– И все-таки не пойму, зачем понадобилось стенографировать этот разговор. Это же не какие-то дипломатические интриги, свои разборки, – недоумевала Вероника.

– Ничего странного, – сказал Антонов. – Уже готовилась реорганизация КГБ, компромат собирался на всех.

– И на Вороновского?

– Нет, он и так был у них «под колпаком» по роду своей деятельности. Тут свои рыли под своих. Держу пари – через месяц этого зама уже никто и не вспомнил.

– Почему ты так решил?

– Предполагаю. Но мы это проверим. Тем более вполне вероятно, что Валерий Сергеевич может нам помочь в расследовании.

– Ничего не понимаю, он-то при чем?

– Вероника, может, пойдем на кухню, смотри, Мария Константиновна совсем устала.

Действительно, старушка сильно побледнела, она лежала молча и как-то отрешенно смотрела в потолок. Вероника прощупала пульс.

– Кажется, подскочило давление. Неси скорее воду, а я достану каптоприл, – скомандовала она.

Антонов бросился на кухню. Вероника, прежде чем дать таблетку, решила померять давление.

– Вызывай «скорую», – сказала она появившемуся в дверях Сергею. – Верхнее под 220, нижнее 110.

– Мария Константиновна, вам плохо? – Антонов наклонился над старушкой, но она его не слышала.

– Она тебя не узнает, – Вероника схватила сотовый, но Антонов уже набирал номер на своем.

– Старший следователь по особо важным делам майор Антонов. «Скорую» на Ворошиловский проспект, 1, въезд со стороны Академгородка. Срочно. Думаю, гипертонический криз. Год рождения? – он посмотрел на Веронику.

– Кажется, 44-й, – сказала она.

– Год рождения 1944. Несколько лет назад перенесла инсульт. Паралич ног, но сознание было сохранно. Может, достаточно вопросов? Через пять минут здесь должна быть бригада!

Вероника была поражена. Таким она Сергея еще не видела. Куда подевалась мягкость в манерах и вопросительные нотки в голосе… Она еще не успела осознать такую перемену в друге детства, как в дверь зазвонили.

– Я открою, – кинул на ходу Антонов и через пару минут вернулся с медиками. Врач осмотрел Марию Константиновну и велел медсестре сделать укол. Он присел к столу и стал заполнять карту вызова.

– Кем вы приходитесь больной? – спросил он у Вероники после общих вопросов.

– Я подруга ее дочери Лизы, – сказал она. – А сама Лиза сейчас в реанимации в нейрохирургии.

– В какой больнице?

– Бурденко.

– Ясно, – и молодой человек снова погрузился в бумагу. Закончив, он протянул ей листок и сказал:

– Распишитесь. Кто будет сопровождать больную? – повернулся он к Антонову.

– Мы будем, – сказал Сергей.

– У меня в реанимобиле только одно место.

– Ничего, разберемся, – сказал Антонов тоном, не терпящим возражения. Молодой человек поджал губы, но промолчал.

Медсестра закрыла желтый чемоданчик с набором экстренной помощи.

Антонов помогал уложить Марию Константиновну на носилки. Вероника впервые ехала на «скорой» с включенной сиреной. Автомобили рассыпались по бокам, но все равно в какой-то момент они угодили в пробку.

Врач контролировал состояние старушки, которой становилось все хуже. Вероника с ужасом представила, что будет, если…

Они приехали в ту же больницу, где находилась Лиза. Антонов уже ждал в приемном покое. Он еще дома уточнил, куда повезут Марию Константиновну, и поехал на своей машине, которая стояла во дворе.

В приемном покое все действовали быстро и слаженно. Марию Константиновну уже ждали санитары, переложили на больничные носилки, медсестра ввела катетер в вену, подключила капельницу, и старушку повезли на МРТ.

Антонов с Вероникой остались в коридоре.

– Что же теперь будет? – Вероника пыталась совладать с паникой внутри, но ничего не получалось.

– Для начала успокойся, – сказал Антонов, и она так остро почувствовала его силу, что действительно успокоилась. Было чувство, будто они снова вернулись в детство, и с ней тот самый Серый, с которым было не страшно хоть на край света, не то, что на велике с крутой горки…

Вероника видела, что Антонов краем глаза наблюдает за ней.

– Ну, всё, всё, больше не буду, – вытерла она невесть как ставшие мокрыми щеки.

– Вот и хорошо. Лучше послушай, что мне удалось узнать сегодня, – и Антонов рассказал, что был в Госавтоинспекции и там поднял архивы всех ДТП 2013 года, того самого, когда погиб Алик. Вернее, сначала он получил разрешение, чтобы его допустили к этим материалам, а потом почти шесть часов просидел в душной каморке с пыльными папками. И все-таки он нашел эту злополучную аварию!

В протоколе значилось, что Олег Золотарёв на регулируемом пешеходном переходе пошел на красный свет и умышленно попал под колеса автомобиля.

«Изначально было возбуждено дело по факту смерти, но за неимением фактов, свидетельствующих о доведении до суицида, дело было закрыто», – процитировал по памяти Сергей выписку из протокола.

– Что значит «умышленно попал под колеса»?! Какой суицид?! – подскочила Вероника. – Бред какой! Алик был в расцвете сил! Он был на подходе к великому открытию! И потом, я хорошо его знаю. Он никогда, слышишь, НИКОГДА не пошел бы на красный свет! Все было подстроено, это же ясно!

– Но зачем?

– Затем, чтобы отмазать какого-нибудь мальчика-мажора с купленными правами!

– Водитель – житель Таджикистана. Он здесь на заработках. Вряд ли кому-то было интересно его отмазывать. Скорее наоборот.

– Серый, это подстава. Сердцем чую.

– Ну, ладно. Пусть будет по-твоему. Но мы к этому еще вернемся, – сказал Антонов. – А что у тебя. Ты когда звонила, была так встревожена.

– Еще бы! Я такое про Вороновских накопала… – и Вероника рассказала следователю все, что ей удалось найти на просторах Интернета.

Примерно через два часа к ним вышел врач и сказал, чтобы они ехали домой. Состояние Марии Константиновны тяжелое, но стабильное.

– Речь идет о повторном инсульте, больная без сознания, проводится интенсивная терапия.

– Какой прогноз? – спросил Антонов.

– В таком возрасте, сами понимаете, – сказал врач уклончиво. – Давайте подождем до утра.

Они вышли из больницы, сели в машину, и Антонов спросил:

– Может, поужинаем где-нибудь?

Вероника отрицательно замотала головой. После таких событий есть совершенно не хотелось. Она уже хотела попросить, чтобы Сергей отвез ее в общежитие, но вспомнила – блокнот с расчетами остался в комнате Лизы. И если охота идет именно за ним, то оставлять его там никак нельзя.

– Мне нужно вернуться в квартиру Вороновских.

– Вероника, это может быть опасно.

– Понимаю. Тем более, ты так пока и не выяснил, кто бросил камень в окно, и кто напал на меня в квартире.

– Ну, кто бросил камень, уже известно.

– И кто же? Почему ты не сказал, что знаешь? Это же важно! Тот, кто бросил камень, может вывести нас на убийцу дяди Семы, ты же сам говорил! – Вероника ждала ответа, но Антонов не торопился раскрывать карты.

Они ехали по вечерней автостраде. По улицам сплошным потоком текла толпа рабочего люда. Их серые уставшие лица сильно контрастировали со световой рекламой и мерцающими гирляндами, разбросанными невпопад по деревьям.

– Не удается сделать карнавал из жизни среднестатистического россиянина, – сказал Сергей с горькой усмешкой.

– Да пусть хоть так, все веселее, чем в потемках, – ответила Вероника. – Нашу Гнездиловку помнишь? Грязь, навоз, нищета.

– Странно, а я помню запах сена, мамины блины со сметаной, крик петуха на рассвете… – Сергей осекся, видимо поняв, что сказал бестактность.

– У нас с тобой разные воспоминания, – буркнула Вероника и отвернулась.

Весь оставшийся путь они молчали.

Антонов оставил автомобиль во дворе и вместе с Вероникой поднялся в квартиру Вороновских.

Он даже не спросил разрешения, а пошел за ней, как само собой разумеющееся. Это ее и злило, и радовало. Злило, потому что он действовал по своему сценарию, не считаясь с ее желанием. Может быть, она хочет побыть одна, или пригласить кого-то из подруг, приятеля, любовника, наконец, откуда он знает ее планы, почему так уверен в себе, думала она, открывая дверь.