Но как стоит!
Ты хоть всего Шекспира вылижи, а так не встанешь.
Короче говоря, когда простая русская баба Танька Лосинова соскучилась по новому спектаклю, она решила устроить его прямо в своём рабочем кабинете. По сценарию ведомствам и другим домам не на балансе ГРЭП'а надо было разъяснить, что бывает, когда на голову падает сосулька, и предложить им организовать самостоятельную очистку крыш от нашей вечной напасти.
И вот к назначенному часу в контору, где не соскучишься – «…иль это только снится мне…», – на Брюсов переулок потянулось почтенное общество.
В светлейший кабинет, где простая русская баба Танька Лосинова сосредоточенно что-то писала, не поднимая головы, гуськом вошли будущие статисты.
Пришёл председатель Союза журналистов, с виду непритязательный мужичок с лицом «чего изволите?», Попов.
Пришла председатель ТСЖ богатого дома с Калашного. Всегда готовая к борьбе мадам с поджатыми губами, такая же ухоженная как её дом и закалённая в битвах Товарищества – палец в рот не клади.
Пришла рассыпающаяся старушка-общественница, возраст которой вызывал опасение, переживёт ли она заседание. Из тех старушек, которым всё надо знать.
Пришёл корректный голландский дипломат, двухметровый Ван Брюгге, или как его там. Прямой как жердь.
Пришли еще другие сошки помельче.
Все расселись в почтительном молчании.
Высокий, поджарый голландский дипломат Ван Брюгге, или как его там, скромно притулился на краешке дальнего стула. Весь он превратился в слух. Его небесные голландские глаза светились ответственностью.
Слушать, правда, было нечего. Простая русская баба Танька Лосинова продолжала сосредоточенно писать при полной тишине. Длилось это очень долго, и те, кто посмел переступить порог кабинета в легкомысленном настроении, успели давно с ним расстаться, перейдя в напряжённое состояние ожидания.
Наконец в трактате о бункеровозах поставлена точка. Авторучка отложена, и усталые карие глаза зорко вперились в притихшее общество, как бы впервые его увидев.
И как у домовитой хозяйки, заглядывающей в духовку, чтобы проверить готовность пирога, – достаточно ли поднялся и подрумянился, – оценивается состояние присутствующих.
Вот, кажется, этот, председатель Союза журналистов. Что-то во взгляде настораживает. Ну да ничего, быстро обломаем.
Пирог готов, господа! Заседание Совета Безопасности ООН началось.
Председатель СЖ с лицом «чего изволите?» Попов, мадам с поджатыми губами, рассыпающаяся старушка-общественница, двухметровый дипломат Ван Брюгге, или как его там, и другие сошки помельче как опытные спринтеры на старте перед выстрелом выгнули спины и подались вперед к сиятельному креслу во главе стола.
Мне уготована была скромная роль протоколиста. Узнала я об этом прямо на заседании, потому что простая русская баба Танька Лосинова очень любила экспромты. Как-никак, натура артистичная.
Ужасу моему не было предела. На глазах высокого собрания я обнаружила полное незнание, что это такое. Сердобольные участники действа помогли, а у Косиновой на лице не дрогнул ни один мускул.
После короткого вступления обществу разъяснили, как опасно, когда сверху падают сосульки. Особенно неприятно, если она упадет остриём на самое темечко прохожего. Может быть и смертельный исход. Конечно, жизнь каждого человека бесценна, даже если это бомж из злачной тусовки с Арбата. Но представьте себе, если жертвой окажется какой-нибудь дипломат. Взгляд в сторону Ван Брюгге, или как его там. Ведь это может изменить весь ход мировой истории.
Двухметровая жердь вздрогнула и начала лихорадочно что-то записывать в свой голландский блокнотик. Ему и в голову не могла прийти такая причинно-следственная связь.
А вот простая русская баба Танька Лосинова её проследила. Даже не читая «Кандида».
Председатель СЖ с лицом «чего изволите?» Попов, мадам с поджатыми губами, рассыпающаяся старушка-общественница, двухметровый дипломат Ван Брюгге, или как его там, и другие сошки помельче застыли в ожидании спасительных советов.
И они не заставили себя ждать.
Чтобы избежать удара судьбы, надо к нему подготовиться – своевременно очистить крышу.
Какими силами? А нашими, грэповскими, если сами не можете. Разумеется, это не бесплатно.
И тут началось.
Недаром простой русской бабе Таньке Лосиновой не понравился этот журналист. Именно он начал бузить первым и сказал, что сосульки на его здании ему совсем не мешают. И вообще у него нет времени. Нельзя ли побыстрее изложить суть оставшихся вопросов.
Тут, будто очнувшись от спячки, зашумели все. А голландский дипломат Ван Брюгге, или как его там, поняв, что дело упирается в деньги, сразу полез за кошельком.
Но не такая простая русская баба Танька Лосинова.
Пришлось объяснить иностранцу, спокойно и с достоинством, что в России денег из рук в руки не берут, а платят по закону безналом через кассу. Дипломат опять понимающе закивал.
Мадам с поджатыми губами сидела молча. В бурных склоках своего Товарищества она научилась предвидеть, чем всё начинается, как продолжается и чем закончится. Мадам явно скучала.
А журналист всё не унимался. Въедливый оказался, хоть и с таким лицом.
А рассыпающаяся старушка была счастлива. Вокруг спорили, возмущались, возражали друг другу, наступали и отступали, аргументировали, разбивали аргументацию контраргументами, что-то требовали и всё записывали, записывали…
Она только успевала поворачивать голову из стороны в сторону, откуда слышался звук.
Жизнь вокруг опять кипела, возвращая её к славным общественным делам боевой комсомольской молодости.
Потом, когда страсти немного поутихли и каждый решил для себя, самому ли лезть за сосульками, или нанимать грэповских слесарей, наступил последний аккорд содержательной речи.
Оказывается, сосульки – это верхняя часть айсберга, а за ними съезжают с крыши мощные наледи.
Непосвящённые не смогут правильно очистить крышу, поэтому настоятельно рекомендуется обратиться к помощи специалистов – нашим слесарям Васе и Пете, а не устраивать отсебятину.
Двухметровый дипломат Ван Брюгге, или как его там, последнее слово не понял и нервно дёрнулся. Забыв в пылу спора о его готовности всё оплатить, простая русская баба Танька Лосинова восприняла это как легкомысленное небрежение.
Недоразумение послужило поводом для пространного описания метеорологических особенностей России.
– Это вам не какая-нибудь Голландия. Это – Россия! – гордо прозвучало в завершение лекции.
Ван Брюгге, или как его там, с готовностью закивал в ответ, не понимая, что его вместе с его Голландией только что ткнули в помойку. Бедный, бедный Ван Брюгге, или как его там.
И вот сидит перед председателем СЖ с лицом «чего изволите?» Поповым, перед мадам с поджатыми губами, рассыпающейся старушкой-общественницей, двухметровым дипломатом Ван Брюгге, или как его там, и перед другими сошками помельче простая русская баба Танька Лосинова, чем только не битая.
Ай да Танька! Ай да молодец! Чем не Шекспир?
В конце спектакля председатель СЖ с лицом «чего изволите?» Попов, мадам с поджатыми губами, рассыпающаяся старушка-общественница, двухметровый дипломат Ван Брюгге, или как его там, и другие сошки помельче расходились молча.
Они мучительно размышляли, – кто кого оставил в дураках?
Зато мои потуги принесли результат – впервые в жизни я написала протокол.
ГРЭП баттл
Наша начальница была как ядрёная закваска. Вокруг неё крутились все, подчиняясь совершенно бешеному темпераменту. Она правила бал как заправский режиссёр, заставляя людей то взметаться ввысь, то уходить в затяжной штопор.
Особенно удавались обильные застолья по любому поводу.
Поздними вечерами, промёрзнув в зимнюю стужу в пробежках по участку, я заскакивала на гостеприимный огонёк в администрацию ГРЭП’а на Дрюсовом (название изменено).
