Под его головой тоже быстро собиралась лужица крови. Леда затаила дыхание, глядя на его лицо, все измазанное кровью. Его глаза и лоб закрывала черная повязка. Только теперь Леда вдруг осознала, что в ней нет прорезей для глаз. Очень непрактичная штука, какого черта он вообще её на себя напялил? Окей. Окей. Ладно. Сейчас она снимет её и полностью увидит лицо, скрывающееся под черной тканью. Леда втянула обе губы в рот, обернула их вокруг зубов, и крепко сжала. Её руки едва заметно подрагивали, когда она прикоснулась к маске на его голове и медленно потянула её прочь. Пропитанная кровью ткань влажно отлипала от его кожи. Леда медленно положила повязку на пол.
Она сама не знала, что ожидала увидеть. На самом деле его лица толком не было видно под покрывавшим его слоем крови. Длинные волосы, слипшиеся от пота и крови, были темными и сбились колтунами вокруг растрепавшегося пучка на его затылке, но, вероятно, обычно они были на тон светлее, чем казались сейчас. Молодой, не старше тридцати на вид. Лицо желтоватого оттенка, мертвенно-бледное от потери крови.
Леда аккуратно ощупала его голову и её пальцы наткнулись на кровоточащую рану у него на затылке. Волосы там были мокрыми от крови и её пальцы в синих перчатках стали совсем красными после прикосновения. Его грудь слабо поднималась и опускалась.
Леда выудила из аптечки фонарик-карандаш, оттянула пальцем его веко и посветила. Никакой реакции на свет. Черт, похоже травма головы еще серьезнее, чем она думала вначале. Ему нужен рентген, чтобы убедиться, что его печень не превратилась в конфетти после встречи с тройными лезвиями, его глаза не реагируют на свет и в целом он выглядит так, будто уже одной ногой шагнул на тот свет. Задача предстояла сложнее, чем она рассчитывала.
Леда решила вначале заняться раной в его боку, потому что кровь оттуда лилась рекой и, если её не остановить, то ей точно придется вызывать полицию – только тогда уже объяснять, откуда в её квартире взялся труп. Леда ухватилась за край его черной кофты и потянула вверх, открывая себе доступ к ране.
Дальнейшее произошло так быстро, что она даже не сразу смогла испугаться. Его рука, секунду назад вялая и неподвижная, взметнулась вверх и пальцы сжались вокруг её запястья стальными тисками. Окровавленная веревка, которой была обмотана его рука, больно впилась в кожу Леды, усиливая боль от хватки его пальцев. Леда сдавленно охнула.
Его глаза приоткрылись, едва-едва, окровавленные губы раздвинулись, выпуская тихий хриплый стон. Он сделал сумасшедшую попытку приподняться, одновременно отпуская её руку, и Леда тут же уперлась ладонями в его грудь, толкая назад, на пол.
- Эй, стоп, не двигайся.
Он лишь промычал что-то нечленораздельное, его глаза закатились и все тело вновь обмякло. Леда с силой выдохнула и вытерла проступивший на лбу пот сгибом локтя. Его недолгий визит назад в мир живых, по-видимому, истощил последние силы измученного тела, и теперь он провалился в глубокий обморок сродни коме. Тем лучше, Леде это было только на руку.
Она задрала его кофту, смочила антисептиком медицинскую салфетку и принялась быстро стирать кровь с его живота, чтобы очистить рану. В его боку было три дырки, средняя крупнее остальных, края рваные и воспаленные, как будто лезвия не просто загнали ему в тело, но еще и подергали в разные стороны. Леда не сдержала болезненную гримасу от одного вида раны. На первый взгляд её расположение казалось удачным для этого парня: если ему действительно повезло, то лезвия не задели органы, повредив только мышечную ткань. Но до конца быть уверенной в этом она не могла.
Леда прижала к ране ватный тампон и надавила. Нужно было остановить кровотечение, а следом наложить швы – рана была слишком широкой. Второй рукой она вынула новую пропитанную антисептиком салфетку и принялась аккуратно стирать кровь с его лица. Обе его губы были рассечены, нижняя в двух местах. Слева на подбородке наливался синевой припухший синяк, правая скула разбита и напухла так, что почти наползала на глаз. Леда осторожно прощупала его скулу, пытаясь понять, сломана ли там кость. Нос тоже пострадал, но не сломан, а переносицу пересекает уже переставший кровоточить порез. Глаза беспокойно двигаются под закрытыми веками, длинные ресницы подрагивают, почти касаясь щек. Эти ресницы вызвали у Леды приступ раздражения и неуместной зависти, и она досадливо прищелкнула языком.
Кровь остановилась и Леда приготовила иглу и нить для накладывания швов. Уверенными экономными движениями она быстро зашила дырки в его боку. Шрамы, конечно, останутся, но черт, этому парню, похоже, не привыкать. На его животе и той части груди, что была видна под задранной кофтой, Леда насчитала четырнадцать шрамов: несколько на втором боку (пестрящем разноцветными синяками, но хотя бы без лишних отверстий), целая россыпь больших и маленьких шрамов на груди и еще часть на ребрах. Очевидно, что этот товарищ не ведет спокойную офисную жизнь, кем бы он ни был.
Разобравшись с его боком, Леда переключилась на ждущую её внимания рану на затылке. Там тоже потребовались швы, но больше Леда не могла ничего сделать. Оставалось дождаться его пробуждения, чтобы запихнуть в него дозу антибиотика и противовоспалительного. После чего задать ему все интересующие её вопросы и сразу же отправить в больницу. Леда почти чувствовала вину за то, что не вызвала скорую сразу же. Почти.
Закончив с ранами на его теле, она сняла окровавленные перчатки, надела новые и заклеила его скулу стрип-пластырем, решив, что с его помощью рана там затянется и без швов. После чего еще раз сбегала в ванную и вернулась с мягким полотенцем, которое подложила ему под голову. Теперь ей оставалось только ждать. Если у него сотрясение мозга (это при условии, что после такого удара в этой голове еще осталось чему сотрясаться), то ждать ей, возможно, придется долго.
Леда сидела рядом с ним на полу, смотрела, как вздымается его живот с белеющей на боку хирургической повязкой, и спрашивала себя, когда же в её жизни что-то пошло очень не так, если в итоге она оказалась здесь и сейчас, в такой вот дерьмовой ситуации. Её взгляд скользнул по небрежно валяющемуся на полу окровавленному трезубцу и её всю передернуло, стоило представить, как эти длинные лезвия распарывают кожу.
Через некоторое время нервное возбуждение начало идти на спад и Леда почувствовала тяжесть в голове. Она с удовольствием легла бы спать, но, имея у себя на полу незнакомого контуженного парня, ложиться спать было бы опрометчивым решением. Поэтому Леда просто уселась на диван, поджала под себя ноги, и принялась сверлить своего гостя угрюмым взглядом, мысленно спрашивая себя, что ей с ним делать, когда он очнется. Мелькнула мысль о том, чтобы связать ему руки теми же веревками, что обматывали его запястья и ладони – но Леда отбросила её, посчитав, что в таком состоянии он вряд ли будет опасен.
Прошло какоето время – немного, по прикидкам Леды – и мужчина на полу неуверенно шевельнулся. Леда тут же опустила ноги на пол, поднялась и настороженно подошла к мужчине. Тот издал тихий слабый стон, его рука на полу слегка дернулась, приподнялась к его боку, и пальцы изучающе ощупали квадратную повязку на его коже. Леда с трудом сглотнула пересохшим горлом, затем, приняв моментальное решение, схватила увесистую настольную лампу, и снова подошла к своему гостю, присела возле него. Её ладонь, сжимающая лампу, слегка вспотела.
Его веки затрепетали, дрогнули раз, другой, и потом эти дурацкие слишком длинные ресницы двинулись вверх. Его расфокусированный взгляд уперся в потолок. Лампа на этом потолке светила ему прямо в глаза, но они оставались неподвижными. Он моргнул несколько раз, затем его губы приоткрылись и он коснулся кончиком языка трещины на нижней губе. Леда наблюдала за ним и молчала, вцепившись в лампу. Сердце прыгало по всей грудной клетке, будто никак не могло решить, где ему удобнее. Нужно было начать задавать ему вопросы (вначале те, что полегче, учитывая, что ему неслабо досталось по голове), но Леда никак не могла совладать со взбунтовавшимся голосом.
