Растерянный мужчина опускается вниз, пытается дотронуться до бьющейся в конвульсиях девушки, но только получает локтем в грудь. Если бы студентка могла посмотреть на себя со стороны, то ей наверняка стало бы стыдно, но такой способности в наличии нет, поэтому она продолжает извиваться на пыльных досках и захлебываться. Она не позволила себе ни одной слезы с тех пор, как оставила Мёрфи на темной улице, и свято верила, что сможет продержаться до тех пор, пока не отпустит. Но чертово прозвище, слетевшее не с тех губ, не оставило ни шанса.

— Прости, — Вишне, наконец, удалось сжать трясущиеся плечи, и он повторяет одно и то же слово, как заведенный, понимая, что дело в ком угодно, только не в нем. — Прости, прости, прости. Не хочешь, чтобы я тебя так называл? Понял. Хочешь, будешь зайчиком? Или белочкой? А хочешь, королевой? Сара О’Нил — королева драконов! Звучит, а?

Спустя добрые полчаса, девушка, наконец, выдыхает и устало прикрывает выплаканные глаза.

— Извини, — первокурсница поднялась на трясущихся ногах и со стыдом посмотрела на измотанного девчачьей истерикой приятеля. — Ты ни при чем, честно.

Кажется, что она уже успокоилась, потому что тонкие бледные руки нашаривают в темноте дверцу щитка и длинные пальцы уверенным движением щелкают выключатель. Первый этаж озаряет слабый неровный свет.

— Я посмотрю, что с водой, договорились? — Вишня слабо улыбнулся и поспешил спрятаться под умывальник, нащупывая неподатливые вентили. — Думаю, душ тебе не помешает, что скажешь?

Кивнув, девушка выбежала наружу и вернулась с небольшой дорожной сумкой, собранной наспех под осуждающим взглядом Вивиан — утром подруга молча выслушала сбивчивую сказку о «безотлагательных обстоятельствах», поджала губы и отвернулась. И Сара ее не винила.

Мутная вода из ветхих труб не помогла — не смогла смыть ни сомнения, ни страхи, ни дрожь: прохладные потоки, как и все в Сентфоре, были настроены против О’Нил. Слушая, как Вишня недовольно чихает за стенкой, ворочаясь на скрипучей родительской кровати, девушка затянулась горьким ментолом, прикрыла глаза и представила, что будет завтра.

По дороге приятель с упоением рассказывал об обновленном казино, постаревшем Аароне и остепенившемся Буром — если верить лукавой улыбке кучерявого, выходило, что жуткий бугай не только нашел себе невероятно прекрасную и терпеливую жену, но и обзавелся чудной двойней. Думая о драконах, студентка слабо улыбнулась, но тут же поникла — она приехала не на встречу выпускников.

Она здесь для другого. Вырваться из цепких лап ужасов за гранью человеческого понимания не вышло, как ни старалась. Знай Сара две недели назад, что возвращение на оборотную сторону мира неизбежно, не совершила бы самую страшную ошибку, и сейчас лежала бы не на холодной постели, а в неизменно горячих объятьях. И вертела бы в руках не драконью монету, а маленькую лисицу с блестящим ключом. Она пообещала себе больше не плакать, но на губах уже собралась ненавистная соль.

Встала Сара рано, как и любой, кто был вынужден спать в дурном месте, но Вишни уже не было. Растерянно побродив по пустой пыльной кухне, девушка поняла, что в доме нет ни крошки. Прикинув, во сколько открывается ближайший магазин — круглосуточные до мрачного захолустья так и не добрались — ополоснулась и выскользнула наружу, ежась на холодном ветру.

На улице стоял лишь бессменный густой туман…

И черная блестящая «Тесла».

Шмыгнув за ближайшее дерево, студентка приложила руку к груди — сердце бешено колотилось. Не добавляли уверенности и дрожащие ноги. Вспоминая, когда её могло угораздить случайно произнести запретное слово, обозначающее ад на земле, Сара попыталась отдышаться, но хлопок двери, эхом разнесшийся по пустой улочке, свел все усилия на нет.

И второе утро подряд ей приходится прочищать горло, сжимать кулак и произносить слова, за которыми могут скрываться только неприятности.

— Зачем ты приехал, Мёрфи? — медленно выбравшись из-за укрытия, Сара увидела их — бледно-желтые глаза, недобро сверкающие в тени нахмуренных бровей.

— Проезжал мимо и подумал, вдруг, какие достопримечательности найду, — парень бесстрастно скривился, и её сердце замерло. Так он не говорил с ней никогда: холодно, отстраненно, отрешенно. На языке вертится еще с десяток отдающих болью эпитетов.

— Нашел? — силясь не повторить вчерашнюю истерику, девушка до крови укусила себя за губу.

Мёрфи окинул скептическим взглядом убогую улицу и неопределенно дернул головой, давая отрицательный ответ. Больше всего ей хочется броситься к нему на шею и просить прощения до тех пор, пока не кончатся слова и воздух, но она только упрямо скрипит зубами, отворачиваясь.

— Я думала, мы договорились, — изучая голые кусты, прошептала Сара. Пять недель назад она чудом выжила после кулаков Сибил, но выдержать этот разговор сможет навряд ли. — Я не хочу тебя видеть.

— Знаю, — равнодушно ответил парень, облокачиваясь на толстый ствол и упрощая задачу не перескаться взглядами ни при каких обстоятельствах. — Не будь дело срочным, ты бы меня и не увидела. Тебе нужно встретиться с матерью Эдриана, Аидой. Звучит странно, понимаю, но это действительно важно. Дело касается твоей… безопасности.

— Зачем серьезной бизнес-леди первокурсница? — под щелчки проворных шестеренок Сара начинает догадываться о причине, но по привычке продолжает отыгрывать кретинку.

— Я не могу сказать. Извини, но ты должна вернуться. — Мёрфи щелкает зажигалкой и до нее доносится знакомый невыносимый вишневый аромат. — Можешь на поезде, если хочешь.

Сара стоит посреди ненавистного Сентфора в метре от любимого человека. Куда ни глянь — везде ложь. И ее уже столько, что еще чуть-чуть, и польет из ушей. За две недели студентка, как обычно, виртуозно, смогла убедить себя, что избежала пули, но жизнь вновь дала под дых: прошлое упорно не хотело опускать, сколько бы она ни вырывалась, упорно открещиваясь от реальности. Все ходы были перекрыты, мосты сожжены, а силы… Их просто не осталась.

— Хватит уже, Мёрфи, я устала, — собравшись, оперлась на ствол с другой стороны, чтобы точно его не видеть. Отчеканила твердо, окончательно примиряясь с чертовой действительностью. — Я знаю, кто вы. — Девушка не видела его лица, но была готова поклясться, что оно превратилось в маску. — Просто скажи, на кой черт владычице древнегреческого Ада сдалась простая студентка?

— Как давно ты знаешь? — спустя, кажется, вечность, прошептал он из-за дерева.

— Знаю что, Мёрфи? Что вы боги? — и вот маски падают на черную пропитанную густым туманом землю, разлетаясь на тысячу осколков, подобно тому, как разбилась каждая ее надежда на обычную спокойную жизнь. — Догадывалась всегда, а февральская встреча с Сибил не оставила сомнений.

— Как? — казалось, что за деревом стоит не стройный юноша, а двухсотлетий старик, потому что голос тонет в хрипе.

— Никак, Мёрфи. Это же очевидно. Странно, что весь город еще не понял! — Сару уже не остановить. — Вокруг кампуса бьют молнии, которых не должно быть зимой, таинственная могущественная женщина по имени Аида держит клуб «Подземный мир», а дневник Тома… Вы бы еще баннер повесили…

— Почему не рассказала сразу? — наконец, он огибает ствол и опускает на нее свои желтые глаза. И сейчас она видит как в жидком золоте искрит пламя.

— Стоит только произнести вслух, как все тут же становится реальным, — не выдержав, Сара отвернулась. — Но я не хотела такой реальности, понимаешь?

— Нет, — Мёрфи не дал ей ни паузы, ни шанса: развернул к себе, ища на бледном лице ответы. Тонкие губы почти исчезли, остались только горящие глаза и острые скулы.

— Ты ведь и правда не понимаешь… — Сара вновь опустила взгляд, ища подходящие слова, но вместо ровной и понятной речи в тишине раздается сбивчивая тарабарщина. Такой спич стоило бы заготовить заранее, но она сбежала из колледжа, оставив статус прилежной ученицы. — Пожалуй, я и сама не осознавала, пока не встретила Сибил…

Знаешь, почему я старалась держаться от этого подальше? От всех этих жутких штук за гранью человеческого понимания? Не оттого, что напугана, Мёрфи! Я не боюсь этой чертовщины, я ей наслаждаюсь, оживаю, не могу остановиться. И рано или поздно эта нездоровая зависимость меня убьет. Уже едва не убила. А я так хочу жить… Я очень не хочу умирать, понимаешь? Но там, с тобой… Мир богов и монстров, проклятий, ритуалов: это твой мир, Мёрфи, не мой. Смертным в таком делать нечего.