Юного магистрата мучила другая же проблема – та, что не дает спать многим молодым людям, ищущим свою любовь беспрестанно и яростно.
– Валерий! – позвал своего наставника Луций. Валерий взглянул на юного магистрата через диванчик, своими пьяными глазами, но от алкоголя они только становились страшнее – Ты раздавал советы. Хочу спросить насчет одного: про Татьяну; Скажи, ты дашь ей завтра отгул ? Ты говорил, что ей нужна помощь…
– Ну как помощь, тут скорее тебе нужно помочь. С ней то все хорошо, как я тебе сказал уже недавно. – ответил Валерий, указывая на некоторую беспомощность своего гостя. Но улыбка, с которой он ответил так и не сползала с его лица.
– Ладно… – согласился Луций, показывая свое недовольство – В общем, она должна мне «помочь», а для этого надо пригласить ее на свидание ?
– Да. Скажи Тиберию, что я разрешил ей завтра взять выходной.
Прошло около часа и юный магистрат встал со своего места, сказав:
– Ну-с, тогда я прощаюсь, Валерий – сам знаешь, дорога не близка, а в свете новых событий, мне нужно и самому быть осторожным.
– Береги себя, Луций. – попрощался Валерий со своим приемным сыном. – Ах да, позвони в колокольчик три раза и за тобой придет Тиберий и, – не забудь ему сказать про завтра.
Луций кивнул головой и подошел к входным дверям, справа от которых виднелась веревочка. Ворон три раза дернул за нее с некоторой периодичностью, чтобы каждый служащий дома смог отличить для кого этот вызов – «Надо бы деньги снять на завтра» – подумал Луций, думая об скором завтрашнем дне…
Спустя несколько минут Луций ушел в сопровождении Тиберия.
Глава II
Amor non est medicabilis herbis
Юный магистрат шел вдоль коридора к выходу, вместе со своим сопровождающим. Ворон пребывал в раздумьях: «Каким же образом, мне следует подойти к Ней ?», «А что, если Она не пойдет ?», «Что будем делать, если пойдем ?» – именно такого формата Луций задавал вопросы самому себе, тем самым только сгущая краски разочарования и смятения в своей до того ослабевшей за последние дни душе. Ко всему прочему, последняя новость также не давала ему покоя.
– Прошу прощения, Тиберий, – сказал Луций, остановившись на полпути, – Хочу спросить…скажите, пойдет ли Татьяна на свидание со мной ?
– Хороший вопрос, на который у меня нет ответа! Все зависит от Вас и от нее, – задумчиво ответил Тиберий, – Но могу сказать, что она Вам не сможет отказать: видите ли, мне кажется, что Вы ей нравитесь.
– Какие прекрасные у Вас суждения. Я приму во внимание, но с осторожностью – заявил магистрат – может, тогда подскажите, сколько ей лет ? (в детстве говорили, что она завышает свой возраст, чтобы казаться равной).
– Татьяне будет 23 года…завтра! – сказал Тиберий, показывая указательный палец, делая акцент на важность слов.
После этих слов, каждый молодой человек обязан был бы внушить себе, что такой шанс выпадает всего один раз – когда у юной девушки день рождения и, возможно день, когда пройдет первое свидание для двух молодых: и для юного магистрата, и для юной девушки, что теряет свою юность и изящество на работе. Луций был приятно удивлен такому стечению обстоятельств. Для него важнейшей задачей было завоевать сердце юной Венеры и, конечно, Луций сильно возлагал надежды на слова камергера о том, что он ей по-вкусу, вопреки жизненной философии юного магистрата (коим одним из принципов является – не возлагать надежд и не мечтать).
Тиберий подтолкнул рукой Луция и тот, чуть быстрее пошел на встречу своей судьбе.
– Кхм, – кашлянул Луций, – Татьяна, прошу меня простить, – позвал магистрат юную горничную, так и стоящую, ожидающую чего-то волшебного и загадочного.
– Ум-м ? Что такое, господин Луций ? – спросила Татьяна, еще сильнее смущаясь, и даже с некоторой робостью, которая ей также сильно шла, как и скромность. Юному магистрату от такого смущения стало не по себе.
– Вы не против…не против, если завтра Вы и я сходим на свидание вместе ? – выдавил еле из себя Луций. Выступать перед сенатом было легче для него, чем просить разрешения у девушки пойти на свидание.
Татьяна услышав это предложение, не знала, что ответить. Чувства нахлынули из самих глубин, то были и радость, и грусть, и злость. Смешанный поток чувств начал все больше и больше заставлять девушку краснеть. Татьяна хотела было убежать прочь, но она не в праве так действовать.
– Да…я согласна…, – ответила Татьяна, закрывая свое лицо маленькими ручками. Никогда прежде ее не приглашали и думала, к сожалению, что не пригласят. Татьяна хотела посмотреть на Тиберия, но тут ушел.
– Татьяна, Вам не о чем беспокоиться! Валерий и Тиберий дали свое согласие, – удержал Луций своими словами, – Раз Вы согласны, то давайте встретимся в половине дня у Центрального рынка, как Вам ? – предложил Луций, собираясь уходить. Он больше не мог стоять в таком дискомфорте.
– Вы уже уходите ?? – спросила Татьяна, останавливая Луция за руку.
– Видите ли, Татьяна. Когда я волнуюсь, то у меня голова начинает кружиться, – отвесил нелепую отмазку магистрат. На самом же деле, Луций хотел побыстрее добраться до своего дома.
– Вот как, – грустно прошептала девушка. Она приготовилась вручить пиджак от костюма, но тот лишь молча ушел…так и не попрощавшись…
“Haec hactenus11....”, – ответил Луций, на слова Татьяны у себя в голове.
Прохладный, вечерний, но местами теплый ветерок начал хлестать лицо магистрата, как только тот вышел из особняка своего крестного. Радость заполняла его грудь. Совсем недавно он лишь мечтал о том, чтобы пригласить девушку на свидание, но все никак не решался на столь мужественный шаг. Завтрашний день будет для них обоих особенным. И, Луций предвкушая начал идти к станции, ускорив свой шаг.
“Марк…,кто мог подумать, что с этим, осторожным, не знающим приключений, может произойти такое несчастье…а ведь, правду говорят, что Accidit in puncto, quod non speratur in anno12…” – проговаривал магистрат, идя навстречу неизвестности. Порою его мучала скучность, обыденность жизни и, сейчас становилось все интереснее и интереснее. Но не смотря на это, он продолжал принимать участие в жизни Республики, хоть и относительное, для некоторых.
Идущий словно призрак по безлюдной улице он заметил: в трехстах метров от него, стояла одинокая девушка; подходя все ближе и ближе, магистрат узрел перед собой странную сцену – невообразимо красивая, но невероятно странная девица стояла, как памятник; а в ее руках был прямоугольного сечения предмет, завернутый во что-то, что напоминало скорее старую тряпку, чем какой-то плед или простыню; девушка была одета в платье, а на ее плечах сидел пиджак кремового окраса; волосы, цвета шатен выглядывали из под шляпки кудрями, развевались на ветру. Луций узнал эту миловидную особу, – та самая, что имела необыкновенную наглость и упорство в продаже своего творения; та самая, что заставила его душу испытывать трепет; ты самая, захватывающая своими очами душу взглянувшего – “Ecce femina13…Ecce femina…” – подхватил Луций, смотря на нее.
– Какая приятная встреча, – произнес магистрат, стоя напротив девушки, – и не думал, что такая возможность представится вновь. И чего Вы, юная леди так встали, словно сейчас произойдет какое-то доселе невиданное явление в природе ? – спросил Луций, смотря на небо, будто взаправду может что-то произойти.
– А, Вы, мистер. Вам подошла по вкусу и качеству моя картина, и решили еще одну взять ? – спросила девушка, показывая свое творение глазам юного магистрата, – Увы, господин, сегодня картина не будет продаваться, – прибавила она, но увидев выражение лица своего пусть и не частого клиента, бросила – Вы неважно выглядите, что-то произошло ?
