Я летел по просторам Мира Богов и не мог насладиться его красотой и покоем, что он дарил своими объятиями небес. Его воздушная плоть обволакивала тело, и у меня захватывало дух от резких, но приятных порывов ветра. Мир прикасался этими будоражащими душу потоками воздуха, словно невидимыми дланями, и я чувствовал радость и надежду, с которой вместилище жизни взирало и верило, что теперь ему ничего не угрожает.

Расправив крылья, я парил, полагаясь не на бурные, протекающие сквозь плоть мира силы, а лишь благодаря прохладному дыханию бесподобного организма, ставшего моим домом. Перевернувшись на спину, раскинул руки и стал падать. Сначала медленно, но затем, словно мир тянул к себе невидимым лассо, которым была его притягивающая сила, моё падение ускорилось и стало довольно быстрым, чтобы разбить демоническую ипостась о стремительно приближающуюся твердь. Сложил крылья и отдался свободному падению. Сердце забилось быстрее, тело напряглось, не желая расставаться с жизнью, и за мгновение до удара о твердь я расправил крылья, ухватившись ими за потоки сил, так как воздух уже бы меня не удержал. От такой резкой остановки показалось: крылья готовы оторваться от остального тела, и спину пронзила вспышка боли.

– У-ух! – вырвалось из грудины, но меня захлестнул такой восторг, что захотелось зарычать. Это я и сделал, от чего содрогнулось окружающее пространство.

Упав на спину, распростёрся на тверди, и от переполняющих сущность эмоций, вызывающих восхищение, меня передёрнуло. Желая испытать такие ощущения ещё раз, снова набрал высоту и повторил падение. Во второй раз оно было не таким волнующим и захватывающим, но всё же я взлетал и падал вновь и вновь, пытаясь выжать из этого аттракциона как можно больше впечатлений, пока довольно сильный порыв ветра не прекратил мою забаву и, подхватив, не отнёс далеко в сторону.

Расправив крылья и прервав падение, я увидел под собой прозрачную, но тёмного цвета гладь. «Вода» – вспыхнуло в разуме название этой субстанции. Благодаря ей, это вместилище жизни имело свой неповторимый цвет в бесконечной паутине миров Сущего. Она покрывала практически всю твердь и являлась основой жизни всех существ, рождённых этим миром. Вглядевшись в глубь мира, обнаружил: в его чреве также содержится огромное количество этой материи, и даже больше, чем на поверхности. Если бы плоть моего обретённого дома была ровной – без впадин и возвышений, то поверхность Мира Богов полностью покрывалась водой. Видимо, Творец специально спроектировал ландшафт так, чтобы отделить твердь от воды для более многочисленного разнообразия жизни.

Я дотронулся до слегка волнующейся водной глади и почувствовал такое нежное прикосновение, что, не раздумывая, бросился в эту манящую жизненной силой бездну. Меня сразу же окружило множество пузырьков, устремившихся к поверхности. Воздух, вторгшись с моей помощью в пределы другой стихии, стремился её покинуть и занять своё, отведённое замыслом Творца место. Расслабившись, начал погружаться. Мир вновь тянул к своему центру, но сквозь водную стихию делал это медленнее. С отдалением от поверхности почувствовал нарастающее давление, будто вода обнимала и сжимала в своих объятиях всё сильнее. Правда, привыкнув к ним, заметил, что испытываю скорее удовольствие, чем неудобства. Вода пыталась проникнуть в мою плоть, но у неё ничего не получалось. Тело, будучи вместилищем огня, отказывалось принимать эту материю, и я ощущал только её холодное и мягкое прикосновение, доставляющее невероятное блаженство. Чем глубже погружался, тем холодней становилось, и создавалось впечатление: я проваливаюсь во Тьму. Так оно и было. Мир был частью плоти моей матери, а согревающей и дарующей жизнь всем существам частицей Света являлась жёлтая звезда. Так же, как этот мир родился на границе двух столпов Сущего, так и всё существующее в нём многообразие жизни имело возможность быть только благодаря постоянному столкновению Тьмы и Света.

Когда Свет полностью исчез, я очутился в кромешной Тьме и через некоторое время опустился на мягкую поверхность тверди мира, слегка в неё провалившись. Будто в уютной колыбели, я как можно удобнее улёгся, закапываясь телом в песчаный слой дна мирового океана, оставив непокрытым только лицо. Мир продолжал ненавязчиво тянуть к своему центру, от чего песок подо мной утрамбовался, повторив рельеф демонической ипостаси. Частично погребённый, окружённый тишиной и покоем я замер и прислушался…

Глубоко подо мной, в мерно текущей лаве билось сердце мира. Я слышал и ощущал это биение. Оно заставляло стучать в унисон моё собственное сердце, и их звуки слились воедино. Растворившись в безграничных потоках сил, пронизывающих плоть мира, увидел, как пульсировало огненное сердце моего обретённого дома. Его волны распространялись далеко в разные стороны, встречаясь с другими мирами, словно они разговаривали. Я окинул взором всё пространство этой части Сущего, и предо мной осветилась яркая картина, изображающая внутреннее устройство вселенной.

Огненная паутина, на пересечении нитей которой располагались бьющиеся сердца миров, простиралась в бесконечность, пытаясь занять всё возможное пространство. Лава, порождаемая в огненном мире Вельзевула, текла по нитям всё дальше, заставляя появляться новую жизнь. И там, вдали, где-то на краю вселенной я увидел, как рождается ещё один мир. Его огненное сердце, сотворённое лавой, окутала плоть Тьмы – вода, подобная той, которая сейчас покрывала мою ипостась, и от столкновения двух стихий огненная масса стала превращаться в твердь, а вода преобразовывалась в воздух. Зрелище настолько завораживало, что не возможно отвести взгляд. Вырывающаяся от этого соития энергия – поистине колоссальна. Она сливалась с остальными потоками сил, пополняя мощь Тьмы, за счёт которой сущность моей матери распространялась ещё дальше, заполняя пространства Хаоса и создавая основу для зарождения будущей жизни. Хаосу же ничего не оставалось, как расширяться и заполнять собой Пустоту, чтобы Тьма его не поглотила. И если бы не Свет, сдерживающий распространение моей матери, Хаос бы сгинул.

Именно эта чистая и непорочная материя, чью первую искру я теперь хранил в своей душе, заняв место Люцифера, наносила последний, основной штрих в непрерывном создании картины жизни. Своими согревающими лучами, что несли в себе тончайшие нити ослепляющего столпа, Свет сотрясал Тьму, вдыхая в неё замысел Творца – жить ради жизни. Но в этом новом мире, за рождением которого я наблюдал, сейчас появиться жизни не суждено из-за отсутствия поблизости звезды, способной дать толчок к её появлению. Вода стала превращаться в лёд, сковав твердь, окружающую огненное сердце, и новорожденный мир заснул глубоким сном в ожидании своей согревающей частички Света, необходимой для пробуждения созданного вместилища жизни.

Мою душу начал охватывать покой. Открыл глаза и всмотрелся в бездонную пропасть. Водная стихия спрятала меня от Сущего и, как на миг показалось – даже от самого себя. Умиротворённость позволила забыть о прошлом. На какое-то мгновение даже удалось избавиться от вины за гибель Люцифера. Мир, окутав прохладной и властной плотью, убаюкивал, словно давал возможность отдохнуть перед новым, более сложным этапом пути. Я очень хотел забыться, но не мог. Душа была переполнена чувствами и эмоциями. Неудовлетворенность саднила, не давая расслабиться и пропáсть в безмятежности хотя бы ненадолго. То ли Сущее, то ли я сам требовал от себя действий и продолжения пути, который для меня выбрали. Не я, а чья-то могучая воля, решившая создать ещё одну марионетку для своего театра жизни, где мне отвели роль палача. Это обстоятельство терзало и заставляло противиться судьбе. Но душа однозначно давала понять: всё, с чем сталкиваюсь, является моим и только моим уделом, который подобно бремени смогу нести только я. Хотелось понять, чья эта создавшая меня воля, заставляющая идти дальше, не смотря на моё несогласие с доставшейся участью. И вновь все мысли уткнулись в Творца. Только он мог пролить свет на терзающие душу вопросы. Какая-то необъяснимая уверенность заставляла отыскать этот высший разум, затаившийся в безднах созданного им же мира.