====== Часть 1. Чанакья начинает действовать ======
«Этот подлец осмелился унизить меня перед моими же учениками! Он нанёс удар по моей гордости, нарушил данную мне клятву! — Чанакья в неистовстве мерил шагами затемнённую комнату, в то время как Бхайрав, Шаткар, Индраджалик, Стхулбхадра и Дхумкету напряжённо наблюдали за ним. — Майтри донесла, он вчера ночевал в царских покоях и вернулся к себе лишь под утро. Растленный развратник, готовый стелиться под того, кто слаще приласкает! Но я буду не Вишнугупта Чанакья, если позволю этим двоим наслаждаться! Я не прощаю предательства».
— Надо ехать в Таксилу, — наконец, изрёк ачарья, оборачиваясь к Бхайраву, — и ненадолго затаиться там. Ты едешь со мной, остальные могут продолжать жить у Шаткара. Не думаю, что Дхана Нанд попытается убить кого-то из вас. Ему нужен я один, но меня вечером здесь уже не будет.
— Но вы ведь вернётесь? — со слабой надеждой спросил Индраджалик. — И найдёте способ образумить Чандру?
— Непременно, — Чанакья стиснул зубы. — Вашего друга, вздумавшего совершить ошибку, я скоро приведу. Всё станет по-прежнему ещё до того, как зародится следующая луна.
— Как же вы его вернёте? — полюбопытствовал Стхул. — Он вон что вытворил, в голове не укладывается! Если бы это сказала не Майтри, а кто-то другой, я бы и не поверил.
— Ага, — уныло покачал головой и Дхумкету. — Я тоже не думал, что наш друг способен на такие позорные поступки.
— Вот увидите, расположение Дхана Нанда не продлится долго, — успокоил их Чанакья, изображая притворное сочувствие. — Ваш Чандра — просто новая игрушка царя. Уж не знаю, как он его совратил и чем одурманил разум, но, поверьте, Дхана Нанд к своей греховной забаве скоро охладеет. А я, так и быть, приму вашего непутёвого приятеля обратно, я же учитель, — и ачарья хищно усмехнулся, подумав мимоходом:
«Им всем не стоит знать, что именно я позабочусь о том, чтобы игрушка как можно скорее разочаровала царя. Когда же это случится, и его с позором изгонят, развратный подлец вернётся ко мне, ибо бежать ему будет некуда. Очень скоро ты снова окажешься в моих руках, Чандрагупта!» — и мысленно пообещав это своему отпавшему от праведного пути ученику, Чанакья начал собирать вещи в дорогу.
Селевк задумчиво крутил в пальцах кубок, наполненный вином, рассматривая сложный орнамент из переплетения лотосов и виноградных лоз на её поверхности. Чанакья сидел рядом, выпрямив спину, в ожидании ответа.
— Ваш план гадок, — вдруг медленно проговорил Селевк, отставляя кубок в сторону. — Как и всё прочее, что вы обычно советуете.
— Какая разница, гадок или нет, если результат не замедлит себя ждать, — вкрадчиво заметил Чанакья. — Одним ударом вы подрубите мощное дерево. Да, оно не упадёт мгновенно, но лишится соков, а без соков загнётся намного скорее, если потом хорошенько поднажать. Не вы ли не желали ослабить императора Магадхи? Пришло благоприятное время.
Селевк с шумом встал с роскошного сиденья, покрытого шкурой антилопы, обошёл вокруг стола, на котором стоял поднос с фруктами, и остановился напротив Чанакьи, глядя на брамина в упор.
— Каким образом разочарование в каком-то телохранителе может ослабить Дхана Нанда? У него таких рабов тысячи. Снесёт парню голову и будет преспокойно жить дальше.
— Не снесёт, — перебил Чанакья. — Но, несомненно, рассвирепеет и выгонит прочь, приказав не приближаться больше ни к нему, ни к царскому дворцу, а мне того и надо! Этот предатель нужен мне живым. Как только он снова станет моим учеником, я сумею вылепить из него что угодно, и это, поверьте, будет и в ваших, и в моих интересах. В будущем Дхана Нанд, как бы ни был зол на Чандрагупту, не сможет сражаться против него. Поверьте, я хорошо знаю, о чём говорю: этот юноша — слабое место Дхана Нанда. Если мы хотим сделать царя Магадхи беспомощным, самое лучшее — избрать мишенью Чандрагупту.
— Дурдхару было бы вернее, — заметил Селевк.
— Бесспорно, — мягко согласился Чанакья, — но до Дурдхары нам не добраться, и вам её в жёны не отдадут. Вы ведь уже просили и безуспешно.
Лицо Селевка перекосилось, но он промолчал.
— Само собой, я тоже планировал использовать царевну в будущем, — продолжал Чанакья, — но Чандрагупта нарушил все мои планы, вступив в позорную связь с тираном, а не с его сестрой, как я рассчитывал. Значит, теперь он сам станет нашей мишенью.
Губы Селевка искривила разбойничья ухмылка, а потом вдруг он снова стал серьёзным.
— У меня нет ни малейшей заинтересованности в этом молокососе. Если уж говорить о предпочтениях, я люблю мужчин своего возраста и телом покрепче, а не тех, кто и станом, и ликом напоминает девицу. Не выйдет.
— Вам и не обязательно ничего совершать в действительности, достаточно лишь создать видимость, — Чанакья мелкими шажками подобрался к Селевку и с заискивающей улыбкой заглянул ему в глаза. — Приедете в Паталипутру под видом дружеского визита. Улучив момент, отзовёте Чандрагупту в пустующую комнату и угостите вином. Постарайтесь, чтобы он выпил хотя бы три-четыре глотка, этого будет достаточно, — Чанакья отвязал от пояса крохотный сосуд, горлышко которого было плотно обмотано хлопковой тканью, и протянул Селевку. — Добавьте всего десять капель снадобья в чашу, либо вылейте всю ёмкость в кувшин с вином. Второй способ безопаснее. Вас не поймают за руку за попыткой отравления, а позже вам достаточно будет лишь пригубить свою чашу, чтобы не вызвать подозрений. Чандрагупта же непременно выпьет до дна, если предложенный вами напиток окажется вкусным. Поверьте, эффект вам понравится.
— Это что? — Селевк с опаской покосился на сосуд.
— Одно прекрасное средство, — улыбнулся ачарья. — Вызывает сильное возбуждение и туманит сознание. Выпивший этот настой покорно пойдёт с любым, кто пригласит его, и не станет ничему сопротивляться. Наоборот, сам проявит инициативу. Однако очень скоро плотское возбуждение сменится слабостью, тело обмякнет, и жертва уснёт, а наутро не вспомнит, что случилось ночью.
— Действительно, «прекрасное» средство, — пробормотал Селевк, правда, по его лицу было не понять, говорит он всерьёз или с насмешкой.
— Майтри будет тайно следовать за вами и в подходящий момент вынудит самраджа прийти и увидеть собственными глазами, что за его спиной творит Чандрагупта. За осквернение раба вам не посмеют предъявить обвинений, особенно если самрадж будет уверен, что всё случилось по собственной воле Чандрагупты.
— И всё-таки он не в моём вкусе, — напомнил Селевк. — Да и чего я достигну обманом?
— Вы нанесёте Дхана Нанду неисцелимую рану, — продолжал убеждать Чанакья. — Поверьте, я сам охотно сотворил бы это, но тогда результат получится никуда не годным. Во-первых, я рискую быть убитым на месте. Во-вторых, обнаружив меня возле Чандрагупты, Дхана Нанд мгновенно поймёт, что имел место обман. Он не поверит в добровольное желание Чандрагупты отдаться мне, и ссоры между ними не случится. А нам нужна размолвка.
— Так пусть его совратит кто-то из ваших учеников, — предложил Селевк. — Есть же ваши ученики среди слуг Дхана Нанда? Дайте им этот сосуд, пусть они исполнят ваш план.
— Нет, не получится, — упрямо гнул свою линию Чанакья. — Я тоже думал об этом, но отбросил те варианты как нежизнеспособные. Чандрагупте прощается столь многое, что, опасаюсь, даже связь с кем-то из слуг или друзей детства будет ему прощена. Император не воспримет близость с ними как предательство, лишь как юношескую невоздержанность или баловство. Все эти соперники жалки в глазах императора и не стоят беспокойства. Вы — другое дело. Вы сильны, влиятельны, умны и, самое главное, хороши собой. Если Дхана Нанд увидит, как Чандрагупта отдаётся именно вам, ревности его не будет предела. Однако вы сами останетесь в безопасности. Выглядеть будет всё так, словно инициатива исходила вовсе не от вас. За что же тогда наказывать? Во-первых, самое строгое наказание следует за совращение девушки, но вы-то совратите вовсе не девицу. Во-вторых, всё будет выглядеть так, словно вас заманили, пылая к вам страстью. Ваша вина заключается лишь в том, что вы соблазнились и не смогли отказаться. А уж я позабочусь, чтобы вскоре всплыло и письмо, написанное почерком Чандрагупты и адресованное вам. С предложением встретиться тайно, наедине.
