Впереди виднелись окна. Свет наполнял кухню и трогал часть коридора, но до него еще нужно доплыть. Холодная тьма хватала за ноги, за руки, целовала в лицо, щедро одаривая кожу мурашками. Ладонь с ножом плыли впереди подобно носу акулы, готового ударить любого.

“Нужно убрать компас и взять фонарь! — нервные мысли били из края в край, — Нет! Уже поздно! Останавливаться нельзя!”

Тьма только сгущалась, сдавливая всё вокруг, а пузыри на потолке продолжали дёргать за нервы и путать мысли. Еще чуть-чуть и коридор закончится. Свет уже тронул руку с ножом. Тело покалывало, требуя кислорода.

Проплывая мимо ванной комнаты, Слава ощутил дуновение воды по лицу. Быстро замер и попытался резко вернуть руку с ножом, но не успел. Из тьмы вырвалась пятипалая клешня и мёртвой хваткой вгрызлась в Славину шею. Компас выскользнул из ладони, опустившись на пол.

Освободившейся рукой, Слава схватил вражеское запястье, занёс руку с ножом и попытался упереться ногами в пустоту, теперь зная, что там кто-то есть.

Тьма перед Славиными глазами разверзлась, выпуская в его лицо нож, ярко блеснувший в ломаном свете солнца. Лезвие пробило пластмассовую маску и устремилось в зрачок глаза.

Щупловатый мужчина, лет тридцати, в голубоватом гидрокостюме нервно расхаживал по комнате, раздражая своим видом всех окружающих. Его дорогие именитые кроссовки (ранее найденные в одной из квартир), со вкусом выжимали неприятные звуки, схожие с дроблением костей, из разбросанного на полу мусора. Парень был чем-то недоволен, раздражён и зол. Мутноватый взгляд кидался то на пол, то на потолок, то на улицу через окно квартиры на восьмом этаже (где он сейчас и находился). Прищурившись, он не сразу сумел оторвать взгляд от воды, созерцая прекрасное и одновременно пугающее отражение огненного луча солнца прикоснувшегося к горизонту.

Чёртово время. Его было мало, оно поджимало, заставляло нервничать, и как следствие — допускались ошибки. В запасе пару жалких дней, а дальше надо будет впопыхах собирать манатки и валить отсюда! Да вот проблемка — собирать было нечего, а с пустыми руками уходить — равносильно смерти.

— Рыжий! — недовольным тоном обратился щуплый к мужику, вальяжно развалившегося (положив ногу на ногу) на белом пластиковом стуле. — Сколько еще нам тут торчать?

Тот медленно поглаживал свою блестящую рыжую бороду и на данный момент не собирался обращать внимание на эмоциональные всплески своих “коллег”. Он даже не повернул головы, — продолжил поглядывать в окно сквозь дорогие солнечные очки.

Выдержав паузу, рыжебородый всё таки решил ответить:

— Мы тут не торчим, а занимаемся делом!

— Сидеть на стуле — это твоё дело? У нас уже было всё на руках, а ты взял и отправил Вована с нашим добром в башню! Разрешил ему там всё потратить, и ради чего? — щуплый встал перед Рыжим, заполнив его стёкла очков своим недовольным лицом. — Ты забыл мудрую пословицу: лучше синица в руках, чем журавль в небе!

— Ты что-то осмелел, Ус! — ладони рыжебородого так сильно вцепились в ручки стула, что побелели. — И речь твоя плавает, как рыбёха без хвоста! Ты пьяный?

— Нет! — соврал Ус, и невольно начал закручивать свои усы в крючок.

— А мне кажется, что ты пьян, скотина! — злость разливалась по мышцам Рыжего, раздувая надетый на него чёрный гидрокостюм.

— Я не пил! — снова соврал Ус.

Он действительно был под мухой и все его попытки оправдаться выглядели нелепо.

Пару часов назад, осматривая очередную квартиру, Ус наткнулся на холодильник. Другой прошёл бы мимо, но не он. Открыв дверцу, его обдало глазовыжигающим ароматом гнили и подкинуло к ногам две алюминиевые банки. Что внутри — неизвестно, надпись давно стёрлась. Ранее он уже передал в “общак” все свои находки и больше не собирался делиться, так как считал, что и так принёс слишком много, а когда на его глазах всё отдали Вовану, для выполнения сомнительной миссии, он сразу для себя решил — хватит, теперь только в карман! Поэтому вопрос с банками был быстро решён.

Дёрнув колечко, раздался металлический щелчок, а затем шипение. Ноздри Уса пристали к появившемуся отверстию в банке и осторожно сделали вдох.

Пиво.

Не раздумывая ни секунды, и боготворя создателей алюминиевой тары, он осушил содержимое до последней капли, выкинул пустые банки в окно и, утолив свой внутренний голод, отправился дальше, пополнять “общак” полезным барахлом. Помимо хмельной головы, умиротворения и весёлого настроения, он получил и несвойственную ему смелость.

— Нет! — воскликнул рыжебородый, цепляясь глазами за лицо Уса. — Ты пил! И пил наше — общее!

- “Общее” ты слил! В унитаз или куда-то еще — выбирай сам! А я выпил своё, понимаешь! Своё! Ты даже меня не спросил: согласен я или нет на идею с Вованом!

— Ты — идиот! Поэтому тебя никто не спрашивал, — и резко вскочил со стула. — Ты забываешь своё место! Напомни мне — когда я последний раз сливал всё, допустим, в унитаз?

Ус молчал. Сжал губы и молчал. Рыжий продолжал чувствовать себя доминантом стаи:

— А теперь ты напомни мне — сколько раз твои знания нас спасали? — ухмыляясь, спросил рыжебородый и, не дожидаясь ответа, ответил сам: — Правильно! Ноль! — и начал трясти своей ладонью возле лица Уса, где присмотревшись, можно было увидеть тот самый ноль, сложенный из указательного и большого пальца. — А благодаря мне, и моему образованию, мы, — он обвёл глазами всю комнату, — выживаем третий год! Вовану мы не отдавали вещи — мы инвестировали в него! А что дают инвестиции? Правильно! Прибыли!

— И где же твоя прибыль? — обиженным тоном пробубнил Ус.

— А ты хочешь всё и сразу? Прости, так не бывает! Но мы могли вложить больше, если бы кто-то, — рыжебородый начал тыкать своим указательным пальцем Уса в лоб, — перестал крысить, и начал вести себя как честный, порядочный человек. Возможно, вложения уже бы дали прибыль, и вместо разбирательств между собой — мы пожимали бы плоды!

Алкоголь постепенно выветривался из головы Уса, а вмести с ним и смелость.

— У нас времени осталось…

— Я знаю, сколько у нас осталось времени! Отойди, не нервируй меня.

Ус посторонился, а Рыжий обратно вернулся в свой неудобный стул.

— Мальчики, прекратите ругаться! — прозвучал женский голос, как тягучий сладкий мёд. — Наши дивиденды приплыли.

Прежде чем вскочить со стула и перевалиться через окно, Рыжий еще раз пробежался глазами по стройному женскому телу, изгибы которого подчёркивал облегающий гидрокостюм. Богиня стояла возле окна, прижимаясь к стене плечом и смотря куда-то вдаль. Её мокрые волосы, цвета белка глаза при желтухе, струились по спине и доходили до самого пояса. Руки, сложенные на груди, — вернее под грудью — лишний раз подчёркивали ту самую грудь, выглядывающую из распахнутой кожаной куртки. Нет, грудь не оголена — на ней гидрокостюм! Рыжий для себя заметил, каким серьёзным стало её лицо: тонкие брови сдвинулись, нижнюю губу она закусила, а ноздри широко растопырила. Она горела от возбуждения.

— Что ты там увидела? — подходя, спросил Рыжий.

— Я точно не уверена, но вон, сам погляди, — Богиня вскинула руку и указала пальцем на горизонт, где возвышалась многоэтажка.

Рыжий высунул голову из окна, прищурился. Снял очки. Снова прищурился.

— Мы бинокль так и не нашли? — окинув всех взглядом, Рыжий понял, что задал риторический вопрос. — Найдите мне чёртов бинокль! Сколько можно!

Он снова взгляну в конец дома, приставив ладонь ко лбу, как козырёк.

— То ли лодка, то ли что… — блики на воде размывали горизонт, превращая объект наблюдения в серую круглую точку.

— Вот и я не пойму.

— Ладно, пока не ясно. Пусть ближе подплывут!

— А если уплывут? — встав позади Рыжего, промямлил Ус.

— Ну, так беги за ними! Догоняй! — не получив ответа, Рыжий продолжил: — Там пусто, а у нас две тачки под жопой. Вован должен был обрисовать им район, и дом указать.

— Там может быть всё что угодно! — скептически заметила Богиня.