— Он ничем не злоупотребил, — быстро осадил Амбхираджа Дхана Нанд, закрывая собой юношу, словно от вражеской атаки. — Да, он солгал насчёт своего настоящего имени и происхождения, притворился телохранителем Амбхикумара, но ваш наследник от этого никак не пострадал, поэтому претензий быть не должно. Я требую относиться к Чандрагупте с должным уважением!

— Ты не можешь ничего требовать в моём дворце! — Амбхирадж яростно уставился на Дхана Нанда. — Ты только что оскорбил моего сына, разорвав помолвку!

— Любопытно, — рассмеялся Дхана Нанд, ничуть не разгневавшись на необдуманные слова несостоявшегося родственника. — Я полагал, разрыв помолвки — оскорбление для невесты, но впервые слышу, что это — позор для жениха.

Амбхирадж неожиданно позеленел. Зажав рот, он торопливо убежал за занавеску. Вернулся чуть более бледным, зато взгляд его просветлел, и страдания во взоре стало меньше.

Он извинился перед Дхана Нандом за грубость, а потом вежливо спросил, чего от него желают гости после уведомления об отмене свадебного ритуала, а также о том, что всё это время телохранителем Амбхикумара был магадхский заговорщик.

— Мне нужны люди, способные найти убежище Чанакьи, — коротко обозначил свою просьбу Дхана Нанд.

— Ракшас говорил, что его слуги намного расторопнее, — не удержался от некоторой язвительности Амбхирадж. — Вон Муру из ашрама как ловко выкурили.

— А теперь надо выкурить более хитрого врага, — никак не отреагировав на выпад Амбхираджа, промолвил Дхана Нанд. — Каждая часть этого города и прилегающих земель может оказаться убежищем Чанакьи.

— Лучше спросите у бравого заговорщика, где засел его гуру, — Амбхирадж указал на Чандрагупту. — Уж он-то знает!

— Я не знаю! — вспыхнул Чандрагупта.

— Врёшь, — зло припечатал Амбхирадж.

— Вот что, — Дхана Нанд жестом остановил царя Таксилы, — запомни раз и навсегда: этот юноша больше не имеет отношения к Чанакье. Чандрагупта сейчас твой гость. Такой же, как и я.

Амбхирадж сначала оторопел, а потом губы его искривила ядовитая ухмылка.

— О, я понял! — он всплеснул руками, улыбка мгновенно исчезла, и махарадж сухо процедил сквозь зубы. — Может, к лучшему, что свадьба расстроена. Не уверен, что в моих силах и дальше продолжать относиться к преступнику как к гостю.

— Я дам людей, — неожиданно заговорил до сих пор молчавший Селевк. — Поможет Амбхирадж или нет, неважно. Я помогу.

Дхана Нанд изумлённо воззрился на македонца.

— Не удивляйся, — спокойно ответил Селевк на безмолвный вопрос, застывший в глазах императора. — Когда с Чанакьей будет покончено, мы разберёмся между собой, а сейчас надо обезвредить того, кто несёт наибольшую угрозу. В том, что Чанакья однажды доберётся и до меня, я не сомневаюсь. Так что? Как смотришь на мою помощь? — на лице, исчерканном первыми морщинами и старым шрамом, заиграла искренняя улыбка.

Селевк протянул руку Дхана Нанду, и император Магадхи, недолго думая, пожал её.

— Выходит, ты всегда любил Дхана Нанда, а он — тебя?

Амбхикумар встал на пути у Чандрагупты, шедшего на кухню, чтобы своими руками принести Дхана Нанду чашу с фруктами. С таким простым заданием справилась бы любая служанка, но ему хотелось порадовать императора, а заодно найти лишний повод увидеться с ним.

— Да, царевич, — Чандрагупта вежливо поклонился, пытаясь обойти Амбхикумара, но тот снова не пустил его.

— Почему сразу не сказал правду о себе? Зачем делал из меня дурака столько времени?

— Вы бы казнили меня, узнав, кто я.

— Нет! — взгляд его был полон грусти. — Ты понравился мне. Я бы хранил твою тайну.

— Но я не знал об этом, раджкумар. Простите.

Воцарилось молчание, а потом Амбхикумар неожиданно схватил руку Чандрагупты и сжал её так, как если бы запястье бывшего телохранителя было спасительной верёвкой, а царевич готовился упасть в пропасть.

— Умоляю, найди в Паталипутре красивого воина, похожего на тебя или самраджа, который ещё не обрёл сердечную привязанность, и пришли его сюда! И поскорее, иначе я однажды свихнусь или прыгну с городской стены. Все, кто меня окружает, доносят Амбхираджу о каждом моём шаге. Меня спасёт только тот, кого не знает отец, и с кем он не успел сговориться, — Амбхикумар выглядел таким несчастным, что Чандрагупта немедленно пообещал царевичу найти в армии Дхана Нанда нужного воина.

— Я поеду с тобой.

— Нет. Не проси.

Дхана Нанд завершал своё боевое облачение, а Чандрагупта с тоской смотрел на то, как император собирается уезжать. Один. Без него.

— Ты же сказал, мы всегда будем вместе! — горько упрекнул он любимого.

— Всегда, но не сейчас.

— А Селевка берёшь! — обиженно вырвалось у Чандрагупты. — Не так давно клялся его убить, но взгляни — вы теперь друзья.

— Люди Селевка нашли нору, где укрылся твой лис-ачарья. Селевк раскаялся. Я недавно говорил с ним. Он уже много лет живёт с чувством вины. Да, ему известно, что ты его никогда не сможешь простить, но он делает всё, чтобы исправить содеянное в меру своих сил. Я не могу не оценить такой поступок. Но не думай, что я доверяю ему больше, чем тебе, или, упаси Махадэв, люблю больше.

— Тогда почему он сейчас едет с тобой вместо меня?! — не утихал Чандрагупта.

— Потому что Чанакья набрал пять тысяч воинов Поурава, сумев наполнить какой-то ложью разум военачальника Рудрадэва, прежде абсолютно преданного Амбхираджу. Сейчас вся эта армия по щелчку пальцев твоего ачарьи собирается выбрать удачный момент — скорее всего, свадьбу Амбхикумара и Дурдхары, об отмене которой я приказал пока не объявлять, — и ворваться в Таксилу. Эффект неожиданности, знаешь ли! Кроме того, у них есть сюрприз для Амбхираджа… Маленький мальчик, которого ты звал Индрой. Знаешь, кто он?

— Нет, — Чандра внимательно ловил каждое слово Дхана Нанда.

— Сын махараджа Пора и махарани Лачи — Малаякету. О том, что он не умер, знал только Селевк. С этим мальчиком всё случилось почти в точности как с тобой. Амбхирадж требовал его смерти, чтобы вопрос о том, кому принадлежит трон Поурава, никогда не всплыл. Селевк сказал Амбхираджу, что ребёнок погиб, а сам сделал всё, чтобы его спасти. Отправил в Карт в сопровождении кормилицы, которой было приказано ни в коем случае не дать ребёнку погибнуть. Увы, кормилица вскоре умерла, но Малаякету к тому времени уже мог обходиться без грудного молока. Всё это время, пока он рос, Селевк кормил узников свежей пищей. Или ты думаешь, те дасью продержались бы там семь лет на улитках и змеях? Нет, всё было не так… Если бы Селевк не боялся, что Амбхирадж убьёт мальчика или найдётся тот, кто захочет использовать ребёнка в своих целях, он бы давно выпустил Малаякету на поверхность. Потом за царевича попросил ты, и Селевк решил рискнуть. Он позволил и вам, и ему вернуться к нормальной жизни. Однако Чанакья теперь узнал, кто такой Индра на самом деле, от бывшего министра Поурава, перебежавшего на сторону заговорщиков. Чанакья собирается использовать Малаякету, сделав оружием в своей войне. Твоему ачарье нужен контроль над Поуравом. Это даст ему очень большие преимущества в войне с Гандхаром и со мной. Кроме того, уже сейчас твой ачарья ведёт тайные переговоры с царём Аванти, чтобы тот предал меня. Пришла пора остановить это.

— Да, но со мной! — схватил его за руку Чандрагупта. — Я хочу сражаться бок о бок!

— Правда? — Дхана Нанд печально поглядел на юношу. — Ты действительно такой наивный и не понимаешь?

— Что тут понимать? — насупился Чандра.

— Ты делил один матрац с этим человеком на протяжении пяти лет. Его образ вошёл в твой разум… Хорошо, если не в сердце.

— Нет! — попытался возразить ему Чандрагупта.

— Сейчас ты узнал правду о нём, и ты зол. Но куда девать пять лет, в течение которых он учил тебя держать меч? Заботился о тебе, укрывал по ночам накидкой, поил лекарствами? А ведь всё это было, не так ли? Каким бы отвратительным существом Чанакья ни являлся, но ты привязан к нему глубже, чем сам думаешь, и когда мой меч приблизится к его горлу, ты остановишь меня, поэтому тебе нельзя участвовать в этой битве.