Сзади — звук мотора. Прыжок в сторону и разворот. Мимо просвистел неподавленный заряд энергооружия. Первый байк ворвался за пределы щита, направляясь прямо на Жнеца. Его встретила очередная волна. Потеряв управление, тот завалился на бок, и щуплую, невысокую, но очень волосатую женщину протащило вместе с ним пару десятков метров. Больше она не встала. В небе затихло. Оммораки закончились — не сильный повод для радости.

Не дожидаясь очередного тарана, Морган подступил вплотную к щиту и бросил обширную волну вперед, предупреждая готовящееся нападение. Раздавшиеся крики и звуки падающей техники означали, что волна удалась длинной. Жнец не смотрел. Он рубил мечом тех, кто зашел с тыла. Упавшие байки препятствовали мгновенной атаке и тварям пришлось спешиваться.

Волна. Меч. Снова волна. Добить — быстро. Обернуться. Еле успеть прошить грудную клетку человека-парнокопытного, имевшего слишком большие прозрачные глаза. Оружие пронзило спустившуюся прямо с неба гарпию, выставившую перед собой когтистые лапы. За спиной послышался рык, говорящий о том, что и там все не слишком радужно. Мужчина вовремя почувствовал опасность, успев увернуться и четко ощутил клацанье над ухом острых зубов.

Пронзающая боль в колене начала замедлять. Концентрации уже не хватало, Жнец начал мазать. Вокруг в разнобой загремели истошные крики и улюлюканья. Пыль столбом поднялась вокруг Моргана, заключив в большой, все более сужающийся круг. Те, кто боялись подходить ближе, образовали сплошную стену травли. Байки неслись по кругу, а те, кто ими управлял наблюдали, как остальные смельчаки выматывают Жнеца. Они — умнее.

С силой выдернув оружие из трупа, Морган снова размахнулся. Траектория меча, пройдя по окружности от груди спадавшей с него мертвой гарпии, полоснула по горлу существо, похожее больше на химеру. Черная кровь брызнула в лицо, а раздвоенный, пупырчатый язык вывалился из горла получеловека. Голова его откинулась назад, глаза вылезли из орбит. Жнец сплюнул. Кровь попала в рот. Это не имело значения. Он и так уже весь был в крови и кишках.

Увернувшись от очередного броска, Морган снова кого-то полоснул и тут же почувствовал резкий толчок в спину. Не уследил. Грузно завалившись на кучу мертвых тел, он развернулся, увидев над собой худого бритоголового мужчину, с ног до головы покрытого татуировками. Его зубы, желтые и острые, явно давно не были чищены. Взвыв от боли, он дымящимися пальцами схватил Жнеца за горло. Радостная улыбка, смешанная со страданием, искривила его лицо. Когти впились в кожу на шее. Трясясь всем существом от нахлынувшей эйфории, нападавший начал громко гоготать. Мельком Морган заметил еще троих, вооруженных ножами. Через мгновение лезвия будут в его черепе.

«Это конец», — промелькнуло в голове.

Напрягшись, насколько это возможно, Жнец вцепился пальцами в запястья душителя и с трудом сделал последний, глубокий вздох. Истеричный, граничащий с сумасшествием смех напавшего прекратился неожиданно резко. Пальцы с кривыми когтями на мгновение замерли, а желтый взгляд застыл. Зрачки сузились в крошечные, практически невидимые точки. Улыбка окончательно спала, стерев даже следы пребывания на лице.

Морган замер. Нечто огромное, стихийное подступало изнутри, неся с собой неудержимую волну, сравнимую только с Марсианскими цунами.

Где-то далеко, сквозь пелену нахлынувшего забытья, слышались выстрелы, добивающие кого-то, издававшего нечеловеческие стоны.

— Найдите его! — послышался знакомый до боли смачный бас Трэвиуса.

Звук приближающихся шагов толчками выдергивал из бессознательного состояния, а неприятно шаркнувший прямо у уха сапог и вовсе заставил открыть глаза.

— Тут! — прокричал сверху женский голос.

Открывшиеся с большим трудом глаза тут же закрылись снова. Солнечные лучи ударили по сетчатке, и новая боль пронзила левый глаз. Потихоньку, заново привыкая к дневному свету, Жнец силился разглядеть хоть что-то над собой. Когда же окружающее перестало двоиться, а головокружение постепенно уступило место ясности, то увиденное заставило облегченно выдохнуть.

— Ну ты и психанул, дружище, — прохрипел босс, как всегда держащий в зубах сигару.

Он склонился так низко, что извивающийся дымок коснулся поверхности его лица. И конечно же, улыбка, как и всегда, ослепляла своей харизмой.

Вокруг Морган увидел выжженное до черноты поле с обугленными трупами, заполнившими пустынный пейзаж.

Как окажется позже, больше сотни запеленгованных и еще несколько десятков проявленных после вспышки. За исключением тех, кто после оной не решился продолжать атаку и свернул до того, как прибыть на место расправы.

Рухнувшие с высоты птичьего полета гарпии иногда дергали крыльями, жалобно повизгивая. Никому из прибывших наемников даже не понадобились портативные щиты на тот случай, если останутся полупроявленные особи. Многие Низшие просто застряли в своих человеческих оболочках. Кого-то выжгло до костей, некоторых только отчасти. Но все они застыли и не могли двинуться. Добивали их уже обычным оружием, тут же фиксируя статистику жатвы. Свежее, проявленное мясо в остатках человеческих тел тут же распределялись по заявкам Арен в качестве корма.

Черный дым потихоньку застилал и без того не менее черную, выжженную поверхность планеты.

— Если думаешь, что все бабло достанется тебе одному, то ты глубоко заблуждаешься, — самоуверенно, немного с насмешкой сказал полуулыбающийся, дымящий Трэвиус, и протянул руку своему Жнецу.

Морган нервно рассмеялся, а потом подал руку в ответ.

Фальх Диттэ уже несколько дней находился вне Олимпа, и от этого испытывал некоторый дискомфорт. Нет, он вовсе не боялся за свою безопасность. За сотни лет своей жизни он видел достаточно и подготовился ко всему. Порою создавалось впечатление, что жизнь эта тянется слишком долго. Иногда даже становилось все равно, закончится она сегодня, завтра или прямо в эту секунду. Хотя, каким образом это произойдет мужчине было далеко не безразлично. Да и кое-какие незавершенные дела не давали покоя. Удручало и то, что дела эти лежали мертвым грузом на протяжении всей его жизни, никак не желая решаться. Вполне возможно, преследующая его блажь многим могла показаться совершенно беспочвенной. И уж точно не несла в себе веских причин на ней зацикливаться. Этим Фальх успокаивал себя на протяжении сотен лет. Однако, с годами начинал понимать, что капризы его души проходить не собирались. И то, что, казалось бы, нужно оставить далеко позади, наслаждаясь подаренным временем, костью вставало поперек горла и мешало жить спокойно. Эта неосязаемая, мифическая кость со временем обретала вполне четкие очертания, доставляя практически физическую боль. Поскольку Фальх Диттэ слыл человеком по своей природе дотошным, то не мог позволить себе существовать с этим гложущим ощущением внутри.

Выбираться на большую землю не приходилось уже очень, очень давно, и все окружающее казалось теперь непривычным. Изменившиеся обычаи в поведении людей, режущая глаз современная мода, новый, появившийся за последние годы акцент. Хотя, последний, все-таки, напрягал меньше всего, ибо Фальх, имея способности к языкам, чутко реагировал на любые изменения в этом отношении. На Олимпе официальным языком испокон веков являлся изначальный эсперанто. Чистый, и не претерпевший практически никаких изменений. Способ общения аристократии, не вмещавший в себя вольностей Марсианских реалий, не оставлял без работы лингвистов, вкладывавших много сил для сохранения чистоты диалекта. Вновь прибывавшие на «землю обетованную» в обязательном порядке сдавали экзамен на знание языка, и только потом селились в отдельные города. Этот маленький, но немаловажный пункт вносил существенные культурные различия в отгороженный от остального мира кусок планеты. Олимп оставался маленьким государством в государстве, расположившемся на острове, отделенном от основного материка Амазонским морем. Прорваться туда было делом не простым, и чаще это случалось по очень большой протекции или за огромные по своему значению суммы.