— По-твоему, мы должны это принять, вот так просто?

Вивьен знает, Якумо прав, но именно сейчас ей очень нужно, чтобы он говорил по-другому.

— Гарантий никаких нет. Что имеем, то имеем. Я могу тебе соврать, если станет легче…

— Нет, не станет, — отмахивается она. — К тому же, ты все равно не соврешь.

Ответом ей служит тихий смех. Бесполезно диктовать Якумо, что и как ему говорить или думать: он останется при своем. И если по-честному, это одна из причин, почему Вивьен ему доверяет.

Рада бы она — принять так же смиренно неизвестное, таинственное будущее, как делал это Якумо. Если бы только не последствия, грозящие ощущением пустоты и отчаяния.

— Не бойся ничего, — она слышит непоколебимый и мягкий голос. Якумо ободряюще крепко обнимает ее пальцы. — Я с тобой. Я рядом. Чувствуешь? — Вивьен молча стискивает его пальцы в ответ и вздрагивает, когда быстро, внезапно Якумо вжимает ее в кровать. — Ты не забудешь меня. Знаешь, почему? — он лукаво улыбается, опускается к разметанным волосам на подушках возле ее лица и неспеша касается носом мочки уха, продолжая томным шепотом: — Потому что я не дам забыть тебе эту ночь.

Их руки, их губы, тела находят друг друга снова и снова, жадно цепляясь за миг настоящего, который станет когда-нибудь их сокровенным прошлым, но Вивьен хочется верить, что этот миг — радостный, заветный, захватывающий — она не забудет никогда.

Без особого энтузиазма она разлепляет один глаз. Якумо мирно сопит под боком, устроив голову на ее груди. Его рыжие волосы распущены… Господи, что делает его резинка от волос на ее щиколотке? Ах да… В третий раз им взбрело на ум поиграть в ролевые игры… На секунду Вивьен прижимает ладонь к своей щеке и чувствует, как пылает кожа. Даже страшно представить выражение на лицах соседей, которых наверняка мучила бессонница всю прошлую ночь.

Она аккуратно поворачивает голову — дверь в комнату плотно закрыта. Мало приятного проводить столько времени без крохотного зазора, однако сегодня, после всего нахлынувшего буквально с наскока, Вивьен впервые чувствует себя тем спокойнее, чем плотнее дверь прилегает к дверной раме. Не в силах отказать себе, она дотрагивается до прямых рыжих прядей, рассыпанных на ее ключице. Они великолепны. Слегка спутанные, но шелковистые, густые, чуть жестоковатые. Она даже завидует — ее волосы не назовешь достойным образчиком привлекательности. Выглядят сейчас, наверное, хуже птичьего гнезда… Вивьен дотрагивается до головы и понимает, что ей срочно требуется расческа. Она осторожно старается выбраться из-под Якумо.

— Воу-воу!.. — ловко поймав ее за запястье, он отзывается еще несколько охрипшим спросонья голосом. — Погоди, Пташка. Не улетай. Рано еще.

— Я не улетаю, — тихо отвечает она. Чувствует поцелуй на коже и не помнит, зачем вообще захотела вставать. — Прекрати так делать, — звучит, конечно, не слишком убедительно, учитывая, как Вивьен тут же откликается на ласки.

— Если я прекращу, ты снова улетишь.

— С чего ты это взял?

— Потому что ты всегда от меня улетала, — произносит он и горько ухмыляется. — Как бы долго и упорно я ни пытался удержать тебя рядом, ты все равно вырывалась, как будто из клетки, и делала все по-своему. Поначалу меня твое поведение очень злило…

Еще бы не злило… Вивьен зажмуривается, когда Якумо ощутимо прикусывает чувствительное место на ее шее.

— Потом попробовал привыкнуть. И знаешь? Ни хрена не сработало.

В ретивом настроении, целуя и кусая, Якумо оставляет отпечаток за отпечатком на ее теле, которые, она знает, будут долго напоминать — и судя по облюбованной участкам в области шеи и ключиц, не только ей одной — насколько он хочет спрятать ее за собой и беречь.

— Якумо…

— Ну что еще? — бормочет он ей в пупок. — Я занят.

И пока Якумо просыпается и охотно помогает отойти ее телу ото сна, Вивьен и думать забывает обо всем остальном.

К сожалению, их уединение нарушает ритмичный требовательный стук.

— Вивьен! Я тебя битый час жду!

Голос Джека словно стукнул Вивьен по голове. Все, все она предусмотрела, но только не это. Она совершенно забыла о том, что за вчерашний поход они не зачистили еще две зоны и договорились о том, что сегодня до полудня успеют к ним приступить. Она огорчена прямо-таки как ребенок.

— Почему он? — одними губами произносит Якумо, оторвавшись от ее груди.

Несколько растерянно Вивьен пожимает плечами.

— У тебя десять минут! — слышится за дверью. — И да, сделайте одолжение: выходите по одному из комнаты.

Тут Якумо прорывает, как дамбу.

— С какого это перепугу?!

— С такого, что меня стошнит от двух довольных рож одновременно! — что ж, Джек в чем-то прав. Если слышал он, то что говорить о Луи и Еве, которые жили в соседних комнатах? — Кстати, Шинономэ, сегодня ваша с Мией очередь уборки. Не желаешь ли постирать в счет аванса и мое белье?

— Не желаешь ли попасть на больничную койку, несчастный хамоватый ублюдок? — парирует Якумо.

— Вы оба, заканчивайте! Джек, через десять минут!

Со смехом Вивьен выскальзывает из объятий Якумо и спешно прикрывается простыней. Спустя мгновение, она понимает, что в этом уже мало смысла, если брать во внимание прошлую ночь, и скидывает ее на пол. Сзади раздается громкий тяжелый стон.

Вивьен непонимающе оборачивается, показывая себя во всей красе, и видит, как Якумо страдальчески морщит лоб, то кусает губы. Это повышенное внимание, надо сказать, приятно волнует. Да и что греха таить, ей нравится смотреть, как Якумо пытается совладать со своим телом. Пусть познает на себе, какого ей было.

— Виви, мне не нравится, что ты идешь с Джеком, — говорит он так непринужденно и размеренно, как только позволяет ему собственный голос. Хотя заметно, чувства его далеко неспокойны.

Она удивляется самой себе, когда находит в новом сокращении ее имени что-то особенное. То, что заставляет глупо улыбаться. Хмыкнув, глядя на помятую майку в руках, Вивьен бросает ее в Якумо.

— Одевайся.

— Зачем? — спрашивает он, стягивая ее с лица.

— Как зачем? — на ходу застегивая пуговицы, она пытается отыскать свои штаны. — Ты пойдешь со мной. Или что, предпочтешь грязные полы, пока я с Джеком гуляю?

От ее слов он, поперхнувшись воздухом, резко вскакивает с кровати и впопыхах натягивает одежду, подобранную с пола. Судя по виду, его-таки проняло. Аж штаны перепутал.

Ей приятно быть рядом с Якумо, чувствовать на плечах его руки, когда он прижимает ее к шероховатой стенке шкафа и перед тем, как позволить распахнуть дверь, целует.

— Ну все, хватит, иначе не уйдем, — возмущается она, но не отталкивает его. — Сначала ты, потом я. Вернее — наоборот. Сначала я, потом ты.

— Не-а. Давай вместе выйдем.

Вивьен недоуменно сводит брови к переносице.

— Зачем? Джек же…

Якумо только покачивает головой и многозначительно улыбается, поглядывая на пока еще запертую дверь. И ведь не уймешь…

Напоследок она оборачивается к прикроватной тумбочке, к самому нижнему ящичку, куда, в самую глубь, засунула его резинку от волос, сняв с щиколотки. Что стало основной причиной этого определенно бестолкового поступка? Какая череда событий привела к тому, что Вивьен стоит и радуется, будто в этой резинке сама жизнь Якумо и никто не сможет ничего ему сделать, пока она ее охраняет?

Ну да, конечно… Навряд ли его это убережет от смерти или потери воспоминаний, она это понимает. Но темнота внутри нее немного отступает, будто кто-то зажег спичку, когда Якумо переплетает с ней пальцы.

И у Вивьен впервые появляется надежда, что она его не потеряет, что он будет с ней. Всегда.