– Луций! Долго ты добирался до меня. Неужто позабыл, как выглядит дорога до дома ? Или от эмансипации у тебя голову сорвало ? – делал поспешные для себя выводы сидящий человек. – Проходи, не стесняйся. Тебя ждет серьезный разговор. Надеюсь, что терпения у тебя хватит слушать старого дурака, ха-ах-ха-хах, – посмеялся над своими же словами мужчина, и затянулся вновь курительной трубкой, от которой издавался треск раскаленных углей табака. – Тиберий, приготовь на вечер что-нибудь, если можно то самое!

– Слушаюсь, господин Валерий. – ответил Тиберий, взглянув еще раз на Луция, который так и стоял у порога. – Вам следует пройти, господин Луций. Он не любит ждать и когда ждут другие! – сделал предупреждение камергер.

– Не говори такие вещи при нем, Тиберий. Он мой крестный сын. Ему всегда здесь рады. Но рад ли он сам – вот в чем вопрос.

– Прошу прощения, господин. – извинился камергер перед юным магистратом и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

– «Видимо, волк в овечьей шкуре здесь не я…» – подумал Луций и двинулся ко второму диванчику, расположенному недалеко от камина у окна.

***

Далеко от Центрального рынка, в Западном районе, примерно у внешних стен Вечного города располагалась тихая, темная улица, которую забыли осветить фонарщики. Запах копоти только прибавлял чувство страха к любому человеку, который лишний раз осмелится ступить ногой на эту зловещую улицу. К слову, эта улица сегодня вечером была единственной во всем Вечном городе от которой так веяло страхом и забвением.

Единственное, что не было естественным – дома, расположившиеся вдоль самой улицы. В окнах не было ни единого света. Не были слышны и голоса живущих по этой странной улице. Внезапно, в одном из домой загорелся свет.

Из дома вышло несколько людей. Мужчина и женщина, которые в пьяном виде собрались на прогулку. Из дома вместе с ними выбежали дети, которые умчались играть.

– Эй! Люсьен, Элен! Будьте осторожней, далеко не убегайте от нас. Папочка с мамочкой не смогут вас потом найти в такой кромешной тьме. – прокричал мужчина, одетый в праздничную одежду. Рядом с ним шла женщина под руку. На ней была также праздничная одежда. Ее лицо закрывала темная вуаль.

– Дорогой, сегодня улица кажется совсем другой, чем прежде. Может пойдем домой ? Да и света нет. – осторожно заявила со страхом женщина.

– Присмотрись, Марта. Стекла на фонарных столбах выбиты. Свет зажигали, но потом что-то произошло…

– Дети, бегите к нам обратно. Мы идем домой! – прокричала Марта, беспокойным голосом, который почти сорвался.

В ответ лишь тишина. Семейная пара посмотрели друг на друга и пошли быстрым шагом к тому месту, где видели последний раз детей. Кроме шагов не было слышно ничего, даже веселых голосов детей. Пара нервно ускорила шаг.

– Вот вы где! Почему не отвечали нам ?? – сказала женщина, остановившись у переулка, где стояли дети и смотрели на что-то или на кого-то.       – Что там такое, Люсьен, Элен ? – спросила она и не дожидаясь от них ответа сама подошла к тому месту, которое дети разглядывали. От этого места были слышны тихие стоны.

– Ужас….что это такое ? Кто такое мог сотворить с человеком ? Дорогой подойди сюда, скорее. Тут…тут…человек…его изуродовали….-Марта начала быстрее торопить своего мужа, на ее глазах начали наворачиваться слезы. Она взяла за руки своих детей и отвела в сторону, чтобы супруг взглянул на это сам.

– Какой ужас. Это ведь один из магистратов. Я его знаю. Кажется, его зовут Марк. Это серьезное преступление…дети, вы не трогали его ? – спросил мужчина у своих детей.

– Мы трогали, но только палкой. – заявила девочка.

– Не нужно было трогать, Элен! – сказала Марта, смотря на Марка жалостливыми глазами.

– Нужно сообщить в бюро внутренних дел. Марта, сбегай с детьми до ближайшего отделения. Я же, останусь здесь. – заявил супруг. Марта кивнула головой и взяв детей за руки быстрым шагом умчалась за переулок.

Мужчина остался наедине с Марком. На лежащем магистрате была оборвана официальная форма, зубы были выбиты, все лицо в отеках, ногти на пальцах вырваны. На лбу магистрата остался кровавый след от порезов. Мужчина присмотрелся к вырезу на лбу. Там виднелась кровавая надпись «Свинья».

«Ужас. Кто так мог поступить с чиновником ?» – задался вопросом мужчина. Его чувство тревоги начало брать вверх над его внутренним мужеством. Не далеко от его дома произошло такого рода преступление. Чиновника избили и изуродовали.

«Если такое происходит с чиновником. То что же будет с обычными людьми…»

Внезапно, чиновник всхлипнул от боли, от которой тут же пришел в себя, словно от долгой комы.

– …де йа. …Ы, кто ..ы ? …омоите …не, …луйста. …ольно. …ольно …льно. – начал говорить магистрат. Из-за выбитых зубов и той боли, что он испытывает было очень сложно разобрать, что он говорит. Но человек, охраняющий его сделал короткий шаг к нему и присел.

– Марк! Прошу Вас, не двигайтесь. Вы можете только усугубить свое состояние. – сделал заботливое предупреждение мужчина. – Скажите, кто Вас так ?

– А ? ..еет. …о ни. ..еб! ..еб! …огроветс….то ыл еб и огроветс! …овите …уция, ..луйста. – начал отвечать на вопрос человека магистрат, стоны от боли приглушали слова, которые и так были невнятны для слуха мужчины.

«Марта задерживается. Ей стоит поторопиться….» – подумал про себя мужчина, и принялся дальше ожидать, когда отряд внутренних дел вернется с его женой.

***

Луций прошел через всю гостевую комнату, чтобы присесть на диванчик. Комнату освещал лишь свет огня, исходящий от камина. Напротив камина сидел на таком же диванчике мужчина, покуривающий табак из курительной трубки. Его силуэт был еле заметен и, то была тень. Звук углей был единственной причиной, нарушающей такую тишину.

– Что ты молчишь, Луций ? – спросил силуэт своего гостя. – Я думал, что ты скучал по мне. Но я могу догадаться, что сейчас у тебя недовольное лицо, будто был пойман удильщиком. – предположил мужчина. Тем времен, Луций сев на диванчик действительно сделал недовольное лицо, которое так было ему несвойственно. Луций сидел и выжидал, когда же мужчина еще что-нибудь скажет, но он сам ожидал ответа от Луция.

Луций вздохнул и хотел было встать, чтобы погреться у камина. Но его решение быстро изменилось, когда он понял, что лучше не встречаться взглядом с этим человеком.

– Все же, мы решили играть в молчанку ? – спросил мужчина, стряхивая табак в мусорную корзину. – Знаешь ведь, хорошо причем знаешь, что мне не нравится, когда люди не отвечают на мои речи.

– Знаю, но что мне тебе сказать ? Что из всего я должен сказать тебе ? Может то, что я еду в командировку ? А может сказать, что я сейчас прибываю в плену у собственных чувств ? – задавал поочередно вопросы Луций. – Марон и Котта мне рассказали все, что было сегодня на собрании.

– Послушай, мне на самом деле все равно, ходишь ты на собрания или нет. Но, тот образ, ведущий тебя по краю, меня очень сильно беспокоит. Ты должен быть ведущим, а не ведомым. Разве не этому тебя учили с детства, сначала твой покойный отец, а затем и сам я. Разве ты не понимаешь, что чувства не должны брать вверх на тобой. Наша душа состоит из двух вещей: чувства и разум – первое подчиняется второму, а не наоборот. Или ты забыл ? – взглянул на Луция человек. Его лицо было покрыто шрамами, а его волосы, как и Луция заправлены назад, за исключением цвета, – они были седые. Глаза были как у хищника, как у человека, поведавшего многое в своей жизни. Он был одел в домашний халат, так хорошо подходящий его грозному образу.

– Я это все знаю. Я впервые столкнулся с такими вещами. Впервые пребываю в заточению у себя же. Мне не нравится то пламя, пребывающее у меня в сердце. Все, что могу делать, так это думать и думать. – пожаловался Луций. – А может, все таки это все обманчиво ? Именно философия сама по себе обманчива ? Ведь, сколько бы мы не старались себя улучшать, закалять, то всегда и абсолютно всегда страдаем. Разум и чувства…нет таких понятий, когда находишься меж Сциллой и Харибдой. Нет таких понятий, когда даже разум не в силах остановить этот самый поток бессмысленных чувств. – продолжал Луций делать выводы, но мужчина лишь на него смотрел и улыбался.