Вечерняя звезда О Господи, как страшно умирать! Но что же делать, что же, что же делать?! Ведь жизнь проходит, надо дни считать, а я живу: все суета, и мелочь, и злая лень молитву прочитать! Приходят внуки на мое житье, там, где я жил, там будут перемены… Все как у всех: ну просто е-мое! Все как у всех, и сплошь тому примеры. Ушли и мать, и близкие друзья, и батюшка мой необыкновенный. И сиротою доживаю я: гордынный, злой и телом, телом тленный. Когда душа останется одна, в каком краю приветят иль отринут? Прощай, мой город на семи холмах, потом и внуки все его покинут. И где мы встретимся? И встретимся ль когда? Уходит жизнь. Сижу на чемодане. А надо мной вечерняя звезда от чьих-то слез струится, как в тумане! Дарья Жарова Интерес к поэзии привел к обучению в Институте журналистики и литературного творчества. Затем последовало сотрудничество с организациями сферы культуры в качестве smm-специалиста и фотографа (Усадьба Муравьева-Апостола, Музей Басманного района, Культурный центр МЕОД и др.). За последние годы было множество публикаций текстовых и фотографических произведений в различных изданиях («Театральный курьер», «Музыка и время», «Страстной бульвар», «Культурные новости столицы», «Журнал ПОэтов», «Академия поэзии», литературно-художественный альманах «VITA», «Мир музея» и др.). Журналистское образование и фотографический взгляд позволяют создавать произведения и в области слова, и в фотографии. * * * Пришлось долго дуть ветру и лить дождю, Но камень держался как мог. Однажды он скатился к подножию — Почва ушла из-под его ног. Он был заботливо кем-то подобран, Его бока еще не обросли зеленью. Придав строгость его кривым формам, Обточили, сделав людям полезнее. Он трудился – так было условлено. Его не топил дождь, не сдувал ветер, Но он скучал по своему дикому склону, По времени, когда его не заметили. А после его кожа треснула, И обнажился блеск драгоценности, И чем больше была радость ювелира, Тем больше в камне было грусти. Углы грубые отшлифовав, Выставили в холодной витрине музея. Ему бы закатиться под шкаф, Где на него все время бы не глазели. Его истерзали, внешность сделав красивой, Не слышно крика из-за его молчанья. Ему не хотелось постамента в витрине, Ему нравилось быть лесным серым камнем. * * * Здравствуйте. Я – кот. Я молод, красив, образован. Мне от рождения лишь год, Я живу вместе с ученым. Мои миски сплошь из фарфора, Мои игрушки – из шелка помпоны. Моя мать сдохла под забором… От голода вроде… Не помню. Я рано понял, как я велик, И, чтоб сверкал моего ума бриллиант, Смахивая хвостом пыль с книг, Я читал очередной фолиант. Я изучил латынь и санскрит, Я открыл познания двери: И мифы с острова Крит, И божественный стих Алигьери. В оригинале поддался мне «Фауст», И Софокл, и Апулей, И я нисколечко не сомневаюсь, Что невежд этих всех я мудрей. Начитавшись чужих изречений, Изучив непотухшие звезды, Я осознал, что я истинный гений, Эти книги не принесли мне пользы. Я напишу свой талмуд: «Философских мышлений картина». Конечно, не все ее поймут, Например, какая-нибудь псина. Я испачкал чернилами лапы, Исцарапал кипу бумаг! Но с названия не сдвинулся ни капли, Ну не выражалась мысль никак. Испортил хозяину все труды, Ну мне же где-то писать надо! О, сколько я написал белиберды! Наверное, плохая бумага… И на меня сошло прозрение: Я кот с лапами, вот, и с усами, И я непревзойденный гений! То, что я мыслю, не выразить словами. Почему я не сразу осознал: Мои мысли так велики! Каждая моя мысль – идеал! Ей не уместиться в рамках строки. Что ж, я доволен собой безбрежно! Такого, как я, не было на планете! Пойду спрячусь в шкафу с одеждой, Пока хозяин не увидел бардак в кабинете. * * * Дворник курил, сметая серый пепел метлой, Прутья шуршали, будто ломают хворост. Дворника смыло спешащей черной толпой. Дождь накрывал наш стареющий город. Жались друг к другу в морщинах лица домов, Стыдясь своей бесцветно-серой кожи. Дома будто выросли сами – поля сорняков. Нам их жаль, ведь и мы такие же тоже. Дождь продолжался, но русло людей стало ýже. Бездомные на улице мокли дома. Дождь смыл пыль, но сапогами разбрызгали лужи. Ничего, как-нибудь грязь отряхнется сама. Фасад опадает, как со старых животных шерсть. Своею жизнью расплачиваются за время. Завтра дворник мести пойдет ровно в шесть, А дома прижмутся друг к другу сильнее. |
