Он печально посмотрел вслед Нике, когда пути их неумолимо разошлись, и он остался возле своей предпоследней парты среднего ряда, а она отправилась дальше, к последней парте у окна, туда, где бесстрастно обитал совершенно не осознающий незаслуженно привалившего к нему счастья Степа. Хотя именно сегодня Степа там и не обитал.
– Вероника! А где же твой сосед? – еще в самом начале урока поинтересовалась Софочка.
Наверное, она тоже испытывала скуку без своего, нет, не любимого, самого необычного ученика.
Ника пожала плечами, а Софочка качнула головой, словно хотела сказать: «Жаль! Очень жаль!» Степа являлся единственным учеником, который без смятения и страха отвечал на все ее вопросы, пусть чаще и не так, как хотелось бы, порою ставя в тупик саму учительницу. И это при всем притом, что он ни разу не открывал учебника по литературе!
Ника точно знала. Стоило только представить его удивленное лицо, когда однажды он совершенно неожиданно для себя выудил из собственной сумки этот самый учебник, затем минуту старался что-то вспомнить, недоуменно дернул плечом, хмыкнул и хотел засунуть учебник обратно, но Ника успела его позаимствовать, в надежде просмотреть раздел с биографией изучаемого писателя.
Некоторое время ей пришлось упорно разделять неразрезанные до конца страницы.
Может, Степа опаздывает? Может, появится к следующему уроку? Ника чувствовала себя не совсем уютно за наполовину пустующей последней партой у окна. Хорошо еще, что впереди сидела Марина!
Вернувшись из школы домой, Ника, как обычно, прошла в комнату, бросила на стул сумку. И тут раздался звонок.
Ника нехотя отправилась открывать дверь, но по дороге на всякий случай заглянула в зеркало. Привычно щелкнул замок, Ника потянула дверь на себя и отпрянула.
– Тебе чего? – Ника недовольно нахмурилась.
Наверное, Денис прислал зачем-то этого толстяка. Он ведь не знает, что тот неприятен Нике. Ну, да ладно! Перетерпим!
Толстяк шагнул через порог и оказался как-то чересчур близко. Ника торопливо отодвинулась, но он успел поймать ее руку.
Вот еще! Ника почувствовала раздражение и досаду и попыталась освободиться. Но горячие, влажные пальцы сомкнулись слишком крепко.
– Ты зачем пришел?
Ника даже не знала его имени. Кажется, Денис раз или два называл его каким-то не очень-то благозвучным прозвищем. Вроде бы, Боров.
– Я к тебе, – негромко произнес он, уставившись прежним упорным и тяжелым взглядом.
– Ко мне? Зачем? – Ника сильнее рванула руку. – Да отцепись же!
Но Боров, наоборот, сжал пальцы еще сильнее и потянул ее к себе.
– Ника! – выдохнул он. – Ты меня не бойся. Я не обижу тебя. Ты такая красивая! Ты сводишь меня с ума. Я знаю, ты не будешь против. Ты тоже хочешь.
– Да о чем ты? О чем? – уже испуганно крикнула Ника. – Отпусти меня! Отпусти немедленно!
Ему удалось поймать ее за другую руку, и он прижал Нику к стене, обхватил мощными руками, зашептал в самое лицо:
– Они все обнимают тебя. Целуют. Тебе ведь нравится это! Ты прижимаешься к ним, когда танцуешь. Ты нарочно дразнишь! Ты и меня дразнила. Ты ведь специально не стала со мной танцевать. Чтобы еще больше завести меня.
Ника задохнулась.
– Нет!
Он был сильный, слишком сильный, он навалился на нее всем телом, и его рука несдержанно сжала ее грудь.
– Так ведь тебя ласкает Денис? А я буду еще лучше. Тебе понравится. Очень понравится.
Мамочки! Как страшно! Почему она стоит, замерев, словно окаменевшая? Почему не вырывается, не зовет на помощь? Почему она не сопротивляется? Почему? Почему нет сил даже закричать?
– Ника! Какая же ты красивая! Разве можно тебя не хотеть! Какие губы!
Слишком близкое дыхание обожгло Нику. Она отчаянно скользнула спиной вниз по стене.
Она смогла! Она освободилась!
Но безжалостная рука грубо рванула ее назад.
Нет! Нет! Теперь ему не поймать ее! Никогда! Она не допустит! Любой ценой!
Что-то подвернулось под руку. Ника размахнулась, ударила наотмашь.
Пусть мимо! Ничего! Теперь она не поддастся!
Новый жесткий рывок отбросил Нику к вешалке. Она ткнулась лицом в груду пальто и курток, и тут же услышала легкий звон ключа в замке.
Дверь распахнулась.
– Лада! – что было мочи заорала Ника. – Лада!
Растерявшийся от неожиданности и от неестественно громких Никиных воплей, эхом разнесшихся по лестничной клетке, Боров ринулся прочь, чуть не сбив с ног Ладу.
– Лада! – тихо прошептала Ника и опустилась на ящик для обуви.
– Ника! Что с тобой? – Лада обеспокоено метнулась к сестре.
Та, сдерживая бившую ее нервную дрожь, обнимала себя за плечи, тяжело дышала и кусала пересохшие губы.
– Все в порядке. Уже все в порядке.
Конечно, Лада не поверила, осторожно обхватила вздрагивающие Никины плечи.
– Что случилось? Что здесь произошло?
– Он хотел, чтобы я с ним переспала, – бесцветно, слишком уж равнодушно объяснила Ника.
Лада чуть не подскочила, одновременно испуганно и изумленно воскликнула:
– Он хотел тебя изнасиловать?
– Но ведь все обошлось!
– Вставай! – Лада потянула Нику вверх. – Не надо здесь сидеть.
– Да, – покорно согласилась Ника.
Они прошли в комнату, и тут Лада растерялась.
Что ей делать? Что говорить? Ника молчит. Не мечется, не плачет. Сделать вид, будто все уже позади, и жизнь, вернувшись в свою колею, по-прежнему тиха и прекрасна? А может, чем-то отвлечь?
Господи! Да что же делать?
– Хочешь, я приготовлю поесть?
Ника кивнула согласно, и Лада отправилась на кухню, размышляя, а слышала ли сестра ее вопрос, и самое ли сейчас подходящее время для еды. Лично Ладе при стрессах еда помогала, но Ника… С ней же такое случилось!
Они пообедали и даже немного поболтали за едой. Ника выглядела внешне спокойной, ни словом, ни жестом не напоминая о происшедшем и заранее пресекая попытки старшей сестры заговорить о ее состоянии. Потом Лада включила телевизор (заниматься чем-то серьезным было просто невозможно), уселась напротив, делая вид, что пытается писать реферат. Ника смотрела на экран. Время текло мирно и плавно.
И вдруг раздался звонок.
Ника испуганно вздрогнула, моментально побледнела. Ей нестерпимо захотелось крикнуть беззаботно направившейся в прихожую Ладе: «Не надо! Не открывай!» Она решительно бросилась вслед за сестрой в страстном порыве уберечь ее от беды, защитить.
Лада негромко разговаривала с соседкой.
Ника резко остановилась, чуть не налетев на нее, прислонилась затылком к стене, сглотнула подступивший к горлу комок.
– Нет! Я не могу!
Она сдернула с вешалки куртку и, вылетев из квартиры, побежала вниз по лестнице, не обращая внимания на встревоженный короткий окрик:
– Ника!
– Вы что, поссорились? – спросила у Лады соседка.
– Нет. Вовсе нет.
10
На улице ничуть не лучше, чем дома; холодный, злой ветер выжимает из глаз слезы. Ника прибавляла шаг при виде прохожих, боялась, что кто-нибудь окликнет ее.
Метания среди серых, равнодушных домов окончательно измотали ее, и она побежала к реке, под сень старого могучего дерева.
Спустившись на песок, она ощутила на своем лице неласковое, студеное дыхание замерзающей воды и рассмеялась. Дура!
Куда только подевалось волшебство и очарование недавней сказки? Неужели она думала, вот придет сюда, и на нее теплыми волнами окутают успокоение и мир, снова запылают звезды, ласково зашелестят ветви? Дура!
Она отступила назад, все еще жестко усмехаясь.
– Ника!
Секунду назад она ненавидела свое имя, безжалостно измусоленное и изгаженное мерзкими, отвратительными губами, но сейчас…
– Степа! Степка! Где же ты был? Где ты был?
Ника ткнулась лицом в мягкую и так удивительно теплую холодным осенним вечером куртку и долго что-то говорила, бессвязно, восклицательно и вопросительно.
– Степа! Как ты мог оставить меня? Где ты был все это время?
