Пленных держали в соседнем здании, выполняющим роль тюрьмы. С каменным массивом в Мэддорне оно не шло ни в какое сравнение, но со своей задачей справлялось.

Мы с сэром Дрендером зашли в одну из камер. На полу лежал измученный парень лет тридцати и немигающим взглядом смотрел в стену. На наше появление он никак не отреагировал.

— Оставьте нас, — приказала я.

— Но он не говорит на…

— Прошу, не беспокойтесь об этом. — Что за демоном я бы была, если бы не могла разговаривать на любом языке.

Мужчины пожали плечами, наверняка подумав что-то нехорошее, и вышли. Я присела рядом с парнем и подняла его голову. На смуглом лице — ссадины и кровоподтёки, один глаз, и без того по-азиатски узкий, совершенно заплыл.

— То, что делают эти люди, неправильно, — на его родном языке сказала я. Парень дёрнулся.

— Кто ты?

— Так ли важно? В твоём племени есть шаман?

Тхаомец кивнул.

— Где я могу его найти?

— Ты не поймёшь. Вы, белые, не умеете читать знаки, которые мы оставляем.

Знаки. Так-так. Парень уже сказал куда больше, чем ему следовало.

— Так где я могу его найти? — повторила я. В глазах полыхнуло фиолетовое пламя, пленный попытался отползти.

— Я не скажу.

— Тогда я заберу твой дух.

Парень затрясся. Я сверлила его взглядом. Наконец он не выдержал:

— Каждую третью ночь он поёт и стучит по дереву татадоа, растущему в воде. Если ты приложишь к любому из этих деревьев руку, то почувствуешь толчки. А если сумеешь услышать, то найдёшь шамана.

— И какая сегодня ночь?

— Третья.

Дерево татадоа. Как оно должно выглядеть? Впрочем, какая разница.

Я стояла по щиколотку в воде, держа в руках сандалии. Наверняка, если вибрируют деревья, то и земля тоже как-то на это отзывается. Однако под моими ступнями и так всё шевелилось и ползало, впрочем, кусаться не решалось.

В немом ожидании я провела часа два, прежде чем почувствовала лёгкие толчки. Сначала они были едва ощутимы, но по мере того, как все остальные ощущения отходили на второй план, толчки становились всё чётче. Теперь в них можно было разобрать ритм. Я прислушалась.

В тихой ночи да по воде песня шамана разносилась далеко, но всё же человек ничего бы не смог услышать.

Я взмахнула крыльями и полетела вверх по реке, лавируя между деревьями. Песня становилась всё громче по мере моего приближения. Вскоре я увидела шамана, колотящего по толстенному дереву палками с привязанными к ним камнями. Тяжёлые должно быть штуки — мышцы шамана так и ходили буграми под покрытой татуировками кожей.

Неслышно опустившись на воду за его спиной, я какое-то время наблюдала за столь странным способом пообщаться, а затем прошелестела:

— Хороший вечер.

Надо отдать шаману должное — он не подпрыгнул на месте и даже не вздрогнул, только медленно опустил свои орудия и повернулся. Увидел мою чёрную кожу, развевающиеся на ветру длинные тёмные волосы и, конечно, крылья размахом метров в шесть.

— Дитя ночи… — констатировал он. — Чего ты хочешь?

— Разве я не могу прийти просто так? — я побултыхала одной ногой в воде, а вторую поджала под себя.

— Ты появляешься только перед бедами.

— Возможно… но на сей раз я пришла всего лишь предупредить, что среди вас притаился… — я замолчала. Сам он додумает лучше меня.

— Твой лэохха? — его глаза расширились. Лэохха, он же проводник, он же исполняющий волю. Забавно.

— И не один, — я рассмеялась и взмахнула крыльями, взвиваясь в воздух. Пункт первый выполнен. Теперь требовалось просто подождать, когда они начнут искать моего несуществующего проводника. Хотя… я ведь могу инсценировать пару случаев "одержимости", тем более что способна принять любой облик.

И ведь шаман даже не заподозрил во мне "белую".

***

Следующую неделю меня водили "с экскурсиями" по местным достопримечательностям. Показывали строящиеся дома, плантации, сводили в местную церквушку. В общем-то, ничего необычного я не увидела. Единственное, что произвело впечатление — это цветы. Пусть в земной жизни я и насмотрелась фильмов о джунглях, но оказаться в них на самом деле — совсем другое дело. Некоторые цветы благоухали, некоторые смердили, но в любом случае не оставляли равнодушной.

Ещё я искупалась в тёплом море, понежилась на песчаном пляже, своей белизной режущем глаза. Местные дамы ходили либо с зонтиками, либо в широкополых шляпах, но я знала, что могу не бояться загореть. Всё равно кожа меняла цвет по моему желанию. Я могла стать хоть синей, хоть зелёной… да что там, однажды в укромном месте я удостоверилась, что не обязана сохранять гуманоидные очертания.

И всё же я изнывала от скуки. Сэр Дрендер по несколько часов в день рассказывал о происшествиях, а мне приходилось терпеливо слушать, а нередко и решать некоторые вопросы. При условии, что я совершенно не разбиралась в военных премудростях и не знала элементарных терминов, занятие это весьма утомляло.

Однажды ночью я пролетела над лесом и нашла поселение аборигенов. Все мирно спали, лишь некоторые, опираясь на длинные копья, стояли вокруг деревни и вслушивались в дыхание джунглей.

Свет луны не проникал к земле сквозь густые кроны, поэтому внизу царила жутковатая темнота.

Я подлетала к некоторым аборигенам и тихонько шептала им на ушко. Они в ужасе оборачивались, но никого не видели. И так несколько раз. Ещё немного, и им в самом деле будет казаться, что в здешних местах завелось какое-то проклятие и нужно как можно быстрее уходить.

Мой смех смешивался с шелестом листвы, звуча как-то особенно, словно это сам лес смеётся.

Я планировала основательно деморализовать противника.

За очередным завтраком сэр Дрендер сказал мне:

— В рядах противника начались какие-то странные волнения. Несколько племён уже снялись со своих мест, хотя время совершенно нехарактерное. Мы не понимаем причин происходящего, это наводит на нехорошие подозрения. Уж не затевают ли они что-то? Может, собираются для совместной атаки?

Командир форта тараторил и тараторил, пока я задумчиво ковыряла ложечкой пирожное. Когда он умолк, я сказала:

— Не думаю.

— Вы не могли бы объяснить, на чём основываются ваши выводы? Потому что сейчас я считаю необходимым собрать всех наших соотечественников…

— Так вы только помешаете их работе. Я вообще считаю ваши действия во многом неоправданными и недальновидными, — холодно сказала я. — Вы пытаете аборигенов болью, хотя именно к ней они больше всего готовы. Вы пытаетесь сражаться с тахомцами в их лесу, играя по их правилам. И, наконец, вы пытаетесь втемяшить им, что несёте процветание, убивая одного за другим.

— Да что вы себе позволяете! — воскликнул задетый сэр.

— Только то, на что меня уполномочила королева.

— Вы должны всего лишь выяснить, какой магией пользуется противник!

— Я тоже так думала, пока не увидела, в каком вы плачевном положении. Цепь слабо укреплённых фортов по всему побережью — это всё, что у вас есть. И вы не можете утверждать, что отлично справляетесь со своей работой.

— Мы делаем всё, что в наших силах.

— Тем более прискорбно.

Сэр Дрендер злобно посмотрел на меня. Как же, девчонка учит его воевать.

— Что ж, если вы хотите выиграть за нас войну — флаг в руки, — скептично сказал командир.

— Тогда начнём с пленных. Не давайте им спать ни минуты — уверяю, дней через пять они заговорят. И сконцентрируйте все войска на уже установленных границах — не стоит тратить людей на бесполезные вылазки, оно того не стоит. А если кто-то из тхаомцев придёт к вам с просьбой о помощи — не отказывайте ему.

Сэр Дрендер печально кивнул. Может, через недельку-другую до него всё-таки дойдёт, что я задумала?

— И кстати, не надо выпытывать у пленных местонахождение их лагерей и стратегические данные. Начните расспрашивать о мифах и легендах, об их богах и пророчествах.