— За кого ты нас принимаешь? — видимо, собрав яйца в кулак, спросил рыжебородый. — Мы не убийцы! Убивать вас никто не хотел, вы… ты нужен нам живым!
Неожиданно Даша засмеялась.
— Рыжий! — крикнула женщина на рыжебородого. — Что ты с ним треплешься?! Прикончи его!
— Помолчи! — и косо на неё взглянул. Затем свой взгляд скосил на Славу. — Что ты нашёл сегодня? Покажи, и, возможно, мы договоримся и разойдёмся с миром. А в лучшем случае — уйдём отсюда вместе!
Женщина вся тряслась, готовая спалить себя и Дашу заживо. Всё зашло слишком далеко. Жизнь Даши висела на волоске, и риску больше места нет. Придётся показать улов, авось и повезёт — договоримся.
Молча, Слава вышел из комнаты, а вернувшись, с двумя канистрами в руках, увидел гарпун, нацеленный ему в лицо.
Глава 11
Охваченный похмельным бредом, Слава быстро проваливался в тревожный сон.
Везде вода. Куда не глянь — одна вода. С горизонта, на встречу, ветер гонит волны, рвёт гребни на миллионы капель и тут же обращает их в противных мух. Они жужжат, окутывают Славу, пытаются залезть в глаза. Он закрывает веки. Делает глубокий вдох.
Разбег.
Прыжок.
Глаза опять открыты. В полёте смотрит на себя, кидает взгляд на ноги, затем на белый мост, висящий позади.
Хлопок. Взлетели брызги мух, но Славу уже не достать — он под водой.
Тишина и жар стремительно окутывают его лицо, грудь, пытаются сдавить живот. Перед глазами мелькают руки. Его руки, ладони, пальцы. Он фокусирует на них свой взгляд, желая погрузиться в осознанное сновидение — полностью контролировать свой сон. Через секунду сознание проснулось, он больше не был марионеткой своих грёз. Сработало, а как иначе — ведь так учил нас Карлос Кастанеда.
Видимость нулевая — пришлось включить фонарь, но даже его сил не хватает. Там, вдалеке, закручиваясь в спираль, потоки тьмы формировали бесконечный космос. Не раздумывая, он целенаправленно плывёт вперёд. Преисполненный уверенности, знающий, что там, на дне, под одеялом черноты, среди остовов жилых зданий, больниц, аптек и магазинов, его кто-то ждёт. Человек? Животное? Существо? Этого не ведал он еще.
Руки и ноги работают на износ — гребут, но скорость не растёт. Нужно быстрее, иначе воздуха не хватит. Еще. Еще. Гребёт еще быстрее — не помогает. Мышцы не горят, и даже не болят. Возможно, всему виной боязнь неопределённости, но Слава не рассматривает столь неуместный факт. Ему не страшно — его кошмары здесь не живут. Цель — вот, что его ведёт, но суть её пока что не раскрыта.
Мысленно он понимает — уже близок. Фонарь бессмысленно кружит. Вдруг, кто-то или что-то, под ним зашевелилось. Не разобрать; песчаная буря срывается со дна и хлещет Славу по лицу, вгрызается в глаза. Он укрывается руками. Испытывает давление воды.
Через мгновенье всё проходит. Ладонь нащупывает фонарь, свисающий с запястья, хватает и начинает вспарывать им тьму. Взмах-взмах, еще один. Он победил. Завеса пала.
Чёрный гигантский спинной плавник успел мелькнуть в потоке света.
Акула? Большая белая? Но откуда?
Раздвинув в стороны свисающие лоскуты воды, он устремился дальше — к цели. Протягивает руки и смотрит только на плавник, боясь заглядывать в глаза животного, узревшего его приход.
Слава приближался, и в тоже время — нет. Может, плавник так быстро удалялся? Последовал рывок, за ним еще одни. Казалось, вот-вот ладонь коснётся чёрной кожи и цель, закинувшая его в столь удалённый водоём, раскроет свою суть; покажет, на что затрачены все силы.
В последний миг он успевает зацепиться. Скрипя зубами, подтягивает тело и хочет оседлать неумолимое создание, но получает удар в челюсть. Затем еще один. Еще. На шее смыкаются десятки щупалец. И давят, давят, давят. Возникший приступ кашля сжигает весь кислород. Он давиться. Глотает воду носом.
И быстро утопает.
Всё тело сгинуло в пожаре мук. Язык повис. Глаза ослепли. Лишь разум, верный друг, тянул сознание наружу.
Вдруг вспышка боли пошла от паха вверх. Вонзилась в мозг, заставив разомкнуть глаза, и, сделав чёртов вдох, он проорал: “Акула!”
Очнувшись, как дитя буквально после родов, Слава с трудом собрал картинку перед носом. Радоваться или огорчаться — поначалу он не мог понять. Но был в одном уверен точно: глубинный монстр сгинул с глаз, сменившись юной девой, и именно она была причиной той дикой боли.
Её губы, глаза и нос засели сразу в голове у Славы. Может, она и не идеальна, но красоты такой давно он не встречал.
Девушка что-то бормотала, затем кричала, снова сменяла гнев на милость, но Славе было уже всё равно, о чём она с ним говорила — он вновь обрёл цель в жизни.
И вот сейчас, заглядывая в покрасневшие от боли, от обиды и усталости глаза Даши, Слава не мог позволить себе снова потерять цель в жизни. Он подчинился требованию рыжебородого, понимая, что так будет хоть какой-то шанс спастись.
Вернувшись с двумя канистрами, увидел в руках мужчины подводное ружьё, взведённое гарпуном и нацеленное ему в лицо. Слава не удивился, не испугался. Он знал, что так и будет.
По центру комнаты, на стуле, сидел щупловатый парень и истекал кровью. Голова смотрела в потолок, безжизненно висели руки. Зайдя первый раз в комнату, Слава заметил, что сидеть на стуле ровно ему мешал гарпун, торчавший из спины. Теперь гарпун был там, где надо.
— Поставь канистры у стены! — приказал рыжебородый, демонстративно вскидывая ружьё.
Слава подчинился: поставил канистры и обратно встал в дверях. Вопросительно перекидывая взгляд с женщины на мужчину, он ждал, когда они снова заведут с ним разговор, прогоняя в голове возможные исходы сегодняшнего дня:
“Резких движений допускать нельзя. Может первым завести с ними любезный разговор — нет, женщина совсем отчаялась, наглость может нас сгубить. Сейчас любой в этой комнате стоит на пороховой бочке. Щелчок, треск, мышиный писк (хотя откуда ему взяться) и мы горим. Устроить торг или попробовать договориться — тоже не подходит: могут не поверить, да это им и не нужно. С угрозами рот лучше вообще не раскрывать. Люди настроены серьёзно, в глазах читается отчаяние, злость и месть. Но это в глазах женщины, что у мужчины на уме — не разобрать — очки мешают, да и опасности он не представлял. Надо выждать. Время потянуть. Рискнуть и снова подчиниться. Понимает ли это Даша? Или планирует сейчас выкинуть какую-нибудь глупость? Подкинет нам сюрприз? Надеюсь, нет! Как жаль, что я так плохо её знаю. Пожалуйста, не поднимайся — я сделаю всё сам! ”
Даше было сейчас не до глубоких размышлений, и не до философского определения сложившейся ситуации, но что-то в её красивой голове зрело. Оперевшись одной рукой о пол, она приподнялась, но ноги продолжали беспомощно лежать в грязи. Растрёпанные волосы облепили лоб, губа разбита, нос кровоточит. От подбородка до щеки тянулся грязный след ботинка.
— Рыжий, чего ты ждёшь?! — кричала женщина, демонстративно сверкая зажигалкой в своих пальцах. — Убей эту мразь!
— Да подожди ты! Он нам нужен. И убери ты эту зажигалку, не тряси ей перед моим лицом!
— Он нам нужен?! — смесь злости и сарказма сочилась сквозь женские зубы. — Ты рехнулся? Если ты не выстрелишь — я подожгу…
— Чего вам надо? — влез Слава, не допустив продолжения столь тупикового сюжета. Людей охваченных огнём он не планировал сегодня видеть.
— Ты пойдёшь с нами! — серьёзно заявил бандит. Он держался молодцом. Не боялся. Полностью отдавал себе отчёт в происходящем. У него был план, но женщина ему мешала, отвлекала. Скорее всего, сейчас он мечтал, чтобы она заткнулась.
— Никуда он с нами не пойдёт! — никак она не унималась.
— Заткнись! — не выдержав, сорвался он на неё.
— Ты можешь просто выстрелить в него, — она рыдала, — забрать канистры, и… — слезы смешивались с бензином, затекали в рот — …попробовать найти Воздуха…
Сжав губы, мужчина замычал, а Слава снова вставил свои пять копеек.
— Отпустите девушку, и я пойду, куда вы захотите…
