— Вивьен, — она стопорится и оборачивается на собственное имя, — рад, что ты снова с нами.

Кого он имеет в виду? Его и эту блондинку? Или рыжую тоже? Сколько их тут?

— Э-э… спасибо? — произносит она.

И видит, как молодой человек непонимающе прищуривается. В его руках толстая книга о путешествиях. Судя по очкам, чуть сползшим, открывая узкую переносицу, он только что прервался от чтения. Пепельные пряди волос падают ему на лоб и небрежно висят за ушами. Странным образом она не испытывает страха перед ним. Ко всему прочему, он знает ее имя. Может, стоит дать ему шанс и выслушать?

— А… откуда ты меня знаешь?

Очевидно, вопрос повергает его в шок. Он молча переглядывается с блондинкой.

Вдруг по комнате проносится эхо разбившегося стекла. Обернувшись, Вивьен несколько мгновений вопросительно смотрит то на осколки хайбола и квадратики льда на полу, то на незнакомца у барной стойки, затем в ее глазах мелькает огонек узнавания. И она бросается опрометью к нему.

— Якумо!

В последнюю секунду он протягивает к ней руки и прижимает к себе что есть мочи, зарываясь лицом в ее волосы. На глаза наворачиваются слезы радости — она помнит его, помнит! Вивьен утыкается носом в крепкую грудь, стискивая майку на его спине. От крепкого запаха виски кружится голова. Он пил. И, судя по всему, успел хорошо проспиртоваться. Когда она чувствует, что дышать становится невыносимо, то слегка похлопывает Якумо по спине.

— Сейчас задохнусь… Якумо! — хрипит она.

— Терпи, ясно? В этом только твоя вина! — его разгоряченное дыхание опаляет ей мочку уха. — Просто… дай мне еще минуту.

Теперь, когда волна смятения схлынула, Вивьен осознает, насколько все серьезно. Из тех, кто находится на базе и прекрасно знает ее, она помнит только Якумо. Это один из недостатков воскрешения любого Бессмертного — отдать часть воспоминаний взамен на еще один шанс пожить. Только вот Вивьен отдала больше, чем часть. Она практически ничего не помнит о том, что связывало ее с этим миром. Луи, откладывая очки и книгу, предполагает, что именно причина смерти виновата в амнезии, ведь сколько он знает Вивьен, она ни разу не умирала от падения. Следом подключается Джек. Его голос звучит спокойно, но властно — голос капитана спецподразделений, привыкшего командовать в любых обстоятельствах. На догадки Луи он демонстративно фыркает и отмечает, что она уже срывалась с обрыва после смерти Королевы, когда он сам туда ее столкнул. Правда, потом добавляет, что сперва пробил ей грудь в области сердца. Звучит так себе, конечно, но, во-первых, другого выбора у него не было, потому что Вивьен, будучи зараженной королевской кровью, впадала в безумство, а во-вторых, все же умерла она от его руки, а не потому, что разбилась.

Убийца Королевы… Кто бы мог подумать? Мало того, Вивьен удалось загадочным образом возродиться, несмотря на то, что ее сердце было уничтожено, а в жилы впиталась отравленная кровь Королевы, случайно наделившая незаменимыми способностями, одна из которых — оживлять омелы с помощью пары капель собственной крови. Потом она встретила Ио, вместе с которой примкнула к команде во главе с Луи. Он милостиво пересказывает ей о всех приключениях, которые с ними произошли, и о том, как их взаимовыгодное сотрудничество переросло в уважение, а за ним — в дружбу и доверие. К тому моменту, когда Луи вынужден повторять об всем дважды, Вивьен вымученно кивает, как болванчик. Иногда она его слушает, иногда только притворяется внимательной и разглядывает толстые линзы его очков. Интересно, близорукость была у него с рождения или он приобрел ее гораздо позже? В конце концов, не говоря ни слова, Вивьен встает и уходит в комнату. Какой смысл сидеть и вникать, если в памяти и так просвета нет?

Дальше становится только хуже. Через пару дней Якумо отводит ее на то самое место, где она рассеялась. Это чревато: организм недостаточно окреп для далеких походов, но что делать, ей необходимо найти кровавый осколок с ее воспоминаниями. Обычно эти красные алмазики валяются неподалеку от места смерти их владельца и вяло подсвечиваются. А если западают в незаметные уголки и увидеть их невозможно, то шепот голосов, исходящий из них при приближении, всегда подскажет, куда заглянуть. Задача непростая, однако кое-как им удается пробраться к подножию скалы. И ничего не обнаружить. Местность идет под уклон, Вивьен это не очень нравится — она чувствует себя будто в западне, то ли дело наверху, там все видно. Впрочем, выбора нет; она обчесывает округу до изнеможения. Все без толку.

Она не притрагивается к кровавым слезам вот уже как три долбанных недели, предпочитая им бокалы с виски. Откидываясь на спинку стула, Вивьен закидывает ноги на круглый ольховый столик и опустошает в один присест спиртное. Тут хорошо, открывающийся вид с террасы сохраняет волшебство даже в глубокую ночь. Город мерцает голубыми огнями звезд. Чертово колесо вдалеке разбрызгивает пурпур. На базе так тихо и пустынно, что, кажется, все давно улеглись на боковую. Ну и пусть. Все равно она пыталась избегать любой компании с тех пор, как они с Якумо вернулись после бесплодных поисков. Даже с ним Вивьен держала дистанцию и отправлялась на вылазки в одиночку. Пальцы бездумно крутят пустую бутылку по столу, но дойти до бара и взять еще виски сил уже нет. Она прикрывает отяжелевшие веки, чувствует, как тело требует крови, хотя бы одну кровавую слезу, и этого будет достаточно, чтобы скрыть бледный вид.

Вдруг на стол яростно плюхается что-то увесистое. Распахнув глаза, она видит полную, не откупоренную бутылку с выдержанным бренди, горлышко которой крепко-накрепко сжимает рука, обтянутая тисненой кожаной гловелеттой.

Вивьен озадаченно опускает ноги. «Старый Адмирал Амбер»… Забавно, но именно эту бутылку она отлично помнит, потому что сама ее купила у местного торговца, разорившись подчистую при выборе подарка на день рождения Якумо. Не одна Вивьен, они всей базой частенько отоваривались у него: товар был качественный, цены приемлемыми, а главное — старик был молчаливым и иногда давал скидки. Тем не менее за бутылку с бренди торговался не меньше получаса. Тогда пришлось отдать все собранные детали. Но это было так давно… Почему Якумо не притронулся к ней?

— Это было, блядь, чертовски долго! — недовольно кривит губы он, усаживаясь на соседний стул.

— Что именно? Вспоминать, куда заныкал бутылку? — ехидничает она.

— Ждать тебя! — угрюмо добавляет он. — Не могла воскреснуть побыстрее? Четыре часа, Вив! Четыре сраных часа я сидел возле омелы, где мы в последний раз устраивали привал перед твоей… твоей…

Она отмахивается. Нашел же время бередить старые раны!

— Понятно, — говорит Вивьен. Если хочет вскрывать вены, то хотя бы сперва пусть даст ей возможность закинуться местной анестезией. — Давай лучше прикончим ее, — кивает она на бутылку.

Пытаясь до нее дотянуться, чтобы открыть, Вивьен промахивается и хватает онемевшими пальцами прохладный воздух.

— Сколько ты не ела? — обеспокоенно спрашивает Якумо.

— Неважно!.. — рассерженно мычит она. — Сверни уже этой твари горло.

Повинуясь, Якумо вскрывает бренди и берет ее стакан. Видно, сам он будет пить из бутылки. Когда стакан наполняется темной жидкостью почти до половины, мгновенно чувствуется ее острый запах, разлившийся в воздухе. Давно пора.

— Эй! — возмущение застревает в горле, пока Якумо, преподнеся стакан к своим губам, залпом выпивает бренди до дна. Потом из кармана достает кровавую слезу и ставит на стол. Вид у него совсем серьезный.

— Не получишь свою порцию до тех пор, пока не поешь.

Ее щеки пылают. Она быстро пытается вскочить с места. Получается ужасно. Запутавшись в ногах, она плюхается обратно на стул, и если бы не Якумо, давно бы очутилась на бетонной плитке.

— Ешь или насильно буду кормить тебя.

Его руки держат ее за плечи так нежно и осторожно, как будто ноша для него что-то значит. Ей вдруг становится страшно, что он разомкнет руки. И Якумо как будто понимает это.