Если Алекс была под защитой отца, то гнев и осуждение мадам Лидии выливались на Натали, которая с годами становилась все печальнее и меланхоличнее, утопая в чувстве вины за неспособность воспитать образцовое дитя. Мадам Лидия считала дочь слабой и бесхарактерной – а это было качеством, еще худшим, чем заносчивость де Блана.

«…и тогда мои письма из дневника превратятся в живой диалог. Я, возможно, обманываю себя, что одностороннее повествование имеет какой-то смысл. Прошу, дай мне знать, что ты читаешь их.

Виктор».

Знал ли этот Виктор, чем сейчас занимается его Алекс, и почему она никогда не ответит ему? Непутевая девчонка, немудрено, что ее судьба сложилась именно так… Мадам Лидия тоже не ведала, где пропадает внучка, однако в одном она была убеждена: дурная порода де Бланов себя проявила.

Сначала пожар, затем этот взрыв… Мадам Лидия была искренне убеждена, что в трагедии, погубившей Натали и Вальдемара была виновата юная Алекс, баловство которой вышло из-под контроля.

Лист бумаги почернел и сморщился, превратившись в пепел, шум дождя за витражным стеклом ритмично вторил треску углей в сопле камина. Все должно было быть не так.

Тем временем где-то в небольшой и скромной комнате академического квартала Виктор вдыхал холодный воздух напротив окна, ощущая мелкие брызги, летящие в лицо из распахнутой створки. Ладонь крепко сжалась на ручке трости, янтарного цвета глаза закрыты, мысли устремлены куда-то далеко…

Почему эта ноющая боль никак не проходит? Пора забыть, похоронить, наконец, то, что умерло… Он так и не сумел признаться ей – и уже не сумеет. Но он не в силах отпустить – даже призрачное воспоминание, по-прежнему яркое и живое.

Он бы, может, и согласился ничего не чувствовать, вырвать из груди сердце, бесполезную мышцу, вхолостую гонявшую кровь, в которой циркулировала эта проклятая любовь – хуже во сто крат яда заунских трущоб, любовь, разрушающая изнутри.

Он иногда так глуп… Вот если бы найти способ вовсе перестать чувствовать? Он всегда знал, что человеческое существо слабо и беспомощно в своих никчемных эмоциях и привязанностях – и ощущать себя тонущим в тоске Виктору было невыносимой пыткой.

========== 7 ==========

Сводчатый потолок кабинета колебался в фиолетовой дымке. Алекс де Блан откинулась на спинку кресла так, что оно совершило оборот вокруг своей оси, а затем резко положила длинные ноги на стол, остановив движение.

Эйфория длится всего восемь секунд. Затем наступает плато и просветление.

Она бы еще долго сидела в кататоническом ступоре, уставившись в одну точку над своей головой, однако ее внимание отвлек шум – на первом этаже клуба «Кость Черной Кошки» начался замес.

Это был не первый и не последний визит соседствующих банд и рейдеров, желавших поживиться в процветающем заведении, но каждый из них уходил ни с чем – а вернее, едва уносил ноги. Люди де Блан работали исправно и слаженно, каждый был вовлечен в общее дело и не смел тревожить по пустякам, и она уже не придавала значения угрозам.

Тем не менее, на сей раз Алекс решила вмешаться. Ибо незваные гости по хорошему не понимали.

Крупная смуглая женщина с механической рукой, татуированный амбал, нервный дрищ с явными признаками запущенной шиммерной зависимости… личность того, кто их направил, была известна. Матерь-Кошка не спеша спускалась по лестнице с верхнего уровня своей обители в неоновом свете под взорами множества пар глаз, со странной зловещей улыбкой на бледном лице, вызывавшей неуютное ожидание подвоха.

Но на непрошенных посетителей эффектное появление хозяйки клуба не возымело эффекта – по крайней мере они не были удивлены. В тишине, нарушаемой только треском иглы по заевшей пластинке, посреди обломков стульев и перевернутых столов они стояли в центре зала, терпеливо стиснув зубы.

– Улицы будут нашими – это вопрос времени, – заявила гостья, перебирая пальцами механической руки. – Мы делаем одно единственное предложение – и оно не подразумевает отказа.

– Сожалею, но мы не примем ваше предложение, – с усмешкой отозвалась де Блан, достигнув танцпола. – Передай Силко, что кварталы Черной Кошки останутся независимыми от химбаронов до тех пор, пока они этого желают. Если он так топит за идею нации Зауна, то попытки захватить под себя пару переулков выглядят просто смешно.

Это были вовсе не пара переулков… Но в действиях лидера подпольного движения, набиравшего обороты, было явное противоречие. Приходить и требовать повиновения – как заурядно!

Алекс была готова ко всему – в том числе и к тому, что клуб разнесут в щепки в неистовой заварушке, – но визитеры поступили благоразумно.

Если бы эти трое начали драку, то вряд ли остались бы живы. Люди де Блан ждали лишь команды, призыва к схватке в любой момент, их глаза лихорадочно блестели.

– Когда мы вернемся, то сравняем это место с землей.

Женщина резко развернулась на пятках, набрасывая плащ поверх сияющего металлического рукава. В серьезности ее утверждения никто не усомнился.

Тяжелыми шагами гостья направилась прочь из клуба «Кость Черной Кошки», увлекая оставшихся компаньонов, а де Блан сложила руки на груди, продолжая стоять черным силуэтом в неоновых лучах рамп.

Зал загудел только когда люди Силко покинули заведение, но для внушения спокойствия и уверенности достаточно было двух фраз.

– Ничего они не сравняют. И когда придут еще раз, надерем им задницы, – изрекла Алекс, и не было никого, кто бы не поддержал ее – выкриком или звоном разбивающегося стакана.

========== 8 ==========

– Что ты сделала? Как ты посмела?!

Щуплая фигура Силко пригвоздила к стене крепкую Севику, и та невольно замешкалась, но даже не думала сопротивляться.

Гнев лидера был уместен – она действовала за его спиной, проявив инициативу там, где не следовало… Она лишь хотела помочь – и принести ему голову этой выскочки-Кошки. Или хотя бы переулки банды клуба, которые граничили с территорией влияния Силко, базировавшегося в баре «Последняя Капля».

Красный глаз на изуродованном шрамом лице смотрел в самое нутро. Севика сглотнула и хотела что-то сказать в свое оправдание, но властный жест руки остановил рвущиеся наружу слова.

– Оставь меня. Теперь придется разбираться с твоей ошибкой, – произнес он, и Севика поспешно ретировалась, сжимая кулаки – настоящий и механический.

Проклятая услужливость! О чем она только думала?!

Неужели их всех надо учить таким элементарным вещам?!

Секрет Силко был в своевременном появлении и в предложении, от которого невозможно отказаться… Талантливый манипулятор и стратег, хитрый и хладнокровный лидер крупнейшего организованного общества в Зауне не имеет права ошибаться.

Он поставил на рельсы индустрию Шиммера, снискал страх и уважение криминального мира трущоб, объединил массы под идеей нации Зауна – чтобы освободиться от пилтоверского засилья и вывести город на новый этап развития.

В нем видели злодея – но сам Силко злодеем себя не считал.

В тупой браваде Севика спутала ему все карты… Но ничего, он и тут найдет выход.

И вход, и выход – если понадобится.

Некоторое время спустя, пока чопорные пилтоверцы по ту сторону реки отмечали День Прогресса – ежегодный праздник инноваций, с ярмаркой технологий и праздником жизни, – переулки Зауна превратились в гудящий улей наркотического угара и беспредела. Мирные жители Нижнего Города опасались выходить на улицы без веской причины – иначе рисковали быть затянутыми в водоворот насилия и разврата.

Клубы, бары и прочие развлекательные заведения в тот период процветали – с утра до ночи не стихала музыка и дикие вопли, грохот падающих тел и выстрелов. Безобразная натура вылезала наружу и неистово уничтожала все вокруг… в восторженном ликовании и экзальтации.

Де Блан не отказывала себе в возможности присоединяться к порочному болоту страстей – и устраивала пиротехнические шоу, музыкальные светопредставления, оргии, походившие на сложные в хореографии танцы.