– Это одна из самых острых экологических проблем – загрязнение бытовым мусором естественной природной среды! – Михаэль реет над собравшимися злой чайкой, расхаживая между рядами. – Вы понимаете, что пластиковые бутылки, стекло и другой долго разлагающийся мусор наносят непоправимый вред экосистеме. В природной среде стекло разлагается около тысячи лет, алюминиевые банки – пятьсот лет, резиновые автопокрышки, фольга, батарейки, обломки кирпича и бетона – сто и более лет. Сам по себе мусор в лесу не возникает, как нам всем известно. Источники его появления, в основном, это экологически невоспитанные граждане, отдыхающие в лесу, несознательные автолюбители, выбрасывающие мусор вдоль дорог, руководители организаций, допускающие вывоз мусора и строительных отходов в лес на грузовых автомобилях. Вы знаете, чем это грозит?

– Мусор приостанавливает рост травянистых растений, – говорю, потому что все молчат. – А это грозит эрозией почвы.

– Совершенно верно, Фельшпш… Спасибо, Йен. Это все очень и очень серьезно. На эти выходные, на субботу, воскресенье и понедельник, – его я сделаю выходным днем для тех, кто поедет, – все желающие отправляются со мной на трехдневную акцию, посвященную очистке леса от мусора. Палатки и походное снаряжение предоставляются для всех, у кого их нет.

– А можно брать с собой желающих, которые не состоят в отряде? – раздается голос Томаса, и я смотрю на него из-за экрана ноута почти так же, как в прицел своего компаунда.

– Я бы не рекомендовал, – говорю. – Это не развлекательное мероприятие, а ответственное дело. Отдыхать мы там не будем.

– Фельшпш… Йен! Но разве мы можем препятствовать желанию студентов помочь в этом ответственном деле? – тут же возмущается Михаэль. – Я думаю, что нужно быть лояльнее в этом вопросе.

Конечно, нам приходится быть лояльнее, поэтому общим голосованием решено, что едут все, кто проявит инициативу, даже не состоящие в отряде. Ларри, мой официальный помощник в организационных вопросах, объявляет сбор у входа в универ в восемь утра, со снаряжением, а у кого его нет – тот должен обратиться ко мне, чтобы я выдал его.

– Скотт, палатка есть? – спрашиваю, когда Томас подходит к столу, чтобы записаться.

– Конечно, – отвечает он, косясь на своего омегу. – Двухместная.

– Чудесно, – произношу, смотря на Джастина, который мнется рядом с ним, поправляя свои длиннющие патлы.

У меня тоже светлые и длинные волосы, но в сравнении с гривой этого омеги, конечно, они выглядят как попытка казаться утонченнее, чем я есть на самом деле. Я, вроде, тоже симпатичный, но почему-то рядом с Джастином чувствую себя кожурой от киви.

– Какие-то взносы нужны? – спрашивает Томас, и я перестаю сверлить Джастина взглядом.

– Нет, только твое присутствие.

– Хорошо, – Томас взмахивает пушистыми ресницами, а я щурюсь. – До завтра, Феншпельген.

У меня мурашки восторга от того, что он проговаривает мою фамилию правильно и так легко, будто намеренно смягчая согласные. Когда все расходятся, я еще сижу некоторое время, перепроверяя списки, чтобы сдать их потом Михаэлю, который лично решил раздать всем желающим палатки вместо меня. Сижу, кручу ручку в пальцах и думаю: какого черта каждый раз, когда Томас смотрит на меня, мне кажется, что он пытается меня задеть? Лишний раз перед своим Джастином выделывается? Зачем? Джастин и так по нему тащится, как и все, чего он добьется этим? Странный альфа.

– Мы тоже хотим записаться! – в аудиторию вваливается целая толпа первокурсников-омег с исторического факультета. – Мы встретили сейчас Томаса Скотта, он сказал…

Ах, Томаса они встретили, теперь понятно такое рвение – как упустить шанс пообщаться ближе со своим любимым капитаном? Представляю, что нас всех там ждет.

– Вот тут, в графе справа, подпись каждого и мобильный, – я двигаю лист с ручкой, обвожу взглядом омег – розовые щеки и губки, челочки, брошки на рубашках – и добавляю: – Форма одежды рабочая. Закрытая. Никаких шортов.

– А почему шортики нельзя? – обижаются они.

– Потому что мы едем работать, а не собирать на ваши задницы москитов и озабоченных дяденек. Вы думаете там, в лесу, нет извращенцев? Да они только и ждут, когда мы все приедем, чтобы фотографировать вас и воровать трусики из ваших палаток, ясно?

– Трусики? – омеги испуганно переглядываются, как барашки, сбившиеся в кучу.

– У нас каждую весну вместе с грибами под елками всякие дрочуны вылезают. Вы что, не знали, что у отдыхающих пропадают личные вещи, причем такие интимные, как нижнее белье? Поэтому будем соблюдать осторожность. Пупков голых чтоб тоже не было. Понятно?

Омеги кивают, слегка расстроенные, что перед альфами теперь самыми интересными местами не посветишь, но уверен, что их это не остановит и шорты будут все равно. А на счет извращенцев я позабочусь – возьму компаунд для тренировки на природе, проведу время с пользой. Пусть кто-нибудь только попробует смотреть на задницы моих омег. Тех, за которых я отвечаю, конечно.

Себастьян ехать не собирался, но ему пришлось, потому что за ним явился лично я в семь утра с ультиматумом:

– Или ты едешь, или я всем рассказываю, что ты мажор.

– Шантаж еще никому пользы не принес, – проворчал он, но рюкзак из гардеробной вытряхнул.

Себастьян Холт живет на втором этаже роскошного особняка. Один на целом этаже – родители обитают на первом, младшие братья тоже там, потому что так его отцу удобно за ними следить, хотя для этого есть нянь. Отец Себастьяна давно одинок, потому что супруг погиб от несчастного случая почти сразу после появления на свет самого младшего сына. Свое финансовое благосостояние глава большого семейства тоже не демонстрирует, у них это общая черта – все они ходят в простых вещах, которые может себе позволить любой человек среднего достатка, машина у них обычная, семейного типа, телефоны у всех тоже не самые модные и не последней модели точно. Мистер Холт-старший заработал все это службой на благо Родины – он разработчик компьютерных программ и защиты для них в Министерстве Вооруженных Сил. Ему и его семье даже полезно не выделяться лишний раз, но Себастьян прячет свою истинную сущность богача не поэтому – он боится, что все его будут презирать за это. И что дружить с ним тоже никто не будет, потому что посчитают высокомерным, хотя по факту он просто застенчивый.

– Вот, поедешь, развеешься, коллективный труд сближает, – говорю, шагая с ним к универу. – Ты ходил в походы? Нет, конечно! Значит, не возникай. Тебе такое точно полезно, познакомишься с кем. Третий курс, а ты еще никого даже не присмотрел для выпускного бала.

– Ты тоже не присмотрел, – замечает Себастьян. – Я хотя бы поцеловался на первом курсе, а ты…

– Я тоже целовался! – заявляю, не уточнив, что это было на курсах по оказанию первой помощи утопающим. Дыхание рот в рот считается, ведь что это тогда, если не прямой поцелуй? Правда, мне не понравилось, потому что усы тренера, которого я спасал, искололи половину лица и Иви несколько дней стебал меня, всячески обыгрывая способы получения красноты вокруг моих губ.