– Кто ты? – услышал я голос последнего, оставшегося в живых жителя города, проснувшегося у меня на руках.

На меня смотрели тёмно-зелёные глаза ребёнка, напоминающие о моей погибшей сестре Лилит. Чёрные, как смоль волосы спутались. Смуглое, заспанное лицо осветилось лучами жёлтой звезды и выражало наивность и искренность. Я взглянул в сущность маленького человека и увидел чистую, светлую душу, в которой не было места порокам, а главное лжи. Тёмная часть духовной сущности девочки спала и была полностью поглощена Светом. Я держал в руках совершенное творение жизни, от которого впал в оцепенение, и не мог упиться увиденной чистотой духа, способного соперничать даже с богами Света.

– Кто ты? – повторил вопрос ребёнок и тем самым вывел меня из оцепенения.

– Демон, – тихо ответил я.

– А где мама?

– Умерла.

И в этот же миг душа маленького сокровища наполнилась такой печалью и отчаянием, от которого мне захотелось умереть – лишь бы мама девочки была жива, и детская светлая сущность вновь засияла своей чистотой. Тёмно-зелёные глаза наполнились слезами. Ребёнок моргнул, и покатившиеся по щекам слёзы упали мне на руку, обдав теплотой и жгучей, проникающей в мою сущность тоской безвозвратной потери близкого существа. Я вспомнил гибель Люцифера и почувствовал, как мои глазницы наполняются леденящей, но в то же время обжигающей жидкостью. По моему лицу потекли огненные слёзы. Я почему-то попытался скрыть их, прижав к груди это крохотное, беззащитное создание, и еле сдержался, чтобы не зарычать. Но, боясь напугать ребёнка, сжал зубы и промолчал.

– Твоя мама в Нави и когда-нибудь снова вернётся в мир живых, – попытался я успокоить девочку.

– Ты обещаешь? – сквозь слёзы еле внятно спросил ребёнок.

– Да, – вырвалось из меня обещание, хоть я и не имел власти над Навью, но был уверен, что смогу договориться с Индрой, и верну девочке мать – лишь бы печаль оставила её душу в покое.

Я поставил последнюю жительницу города на твердь храма. Она вытерла маленькими ладошками слёзы, размазав их по лицу. Налетевший лёгкий порыв ветра мгновенно осушил следы скорби. Повисла пауза, наполненная тишиной, изредка разбиваемой звуками леса. Я отвернулся, скрывая печаль и пытаясь отмахнуться от будоражащего душу образа ангела Света.

– Мне нужна одежда, – произнёс ребенок.

– Зачем? – удивился я.

– Без одежды нельзя! Я уже взрослая!

Спорить с этим созданием не стал, но где взять одежду даже не представлял. Огонь, скорее всего, превратил в прах всё, в том числе и одежду. Хотя поискать стоило.

Взором окинул город. Практически всё было сожжено, даже окраина леса. Но внутри каменных зданий находились какие-то каменные ящики. Возможно, в них находилась одежда. Взял на руки последнего жителя города и, расправив крылья, подлетел к ближайшему строению. От короткого полёта у ребёнка захватило дух и его лицо осветилось бесподобной улыбкой.

– Здорово! – с выпученными глазами произнёс восторженный человеческий отпрыск, и его душа вновь засияла чистым сиянием Света.

Я незаметно и к своему удивлению обрадовался, что душа ребёнка освободилась от печали. Ещё никогда мне не доставляло душевное удовлетворение осознание чужого благополучия. Пребывая в некоторой растерянности от охватившего чувства, я вошёл в жилище вслед за человеческим отпрыском. Пройдя по просторному коридору, мы завернули в первое помещение. Оно полностью освещалось естественным светом, заполняющим всё пространство за счёт расположенных под определённым углом блестящих дисков. Ребёнок опередил меня и, подбежав к одному из каменных ящиков, попытался поднять крышку, но безуспешно.

– Здесь! – крикнула она. – В нашем доме одежда хранилась в таком же ящике!

Я подошёл и снял крышку. Ящик действительно был заполнен тряпьём, в котором девочка принялась копаться, и, вытаскивая одежды, стала их примерять.

– А где все люди? – спросила она.

– Покинули город, – ответил я.

– А когда вернутся?

– Никогда.

– Мы теперь вдвоём будем здесь жить?

– Нет, – ответил я. – Мы полетим дальше на поиски Творца.

– А кто это? – не унималась она и, найдя подходящее по размеру платье, натянула его на себя.

– Тот, кто создал этот мир.

– А что такое мир?

Это существо не иссякало в вопросах и любопытством напоминало меня. Потому я терпеливо принялся отвечать на все: «что?», «кто?», «почему?», «зачем?» и так далее.

– Я хочу есть! – наконец прервался поток вопросов, и ребёнок молча смотрел на меня в ожидании еды.

– Что ты ешь? – поинтересовался я и насторожился, вспомнив слова упырей и алчущего плоти этого ребенка правителя.

– Что мама даст. Фрукты, рыбу, мясо.

– Чьё мясо? – тихо спросил я.

– Не знаю, – робко ответила девочка, почувствовав повеявшую от меня угрозу.

– Мяса не будет! – жёстким тихим голосом заявил я, боясь даже предположить, что ребёнок уже успел вкусить человеческой плоти. Но, вспомнив о её незапятнанной душе, успокоил себя тем, что, скорее всего, мать не потчевала своё дитя мясом людей.

– Хорошо, – не задумываясь, согласилась она.

– А где мама брала еду?

– Там, – девочка указала на лестницу в дальнем углу помещения, ведущую вниз.

– Пошли.

Мы спустились вниз. В нижнем помещении было совершенно темно и прохладно. Ребёнок застыл на месте, потеряв ориентацию в темноте, и притих. Я без труда отыскал фрукты, кувшины с питьем, рыбу и мясо. Взяв с полки куски прохладной плоти, сразу определил: мясо – не человеческое и обработано огнём. Но всё же не стал его брать и положил обратно на место, предположив, что сначала люди едят чужую плоть, а затем переходят на своих собратьев. Ограничившись фруктами и питьём, проверив предварительно, что это не кровь, мы вышли наверх.

– Как ты всё отыскал? Там же ничего не видно.

– Мне видно, – ответил я и отдал еду.

Девочка, забравшись на каменный ящик, принялась жадно есть и пить из кувшина. Делала она это неуклюже, от чего питьё капало на одежду, оставляя пятна.

– Как тебя зовут? – с полным ртом мякоти фруктов спросил ребёнок.

– Демон.

– А меня Ломира.

Понимая, что говорить и есть одновременно не удобно, она замолчала и, заполнив помещение чавканьем, дала мне возможность отдохнуть от вопросов.

Жизнь в этом существе била ключом. Поглощённые фрукты очень быстро усваивались детским организмом, превращаясь в необходимую для тела энергию, которая мгновенно разносилась кровью по всей плоти, насыщая её жизненной силой. Я смотрел, как девочка ест, и мне это жутко нравилось.

Почему люди не могут питаться только фруктами? Зачем им плоть? Они же не хищники. У них даже зубы не предназначены для убийства и поедания мяса. Наверное, порок ненасытности заставляет их поглощать чужие тела. Но что пробуждает пороки? В этом ребёнке они спят и подавлены Светом.

К моему сожалению, трапеза довольно быстро закончилась. Ломира вытерла испачканный рот ладонью и вместо вопроса заявила:

– Полетели искать твоего Творца!

Творец ей был без надобности. Ребёнок хотел летать.

Тем не менее, оставаться в городе смысла не было. Мы вышли из каменного жилища. Я вспомнил об упырях и главное, об осведомленности Квита. Возможно, он знал о местонахождении Творца. Прижав ребёнка к себе, полетел на ту самую поляну, где встретил детей Лилит. От порывов ветра и огромной скорости Ломира вцепилась в мои руки. Впечатления захлестнули её и, мне показалось, что девочка даже затаила дыхание.

Полёт занял мгновения. Мы плавно опустились на твердь. Ребёнок визжал от переполняющего восторга и явно хотел ещё. А я совершенно забыл – на поляне оставались трупы жреца и матери Ломиры. Испугавшись, что она может увидеть разорванные тела, бегло осмотрел поляну. Но тел не обнаружил. Видимо, упыри убрали за собой остатки кровавого пиршества.

Жёлтая звезда находилась ещё высоко в небе и не собиралась клониться к закату. Пообщаться с Квитом я мог только ночью. Потому решил порадовать ребёнка и, взлетев с ним, как можно выше, лёг на потоки воздуха. Предавшись парению, зажмурился от разрывающего мой слух восторженного визга Ломиры.