Глупый мальчишка. Дружба дружбой, но должен же он понимать всю опасность такого общения? Сам ведь был пиявцем. «Нет, — мысленно вздохнул Бала, — он ничего не понимает. Да, он был пиявцем, но наверняка мало знает о стратилатах, хоть и верно служил на протяжении нескольких недель одному из них».

Учитель не рассердился на неожиданное вмешательство Лёвы и на нерасторопность Балы, не сумевшего подольше удержать мальчишку за дверью читального зала. А теперь и подавно он распорядился открыть правду ребятам. Немыслимо! И, как казалось, недальновидно. Прежде Бала и в мыслях не позволял себе критиковать решения наставника, но сейчас сомнения овладели им. Он мучился на протяжении суток, не спал ночью, придумывая, что сказать, как начать разговор, где вообще беседу вести, а потом к полудню вдруг одёрнул себя: ребята впервые за много дней так и не пришли! Это катастрофа. Одному Господу Вишну известно, куда они делись. Возможно, пока он мысленно воевал с собственными страхами, они сбежали? Если их поймают, то потом к ним будет не подступиться! Их поставят на учёт в детской комнате милиции — и пиши пропало. Чья-то дополнительная слежка за стратилатом, кроме членов Ордена, поставит крест на попытке нейтрализовать опасного вампира.

Бала еле дождался того часа, когда можно уже было идти домой. И он побежал бегом, но не к себе, а по адресу, указанному в формуляре читателя Валеры Лагунова.

Лёва ещё раз проверил ремни рюкзака. Держатся крепко, не сильно давят. Десять километров он пройдёт без напряжения.

Теперь надо доехать на вокзал и убедительно сочинить билетёрше в окошке историю, будто они с Валеркой двоюродные братья и едут к бабушке в деревню погостить на выходные. Причина будет выглядеть убедительной. На самом деле они отправятся в противоположную сторону от той деревни. Когда родители хватятся, станет поздно. Они уйдут достаточно далеко от любого жилого пункта и хорошо спрячутся. Никто не найдёт.

Что будет дальше, Лёва не думал. Да и что может случиться? Авось не маленькие. Почти тринадцать лет обоим. Выберут удобное место рядом с ручьём или рекой, установят палатку, разведут костёр, подвесят кастрюлю над огнём, сварят кашу с тушёнкой, наедятся и уснут… И останутся жить там до тех пор, пока не закончится полнолуние. А потом, если всё пройдёт удачно, и его, Лёву, никто не покусает, он убедит Валерку вернуться обратно. Ведь если одно полнолуние тот вынесет, значит, выдержит без проблем второе, третье и все последующие. Волноваться будет не о чем и убегать не надо!

Вернувшись, они скажут родителям, будто решили проверить свою силу и самостоятельно в поход сходить, но заблудились и потому не возвращались несколько дней… Выдержат наказание, которое их несомненно настигнет за своевольный уход, но это всё мелочи. Главное — пережить полнолуние.

Если же Лёву укусят, тогда вариант только один: они останутся в лесу вместе. И умрут вместе, потому что Лёва кусать больше никого не собирается! Он соберёт волю в кулак и отдаст свою кровь до капли Валерке, скончается на руках друга, а потом от истощения в следующее полнолуние скончается Валерка, и когда это случится, как в старинной грузинской легенде, их хладные тела унесёт течением река, а по весне на речном берегу прорастут рядом ель и сосна, сплетающиеся стволами и ветвями.

Лёва встряхнулся. Что за чушь лезет в голову?! Тогда в летнем лагере он ловил себя на яростном желании покусать Анастасийку, нахально вклинившуюся в их мужскую дружбу, разрушившую её на корню и незаслуженно получавшую ласковые улыбки и подарки от Валеры, а теперь лезут мысли о том, чтобы остаться рядом с Лагуновым в лесу, став елью? «Это Иеронов во всём виноват! — наконец решил Лёва. — Если бы он не сделал меня пиявцем, я бы думал нормальные мысли. Но я до сих пор отравлен всякой дрянью, и потому «в голове моей опилки», как у Винни-Пуха. Наверное, ещё не весь вампирский яд вышел».

— Пойдём? — обернулся он к Валерке, стараясь сделать каменное лицо, чтобы друг не прочёл в его глазах ничего подозрительного.

— Да, — кивнул тот, тоже проверив на всякий случай крепость ремней рюкзака. — Пошли.

Дойти им удалось только до входной двери. Взявшись за ручку, Валерка открыл её — и нос к носу столкнулся с безмолвно стоящим по ту сторону, будто призрак, черноволосым библиотекарем. Парень застыл с занесённой рукой, словно желая постучать, но не решаясь, и неловко улыбался.

— Опять вы?! — Хлопов опомнился первым, но в голосе его не звучало ни капли доброжелательности. — Зачем пришли?

Увидев рюкзаки за плечами мальчишек, библиотекарь изменился в лице. Глаза его посуровели.

— Есть разговор, — коротко бросил он. — Можно войти?

— Нет, — теперь опомнился и Валера. — Приходите в другой раз. Кстати, книги я сдаю вовремя, жаловаться у вас повода нет!

— Книги тут ни при чём, — библиотекарь всё ещё стоял на пороге, загораживая выход из квартиры. — Надо поговорить о другом.

— Мы спешим! — Валера попытался быстро проскочить, и Лёва, заметив движение товарища, поднырнул под руку черноволосого с другой стороны, но Бала с удивительной прыткостью догнал и ухватил обоих мальчишек под мышки. Молниеносно, цепко, одновременно обоих, чего вовсе нельзя было ожидать от такого худого, нескладного и несуразного очкарика. У Валеры от боли в глазах потемнело.

— Отпустите! — дёрнулся он, но Бала держал их крепко.

— Я настоятельно прошу уделить мне время, — жёстко повторил он и, понизив голос, зашипел яростно, гневно, торопливо. — Если вы сейчас уйдёте, то совершите непоправимую ошибку, о которой будете горько сожалеть. Стратилат не может жить без крови жертв, и каждый, кто рядом — жертва. Однако, уверяю, вам и сбежать далеко не удастся! Неужели вы думаете, советская милиция настолько плоха, что не найдёт вас в лесу? Найдёт. Вас поставят на учёт в милиции, накатают письмо директору школы, родители перестанут выпускать вас из дома. Вы сами создадите себе невыносимые условия. А я могу помочь! Конечно, если вы предпочтёте испортить себе жизнь или умереть, это будет ваш выбор, однако жаль, что вы погубите себя, когда спасение было на расстоянии вытянутой руки. И вы даже не просили, вам его добровольно предложили.

— Не верь, Валерка! — воскликнул вдруг Лёва. — Он заодно с тем дедом, который пытался под шумок увести тебя из библиотеки!

— Какой дед? — удивился Валера, прекращая брыкаться и извиваться. — Ты о чём, Хлопов? Уже второй раз ты мне про деда говоришь, а я его не видел!

Он не помнил. И всё по вине этого треклятого колдуна-библиотекаря! Лёва извернулся и пнул черноволосого, целя в пах, но промахнулся и попал по колену. Бала охнул, но даже не согнулся и ребят не выпустил.

— Я расскажу про всё, что вы безуспешно искали в книгах, — чётко и внятно выговорил Бала. — Только прекращайте цирк устраивать. Когда вы уже поймёте оба, что я — не враг? Я — друг. И мой учитель на вашей стороне.

— А где доказательства? — зло спросил Лёва. — Мы даже не знаем, кто ты!

— Я родом из Мадраса, — торопливо заговорил черноволосый. — Меня зовут Бала Варма. В шесть лет я осиротел, но меня усыновили, и теперь я живу в СССР, учусь на филолога, а в свободное время подрабатываю в библиотеке. Есть то, о чём я могу вам рассказать только с глазу на глаз внутри квартиры, — он кивнул на вход, — при условии, что вы поклянётесь: нас не подслушивают. Если здесь небезопасно, тогда лучше едемте со мной. Клянусь, я не причиню вам вреда и ровно через час-полтора доставлю обратно. Если вы к этому времени всё ещё будете упорствовать в своём намерении сбежать, так и быть. Бегите. Я не стану вас останавливать.

— Ты нас похитишь, — слова Лёвы прозвучали не как вопрос, а как утверждение.

— Зачем? Если бы я собирался поступить так, то не пришёл бы открыто и не говорил бы с вами, — резонно заметил Бала и добавил после короткой паузы, слушая недовольное сопение двух упрямых мальчишек. — А теперь спрошу снова: можно мне войти?

Валера вдруг резко вывернулся из слегка ослабевшего захвата Балы, но не убежал стремглав по лестнице, к неудовольствию Лёвы, а неохотно сказал: