Валерка и Лёва не стали спорить. Не верят взрослые, что они пришли сюда из другой реальности — так ничего не поделаешь. Не заставишь ведь поверить, что был мир с пиявцами, тушками, стратилатами и ещё невесть с какой нечистью, а теперь его нет. Он превратился в сон, который со временем изгладится из памяти даже у них, а остальные и не знали такого мира вовсе. К счастью или к сожалению, как знать? На самом деле иметь представление о тьме полезно, даже живя во вселенной, полной света.
— Слушай, Валер, то, что именно мы с тобой мир поменяли, придя туда и тюкнув того мудреца по башке, это понятно, хоть и не очевидно остальным. Однако две разбитые бутылки не должны стать причиной для других изменений. Я по-прежнему люблю футбол и спорт бросать не хочу! Давай, когда вернёмся в Куйбышев, махнём на футбольное поле, и я научу тебя играть? — предложил Хлопов. — Ну давай, наконец! Попробуй что-то новое, а?
И Валерка с улыбкой вдруг ответил, пожав товарищу руку:
— Согласен, Лёв. Давай.
316 год до нашей эры. Окраина Магадхи.
Дхана Нанд очнулся от чёткого ощущения, что из полутьмы пещеры кто-то смотрит на него, не отрывая пристального взгляда. К периодическому проникновению разбойников в убежище он давно привык. Разум его даже во сне не утрачивал бдительности. Дхана Нанд всегда пробуждался от малейших шорохов и рубил головы с плеч, ориентируясь по звуку, а тут почему-то не пробудился, позволил постороннему приблизиться… Впрочем, ещё не поздно! Незваный гость сейчас пожалеет. Выхватив кинжал из-за пояса, Дхана Нанд метнул его во тьму, ориентируясь на еле приметный звук чужого дыхания. Он ждал смачного хруста или противного хлюпающего звука, что означало бы успешное завершение дела, но вместо этого услышал тихое, усталое:
— Дхана, прежде чем убивать, выслушай, ладно?
Изгнанник вздрогнул. Этот голос он узнал бы из тысячи. В Патале или в Дэвалоке — где угодно. В сердце встрепенулась радость, но кроха света тут же потонула в океане горечи.
— Зачем явился? — как можно холоднее спросил Дхана Нанд.
— Вымолить прощение, если это возможно. А если нет, тогда встретить смерть от твоей руки. В любом случае я прошу тебя вернуться во дворец вместе с аматьей Ракшасом и занять подобающее тебе место. А я уйду. Я так решил.
Дхана Нанд усмехнулся, неторопливо зажигая лампаду. От внезапно вспыхнувшего света гость шарахнулся к каменной стене пещеры, но Дхана Нанд нарочно поставил светильник так, чтобы каждый угол подземного обиталища стал хорошо виден. На своём убогом травяном ложе завозился Ракшас. Проснулся, открыл глаза и в недоумении воззрился на Чандрагупту. Мигом схватился за кинжал, но Дхана Нанд жестом остановил советника.
— Погоди, аматья. Дай выслушать, что этот подлец скажет. Ну? — он повернулся к Чандрагупте. — Чего ждёшь? По-твоему, я сейчас должен собрать свои нехитрые пожитки и выйти отсюда, поверив твоей очередной лжи, а что ждёт снаружи? Твой бесценный ачарья, который снесёт мне мечом голову, как только она высунется из пещеры?
Он ждал, и Чандрагупта ответил, хотя было заметно: ему неприятно говорить о Чанакье.
— Не будет такого. Ачарья пытался провести какой-то ритуал, но вызвал из иного мира только страшную тварь и двух мальчишек лет двенадцати со светлыми глазами и белой кожей. Они чем-то на македонцев были похожи, но всё же и отличались от них. Мальчики говорили на незнакомом языке. Такого наречия я никогда не слыхал. Один из них облил ачарью водой из зелёного сосуда, а потом ударил по голове и сказал какую-то странную мантру. Затем оба исчезли. И тварь исчезла, а учитель, когда очнулся, теперь ничего не говорит, кроме этой мантры. Так и повторяет её, как заведённый с утра до ночи. Он обезумел или его заколдовали, но это точно не лечится. По крайней мере, царские целители уже сдались.
— Что за мантра? — заинтересовался вдруг Ракшас.
— «Сльава совьетскому футболу!» — неуклюже изобразил чужую речь Чандрагупта.
— Не знаю такую мантру, хоть сам брамин, — честно признался Ракшас, а потом добавил с укоризной. — Наверное, что-то из культа богини Кали, но я не уверен. Эх, Вишнугупта, Вишнугупта… А мог стать великим советником, даже занять моё место, если бы вёл себя чуть уважительнее. Вывод: не надо проводить непонятных ритуалов и вызывать сюда чуждых тварей. В этом мире и так пишачей и ветал* хватает! Так и напишу в своих мемуарах и завещаю потомкам, — заключил он.
— Поскольку учитель повредился рассудком, — продолжал Чандрагупта, опустив глаза, — вы оба можете вернуться.
— Правда? — саркастически спросил царь. — Ты уверен?
— Дхана, я многое осознал, — произнёс Чандрагупта, не поднимая головы. — Мне не стоило становиться царём. У тебя это получается лучше. А ещё знаешь… я ведь не пиппаливанский царевич. Я раб Лубдхака, никто. Знаю, свою огромную вину мне не искупить, поэтому убей меня или оставь в пещере вместо себя, а сам вернись в столицу. Чанакья беспомощен. Он уже не сможет устроить заговор и причинить тебе вред. Только обещай воспитать достойно моего сына Биндусару. Он ведь твой племянник… Обещаешь? — он наконец рискнул поднять глаза и встретился взглядом с тёмными очами императора, которого предал шесть лет назад.
Дхана Нанд тоже смотрел и не отвечал. Чандрагупта помедлил немного и упал на колени, обняв того, к кому не прикасался так давно.
— Я ничтожество. Если не можешь простить, ударь, — и он протянул Дхана Нанду его кинжал, пойманный в темноте на лету. — Я умру благословенным. Ведь меня жизни лишит не кто-то, а ты.
— Убейте, Величайший! — безжалостно воскликнул Ракшас. — Он сам просит, и он это заслужил!
— Не стоит спешить, — произнёс Дхана Нанд каким-то на удивление удовлетворённым тоном. — Моему племяннику нужен отец, а мне — соправитель, раз уж супругой обзавестись не довелось, а про покойную жену и вспоминать не хочу! Я вернусь на трон, а ты, — он больно ухватил склонившегося перед ним бунтовщика и узурпатора за густые локоны, — будешь исправлять свои ошибки, покуда сил хватит! Думаешь, если я живу в лесу, до меня не доходят слухи? Я всё знаю о твоих деяниях. Умереть он надумал! Нагрешить и сбежать — вот как это называется, но у меня не сорвёшься, — и вдруг его пальцы расслабились, и жёсткая хватка превратилась в ласкающее прикосновение к чёрным локонам. — Сокровище моё беспутное…
Чандрагупта медленно поднял голову и не поверил глазам: на лице Дхана Нанда очень робко, как молодая трава сквозь сухую глину, как река сквозь каменную скалу, пробивалась та самая сияющая улыбка, которую юный царь Магадхи уже и не чаял когда-либо увидеть.
Комментарий к Часть 12. Мир без стратилата * Нечистая сила, злые духи.
====== Часть 13. Эпилог ======
Чужой мир казался странным и неудобным ровно до того дня, когда Валерка, вернувшись из Индии, вошёл в квартиру и увидел Дениса. Он полагал, что не испытает никаких чувств к незнакомому юноше. Думал, брат из другой реальности тоже в ответ будет холоден с ним. Не тут-то было!
— Валерка, — так улыбаться вроде бы и весело, но со светлой грустинкой в глазах мог только настоящий Денис.
Старший брат, не чаявший в нём души, возившийся с ним больше, чем мама и папа…
Слёзы покатились по щекам. Валерка бросился вперёд и повис на его шее, чувствуя всем сердцем: вот он, свой, родной, близкий! И Денис обнимал его и шептал только:
— Цел, целёхонек… Какой ты у меня молодец, Валерка.
А потом увёл его в комнату, дотронулся ладонями до щёк и внимательно заглянул через глаза в самую душу Валерки.
— Ты спас меня. Понимаешь? Ты и твой друг Лёва… Вы оба меня спасли. Воскресили.
Валерка смешался.
— Неужели ты помнишь? — осторожно спросил он у Дениса.
— Да, — коротко отозвался Денис. — Как не помнить, если я умер, а вы меня вытащили из межмирья? Бесплотного духа, обречённого скитаться, вернули к жизни. Вы сменили, как это сказать… общую настройку планеты. Это было важно, но почти невозможно! А вы всё равно смогли.
