Чандра замялся, и Дхана Нанд понял, что перечисленные предметы вызывают у него не слишком радостные воспоминания.

— Помню, — тихо промолвил он.

— Я клал их рядом, смотрел и думал о тебе.

— Помогало? — сочувственно спросил Чандрагупта.

— Не всегда, — засмеялся Дхана Нанд, снова привлекая юношу к себе. — Но если помогало, то я изливался так бурно, что приходилось перестилать простыни.

— И со мной происходило то же, — отчаянно краснея, признался Чандрагупта. — Только постель перестилать и одеяния менять не было возможности. Так и спал мокрым, пока само не высыхало. Ачарья меня ненавидел за это. Я звал тебя по имени, а он от этого просыпался. Но это всё закончилось после того, как я напился зелья.

— Дай мне только найти Вишнугупту, — скрипнул зубами Дхана Нанд. — Я с него голову сниму. Нет, молчи! — жестом остановил Чандрагупту император, заметив, что его собираются просить о смягчении кары. — Никакие благие деяния этого преступника не перевешивают зла, причинённого тебе. Прие, он не успокоится. Он не даст нам жить спокойно, пока сам ходит по этой земле, а я считаю, мы и без того заплатили высокую цену. Если бы Амбхирадж не выболтал правду, ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. И почему я не напоил его раньше? — задумался Дхана Нанд вдруг, а потом махнул рукой. — Нельзя быть всеведущим, хоть порой я именно так себя называю.

— А что это? — рука Чандрагупты, нежно гладившая грудь Дхана Нанда вдруг наткнулась на что-то знакомое под накидкой царя. — Оберег?

— Можно сказать и так, — неуловимо улыбнулся император. — Посмотри внимательнее, может, догадаешься о том, что это за талисман такой?

— Прости, не вижу. Темно.

— Неужели не узнаёшь хотя бы теперь? — Дхана Нанд вытянул из глубин одеяний почерневший браслет.

— Боги! — воскликнул Чандра. — Чанакья использовал его, чтобы обмануть тебя. Он надел его на чьё-то мёртвое тело, прежде чем мы покинули дворец. Я тогда был без чувств, мне об этом Стхул рассказал, когда я очнулся.

— Могу теперь вернуть его тебе, ведь это твой талисман и твоя память о Муре.

— Нет, не о ней. О моей настоящей матери, — уточнил Чандрагупта, глубоко вздохнув.

— Разве Мура — не твоя мать?

— Она солгала мне, чтобы я никуда не делся от Чанакьи, по его же просьбе. Мура давно уже стала его ученицей. Когда Чанакья увидел, что мне удалось занять место в твоём сердце, он попросил Муру сказать, будто она — моя мать. Уже потом, когда ты выгнал меня, Чанакья сознался, что это всё неправда. Я тогда его к стенке припёр и потребовал, чтобы он прекратил врать. Ну, он и прекратил насколько смог. Да, Дхана, я знал, что он лживый. Он даже пытался окольными путями подобраться к моему телу, хотя уверял поначалу, будто видит во мне лишь сына… Но я остался с ним по одной причине: я так желал тебя видеть, что готов был начать войну ради встречи с тобой. По крайней мере, я бы умер от рук любимого в бою. Я подумал, что это самая достойная смерть, куда лучше, чем захлёбываться водой или сгорать заживо.

— Прие, — Дхана Нанд не мог вымолвить ни слова, потому что горло сдавило спазмом. И он снова прижал юношу к себе, лаская пальцами его спину.

Воспользовавшись их близостью, Чандрагупта попытался снова ублажить императора, прикоснувшись рукой к его лингаму, с большой готовностью ответившему на эти касания.

— Нет, — Дхана Нанд мягко отвёл ладонь в сторону. — Поверь, мне не доставит радости излиться на твоих глазах, зная, что я не смогу доставить такого же удовольствия тебе. Обещаю, придёт день, и ты исцелишься. Ведь я не успокоюсь, пока не обойду все ашрамы и не найду лекаря, который изготовит противоядие! А когда твоё тело выздоровеет, мы снова насладимся друг другом.

Наверху колодца внезапно кто-то завозился, и вниз посыпались ошмётки глины, травы и мелкие камешки.

— Самрадж, я иду спасать вас! — донёсся до Чандрагупты и Дхана Нанда крик Амбхикумара. — Я уже спускаюсь!

— Любимый, нет!!! — перекрывая его голос, истошно орала Дурдхара, опасавшаяся как бы Амбхикумар, спустившись вниз, не застал там горячую сцену, которая впоследствии не позволит ему спокойно спать до глубокой старости. — Я выйду за тебя хоть сейчас, только не покидай меня!!!

Но Амбхикумар продолжал ловко сползать всё ниже в колодец. На середине спуска он неожиданно встретился с поднимавшимися наверх Чандрагуптой и Дхана Нандом.

— О… Вы и без меня справились? — разочарованно спросил Амбхикумар.

— Да, — очаровательно улыбнулся Дхана Нанд. — Можешь лезть обратно. Ну, если конечно у тебя нет неистребимого желания посидеть в колодце и подумать о смысле жизни.

— А что вы там так долго делали? — напрягся вдруг Амбхикумар, подозрительно оглядывая лица императора и своего телохранителя. — Мы с Дурдхарой устали вас ждать.

— Беседовали о природе человеческих желаний, — на ходу сочинил царь.

— Кости предателей нашли? — не унимался любопытный царевич.

Улыбка Дхана Нанда стала ещё шире.

— Не было там никаких костей. Зато я обнаружил живого заговорщика.

— Кого?! — опешил Амбхикумар, вытаращив глаза на императора и решив, что ему послышалось.

— Его, — Дхана Нанд мотнул головой в сторону Арьи, удобно расположившегося на соседней верёвке и упиравшегося ногами в стену колодца. — Познакомься. Это — Чандрагупта, телохранитель Дурдхары. Мы помирились и возвращаемся в Магадху, так что пусть твой отец перед отбытием приготовит для нас прощальный ужин. Эй, Дурдхара!!! — закричал Дхана Нанд, подняв лицо вверх. — Ты всё ещё собираешься замуж за Амбхикумара?! Просто я только что рассказал ему правду, больше притворяться не имеет смысла! Но если ты очень хочешь, то, конечно, женитесь!

— Да чтоб он провалился, этот Амбхикумар! — послышалось сверху. — Я уезжаю в Магадху!

Утратив остатки самообладания, несчастный царевич расслабил пальцы и подстреленной цаплей устремился на дно колодца.

— Аыыы!!! — взвыл он снизу. — Я, кажется, ногу сломал!

Чандрагупта и Дхана Нанд переглянулись, одновременно вздохнули и стали медленно спускаться. Необходимо было спасать бедолагу, хоть в вопли о сломанной ноге им верилось с трудом.

В Таксилу они возвращались в мрачном молчании. Амбхикумар прижимал медный слиток к распухающей на глазах ноге. Второй медный слиток Дурдхара заботливо держала на разбитом лбу царевича.

— Зря ты от свадьбы отказалась, — наконец, промолвил Дхана Нанд, чтобы хоть как-то разрушить тягостное молчание. — Из вас вышла бы неплохая пара.

— Ни за что! — выпалил Амбхикумар.

— Видеть его не могу! — припечатала Дурдхара.

— Хорошо, скажу Амбхираджу, что свадьбы не будет, и мы покидаем дворец, — быстро согласился Дхана Нанд. — Только, — и лицо его стало суровым, — сначала разберусь кое с какими важными делами.

Страдающий от похмелья Амбхирадж, слабо постанывая, отхлёбывал из серебряной чаши мутное зелье, в котором плавали измельчённые листья. От снадобья распространялся слабый горьковатый запах. На лбу Амбхираджа лежала смоченная в холодной воде тряпица. Ноги царя массировала молодая служанка, а другая девушка, вооружённая опахалом, пыталась создать иллюзию свежего ветра в покоях махараджа.

— Лучше бы я умер вчера, — стонал несчастный Амбхирадж, пытаясь улечься головой куда угодно, только не на подложенную ему подушку. — О, как мне плохо!

Дхана Нанд, Чандрагупта и Селевк терпеливо пережидали, когда царь наконец перестанет стенать и выслушает последние новости, приготовленные для него.

— Давайте, — великодушно махнул рукой Амбхирадж, разрешая вошедшим рассказать о цели визита.

Дхана Нанд заговорил. Чем дольше Амбхирадж слушал, тем страшнее становилось выражение его лица. В конце концов, он подскочил на ложе, отпихнув служанок и приказав обеим проваливать прочь. Его испепеляющий взгляд остановился на Арье. Сорвав со лба повязку, Амбхирадж подошёл к юноше вплотную, раздувая ноздри.

— Ты! — палец царя упёрся в Чандрагупту. — Да как ты посмел обмануть моего сына, злоупотребив нашим гостеприимством?!