Я уверен, что так же, как сейчас, я уже

бывал в этом мире тысячи раз, и надеюсь

вернуться еще тысячу раз.

Иоганн Вольфганг Гёте

Около двух часов пополудни Феликс сидел на хладном бордюре у ворот школы. Больше трех месяцев он наблюдал за Кристиной и не понимал: зачем жена взяла под опеку сироту? Она ежедневно отвозит Крис в школу, а временами пытается наставлять, как родная мать.

Забавное зрелище…

Марлин всегда хотела детей, только вот для Феликса дети олицетворяли чугунный капкан на шее. Он думал так в двадцать лет. Двадцать семь. И в тридцать. Ничего не менялось. Зачем сооружать гильотину над свободой и личной жизнью? Каждый твердил ему – пора! Даже бродяги, обчищавшие мусор у дома. Но нет. Феликс никогда не задумывался о скоротечности жизни.

А что теперь?

Теперь на собственной шкуре знает: над головой с рождения висит топор, на тонкой нити, и эта нить… вот-вот оборвется.

И оборвалась.

На пороге появилась Крис. Феликс подлетел ближе, приземлился на окно второго этажа и учуял дух школы. Мел. Свежая краска. Это весь набор ароматов, которые он помнит с юности? Скудно, однако…

Ах да… еще запах уличного туалета. Ничего не изменилось.

Крис швырнула портфель со ступенек: бедняжка кубарем улетел в кусты, по дороге растеряв учебники, но девочка лишь заулыбалась. Впрочем, ненадолго. Она запихнула пострадавшие вещи обратно и закинула (уже не белый, а серый) рюкзак на спину. Села на ступеньки и заковыряла носком ботинка в сырой земле.

«Опрятная» малышка. И очень «милая», видимо. Сидела прямо посередине прохода, сверкая глазами на других учеников, пока у Феликса мурашки выплясывали под перьями от ее жгучего взгляда.

Никого хуже Марлин, конечно же, подобрать не могла. Скажем, если бы она выбирала котенка в приюте, то обязательно бы взяла слепого, глухого и без двух лап. Феликс вздохнул и подумал, что ничего глупее, по крайней мере, она больше не вытворит, но то, что он улицезрел, когда прибыла жена – остановило пульс.

Феликс впал в глубокий транс.

Хвостом питона, толстого и скользкого, нечто обвилось вокруг шеи, готовилось проглотить целиком, уничтожить остатки его разума.

Рядом с Марлин стоял убийца.

Какого черта? Что это значит? Они друзья?! Марлин работает киллером?! Феликс не верил, что жена причастна к его смерти, но она вместе с маньяком. Как понимать?

К сцене собственного убийства приправили образ жены, и теперь он бесконечно всплывал перед глазами, снова и снова, засыпая мозги разъедающим перцем скверных догадок. Феликс выдавил из себя только одно объяснение, и мысль его вонзилась острым лезвием под сердце, входила глубже – с каждой секундой, скрежетала о кости и сочилась желчным ядом.

Андриан хочет убить Марлин!

– У меня нет желания спорить, Крис, и ты до сих пор не убрала весь тот хлам в комнате, который разбросала при переезде. Несколько месяцев назад, между прочим! Вот и займись, – наставляла девочку Марлин, пока маньяк ждал в машине, насвистывая под нос мелодию радио. – И слушайся Яру. Вечером она составит тебе компанию.

– Отлично! Вы катаетесь на лошадях, а мое развлечение – убирать дом. Потрясающе!

Марлин вздохнула, наблюдая, как Крис пинает стул, застегнула голубую куртку и вернулась к автомобилю.

– Как прошло? – уточнил Андриан, открывая перед ней дверь.

– Ужасно. Поехали быстрее.

Феликс летел за ними не меньше часа. Когда город остался далеко позади, автомобиль завернул в поселок, раскинувшийся в междуречье. Феликс знал эти места. Марлин из года в год упрашивала его отправиться отсюда в поход к горе Индюк. Как будто он мог пройти пешком десять километров… Может и мог. Однако вероятность свалиться с отдышкой и опозориться перед молодой женой – намного правдоподобней.

В свое время Феликс полюбопытствовал и вы́читал, что Индюк – часть разрушенного вулкана, который извергался в океане Тетис в эпоху мезозоя между древними континентами: Гондвана и Лавразия. Океан разделял сверхконтинент Пангею, и Феликс мечтал, чтобы вода снова хлынула бурлящими цунами и разделила Марлин и Андриана, откинула их на разные части континентов.

Но глаза жены искрились фейерверками, лицо полыхало от предвкушения окунуться в любимые занятия: покорять горные массивы и кататься верхо́м.

Значит, Марлин приехала именно с этой целью – покорить Индюка. Вместе с Андрианом…

Органы Феликса скрутились в морской узел. Убить Марлин в горах – идеальный вариант. Выдаст за несчастный случай.

Какого черта она так легко верит мужчинам? Идиотка безрассудная!

Жена и маньяк щебетали между собой, готовили лошадей. Фырканье разносилось по конюшне. Феликс приземлился на гнилое корыто и вздохнул. Чистый воздух. Прохлада. И почему он не вылетает за пределы бетонного леса?

Он постарался успокоиться. Вдох… Выдох… Если в городе отдает палеными шинами и паром капучино по утрам; то здесь иначе: аромат плодоносной земли, влажного сеновала, грибов… И навоза.

Парочка закончила обмундировывать лошадей и двинулась в чащобу. У Феликса чуть второй раз не остановилось сердце. Он высмотрел за поясом парня – нож.

Этим маньяк собрался девушку прирезать?

Нет же… Это нож Марлин. Она всегда берет его в поход. Да и Андриан в два раза крупнее. Зачем ему оружие? Голыми руками задушит.

Марлин учила парня обращаться с конем. Андриан сказал, что умеет ездить верхо́м, но потом запел, что давно не практиковался. Думал, будто это не сложнее, чем водить машину на автоматической коробке передач? Ага, не считая того, что хвостатое транспортное средство имеет характер и взгляды на нахождение в твоем обществе.

– Ты слишком мягкий, – упрекнула Марлин. – С конем нужно быть твёрже, а ты сюсюкаешь.

– Мне бить его?

– Дурачок? – засмеялась она. – Животное должно чувствовать, что ты главный. Вот опять… – Марлин потянула на себя поводья, притормаживая кобылу. – Ты даешь ему свободно крутить головой по сторонам. Не давай. Пусть смотрит прямо.

– Он не хочет, – воскликнул Андриан. – Этот конь…

– Считает тебя тряпкой, – улыбнулась Марлин и спешилась. – Давай меняться. Моя лошадь куда спокойней, а этот красавчик уже прознал о твоей нежной натуре.

– Плохо он меня знает, – насупился парень, осторожно спускаясь со спины жеребца, но всё равно шлепнулся ногами в жижу грязи.

Конь действительно его не слушался. Ходил как вздумается, ржал и фыркал при попытках Андриана поменять направление. Парень и впрямь обращался с животным слишком мягко. Шенкелем еле-еле касался под боками. Поводья в руках свисали размякшей лакричной палочкой, словно он боится, что натяни их, и конь задохнется.

– Он узнал всё, что хотел, – весело заметила Марлин.

Феликс подумал, что хоть Андриан и убийца – даже он не такой монстр, каким был собственный брат. Марк. Так его звали… отвратительное имя, отдающее горькой солью на языке. С людьми брат обращался ужасно, но любое издевательство над человеком меркло в сравнении с тем, что он мог сделать с животным.

Воспоминания превратились в дым, скользящий между пальцев при попытке возродить их, но на вопрос: «Заслужил ли брат смерти?» – Феликс даст четкий ответ.

Марк был старше на пять лет, и Феликс не мог противостоять его выходкам. Наклонности брата были не на шутку… специфичны. И превратили жизнь в кошмар. Феликс проходил через ад без возможности вымолить хоть каплю сострадания. Взрослые отзывались о Марке, как о прекрасно воспитанном и спокойном ребенке. Имелся у брата прирожденный талант – лгать. Да так, что обманул бы Марк мощнейший детектор лжи. И в юном возрасте. Феликс многое забыл, но самые яркие моменты помнит. Помнит, как брат собирался своей компанией и измывался над ним: избивал чем попадется, душил ремнем, заставлял раздеваться перед всеми догола, преподнося это, как закаливание мужского характера.