Она по-прежнему не чувствовала ничего – и злость на жестокое бремя механического сердца толкала ее вглубь пучины взволнованного океана.

Холодный пот струился по шее и спине, влажные руки скользили по расписанным граффити стенкам туалетной кабинки, за которые тело пыталось ухватиться. Алекс выворачивало наизнанку, фиолетовой слюной, смесью Шиммера и веселящей жидкости, которой за вечер она выпила уже немало.

Она мысленно проклинала и себя, и весь мир, и Синджеда, а еще пряди каштановых волос с серебристой сединой на висках, которые так и норовили опуститься в унитаз.

Вскоре она уже яростно умывалась в раковине, на задворках вечно бдящего сознания удивляясь, почему до сих пор в клубный туалет никто не зашел. Впрочем, одиночество в такой неловкий момент было на руку – она терпеть не могла выглядеть слабой.

Когда де Блан подняла голову, в поверхности зеркала она увидела не только свое бледное отражение. Худой мужчина с светящимся красным глазом глядел на нее внимательно и терпеливо, замерев позади.

Алекс обернулась.

– Какая встреча, – наконец молвила она, сложив губы в подобие усмешки. – Как тебе вечеринка?

Кто-то уже ломился в дверь туалетного помещения, подпертую металлической трубой.

– Впечатляет, – после паузы отозвался Силко.

А затем жестом фокусника протянул де Блан белый платок.

Любопытная игра… Алекс поймала себя на мысли, что игра ей нравится, и она молча приняла предмет из рук подпольного лидера, промакивая воду с губ и лба, на который падали мокрые волосы.

Глаза Силко – зеленый и алый – изучали облик женщины напротив. Они впервые в полноценном общении оказались так близко, и он ощущал ее парфюм, сладкий и дурманящий, контрастирующий с обыденным заунским воздухом, которым пропитался каждый обитатель города. Де Блан не была сумасшедшей – она просто умело сочетала в своей натуре безумие и контроль. Силко успел оценить оба этих качества, какое-то время наблюдая за конкуренткой издалека.

– Могу предложить тебе выпить, – прервала вновь повисшее молчание де Блан.

– Нет, благодарю, – также спокойно отвечал гость. – Не хочу провести остаток ночи за столь увлекательным занятием.

Он кивнул в сторону кабинок, где блевала де Блан, различив тень улыбки на ее лице, и отступил, разворачиваясь на каблуках и начиная медленно шагать туда-сюда.

Типичный злодей. Алекс почему-то любовалась им, отмечая, насколько изящны и выверены его движения, и пусть он делал это осознанно, выходило чрезвычайно органично.

– Я бы хотел извиниться за прошлую нашу коммуникацию, – изрек он. – Севика не совсем верно изложила суть моего предложения.

Де Блан скрестила руки на груди и приподняла бровь. Надменная заинтересованность вышла у нее не хуже коварного и злодейского образа Силко.

– Мы не захватываем кварталы, мы берем их под свою опеку, под защиту от химбаронов и полиции. Что если объединить усилия – и создать нацию будущего… вместе?

Силко предчувствовал ее согласие, еще когда она приняла от него платок.

========== 9 ==========

«Дорогая Алекс!

Спешу сообщить тебе, что…»

Виктор угрюмо выпустил воздух через нос и скомкал листок, бросив в кучу таких же неудачных писем. Он уже не в первый раз начинал, но слова не складывались в связные сочетания. Вовсе не обязательно упоминать, как он спешит сообщить!

Он не писал больше месяца, свалившись с пневмонией, проведя много времени в постели бессознательным овощем. Его здоровье, и так оставлявшее желать лучшего, усугубилось недосыпом, плохим питанием и тотальной погруженностью в работу.

В глубине души он ждал чего-то большего. Он знал, что вовлекается лишь наполовину – но бежит от себя же самого в бумажки, статьи, рецензии… во все, что подкидывал ему Хеймердингер, дабы не оставлять Виктора в стороне.

Профессор полагал, что защищает ассистента от накатывавшей волнами тоски, но даже рутинная и скучная работа вдали от серьезной исследовательской деятельности не помогала.

Были периоды просветления – когда протеже загорался очередной идеей и нащупывал направление, ранее не изведанное по причине отсутствия достаточного количества знаний, и цвет ненадолго возвращался щекам молодого мужчины, – однако природа брала свое.

С самого детства Виктор не отличался здоровьем, яд и химикаты Зауна навсегда оставили на нем свой отпечаток. Если раньше он прихрамывал и обходился тростью, в последние пару лет искривленная спина давала о себе знать.

«Дорогая Алекс!

Я вновь продолжу регулярно писать, жаль, что пришлось сделать перерыв.

У меня была пневмония, но сейчас, я тебя уверяю, все хорошо…»

Не было смысла юлить и умалчивать. Она не любила этого… Она всегда видела его насквозь, она всегда чувствовала – голоден ли он или устал. В конце концов, другие отмазки и ложь будут выглядеть глупо.

«… и я вернулся к работе.

До Дня Прогресса еще полгода, и я вполне успею закончить…»

Виктор зачеркнул слово «вполне», в негодовании качая головой. Сколько неуверенности, сколько сомнений!

«…Кажется, я отвык писать. Я правда успею, не сомневайся.

Я заметил, что всякий проект, к которому я приступаю, вначале захватывает своей новизной и непознанностью, но быстро становится скучным и простым. Хеймердингеру уже некуда складывать моих роботов и устройства для автоматизации всякой человеческой активности, полки складского помещения его кабинета ломятся от механизмов, которые ему, как мне кажется, просто жаль выбросить или отдать.

Я предлагал ему устроить благотворительную ярмарку. Он, вероятно, так и поступит.

Скорее всего я буду менять основного рецензента на следующий год. Стенвик продолжает придираться к каждой мелочи, с ним невозможно даже объясниться… Но он всегда был таким, ты же помнишь.

Он умен и крайне нелоялен ко мне – и потому способен выявить недостатки, которые декан счел бы незначительными.

Был рад поделиться с тобой новостями.

До следующего раза!

Виктор».

Он закашлялся и посмотрел на часы: глубокая ночь.

До рассвета всего пара часов, и как только встанет солнце, беспокойный мозг тут же начнет работу, пробуждаясь, не давая Виктору выспаться.

В последнее время он совсем дурно спал.

«Если бы я до сих пор преподавал, – мысленно рассуждал он, – я бы падал у доски или, по крайней мере, клевал носом за кафедрой во время занятия…»

Однажды, в период студенчества, он всерьез отключился на лекции, а де Блан, сидевшая рядом, без дурной мысли схватила его под партой за бедро, чтобы разбудить.

Мало того, что в полубреду он подался вперед к ней, не соображая, где находится, чуть ли не поцеловав, так еще от эрекции, вовсе неуместной, он был готов провалиться сквозь землю.

От стыда горели щеки и уши, но на его счастье де Блан сочла смущение приятеля дискомфортом от резкого пробуждения.

Непрошенные воспоминания нахлынули, но Виктор не прогонял их. Еще какое-то время он сидел, закрыв лицо ладонями, с одновременной сладостью и горечью наблюдая проплывавшие в голове картинки, а затем встал из-за стола и поковылял к постели.

На удивление он быстро провалился в сон без сновидений.

Кажется, он понял секрет: если долго не спать, уснуть получается легче.

========== 10 ==========

Плести синие косы было медитативным занятием. Алекс на время забывала обо всем, и руки с длинными музыкальными пальцами выполняли монотонную работу, прерываясь лишь на то, чтобы расчесать шелковистые волосы щеткой.

Джинкс по обыкновению сидела на столешнице, лицом к двери, ковыряясь в хитром механизме заводной бомбы, закусив губу, а молодая женщина позади нее в кресле занималась ее прической… Семейная идиллия.

Не сразу дочь Силко, синеволосая юная девушка с взрывным характером, приняла нового отцовского партнера. Поначалу она косилась на Кошку с опасением, смешанным с любопытством…