Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

И это могло означать что угодно: не жди меня к ужину, или на ночь, или совсем не жди. Но ему было все равно, пусть что хочет, то и думает. Вадим попросил повторить заказ и вдруг услышал звонкий, но вкрадчивый голос:

– Неприятности?

Он глянул на девушку рядом и понял, что сегодняшнюю ночь он проведет с ней.

– А что, должны быть? – спросил он, улыбаясь уголками губ.

– Нет, конечно. Просто вы такой мрачный, как будто бы у вас жизнь рухнула.

Она говорила и смотрела на него так, будто готова сию минуту кинуться на помощь.

Вадим сделал изрядный глоток, продумывая свою следующую фразу, и сказал:

– Не рухнула пока и уже наверняка не рухнет. Вы здесь одна?

Оказалось, что одна. Договорилась с подругой, но та не придет, заболела. Не пропадать же вечеру.

«Тут жизнь пропадает, – подумал Вадим, – а она о вечере печется». И ему снова стало грустно и обидно, что у него все позади: и молодость, и бесшабашность, и шальные ночи напролет.

– А хотите, погуляем по ночному городу? – вновь услышал он ее певучий голос. – Это очень успокаивает и повышает жизненный тонус. Погода прекрасная. Хотите?

– А хочу! – неожиданно согласился Вадим и отставил в сторону свой недопитый виски.

И эта прогулка запомнится ему надолго! Они шли по оживленным улицам, затем попали в городской парк и, несмотря на легкую прохладу, провели там почти всю ночь.

Бродили по узким дорожкам вдоль пруда, сидели на лавочках, гуляли по освещенным аллеям и говорили, говорили обо всем на свете: о звездах и Космосе, о планах и мечтах, о далеких странах и городах.

Они называли друг друга на «ты», но имен не спрашивали. И лишь когда в темно-синем, бархатном небе забрезжил рассвет, оба вернулись в реальность. Волшебная ночь подходила к концу.

И снова тугой обруч сдавил Вадиму грудь: вот сейчас эта сказка закончится, и он побредет туда, где его ждут суровые взгляды, нервные, отрывистые фразы.

Нет, Лия не опустится до того, чтобы расспрашивать, где он провел ночь. Она сделает вид, что ей все равно. А от этого ему станет еще тоскливее.

Девушка подошла к нему вплотную, положила руки на плечи, заглянула в глаза и тихо произнесла:

– Все будет хорошо, все наладится, вот увидишь.

А Вадим ответил:

– Так хорошо, как сегодня ночью, мне уже не будет. Моя карета превратилась в тыкву.

Она улыбнулась:

– Если мы увидимся с тобой еще когда-нибудь, тогда ты мне и скажешь… А сейчас прощай, мне пора.

Ее губы, как легкая, почти невесомая бабочка, коснулись его щеки, и она побежала по дорожке к выходу из парка. Вадим не стал ее догонять, счастье не догонишь мужскими семимильными шагами, если оно убегает прочь.

Он сел в машину и вернулся домой. Жены в квартире не было. На кухне стоял нетронутый, давно остывший ужин. На столе свечи и два хрустальных фужера. В холодильнике шампанское. Кровать в спальне была заправлена. Это означало, что Лия уехала к родителям. А в гостиной на кофейном столике его ждала записка: «Похоже, что чудо свершилось. Хотела тебя порадовать, но ты был слишком занят. До завтра. Лия».

Вадим вспомнил, что именно вчера она собиралась к врачу, а он даже не поинтересовался, не перезвонил ей. А вдруг и правда чудо свершилось?! Вдруг теперь их жизнь изменится? А его ночная фея? Сможет ли он теперь забыть ее? Вопросы, вопросы… На них у него не было ответов.

«Делай что должно, и будь что будет», – с некоторым облегчением подумал Вадим, принял освежающий душ, вновь запрыгнул в машину и под розовым, слегка позолоченным солнцем утренним небом помчался туда, где его ждала надежда на чудо, на перемены к лучшему и на счастливую семейную жизнь. С бэби.

Александр Жарков

Под другим углом - i_008.jpg

Родился 11 апреля 1958 года в Москве. Окончил Школу-студию при МХАТе в 1979 году по специальности «артист театра и кино». Служил актером во МХАТе (еще не разодранном на две части!), после в других театрах Москвы.

В лихие 90-е решил, что лучший путь – работать для детей. 17 лет был художественным руководителем созданного совместно с женой (актрисой и педагогом Еленой Земляникиной) Театрального центра «Берег детства». Поставлено 12 спектаклей для детей по собственным пьесам.

Параллельно снялся в небольших ролях и эпизодах в 26 сериалах.

Написано около 600 стихов, 9 пьес для детей и роман-сказка «Ключ разумения» (в некотором смысле продолжение «Трех толстяков» Ю. Олеши).

Печатался в журналах «Роман-журнал – XXI век», «Я вхожу в мир искусств», «Сценарии и репертуар».

Женат. Три дочери, одиннадцать внуков.

Возвращайся!

Пожила в США – и хватит!
Там, на Западе, нрав таков:
он в кафе за тебя не заплатит,
не подарит тебе цветов!
                 «Мы равны – это так очевидно!» —
                 здоровенный мужик орет.
                 Не внемли! Он моральный урод,
                 инфантильное жадное быдло!
Брось в Америке слезы лить,
возвращайся в Россию, Люда!
Каждый день буду розы дарить,
даже если меня не любишь!

Гимн

День за днем мы на крючке.
«Цок да цок», – поют копыта.
Жизнь висит на волоске —
образ, временем избитый.
                 Ходит парень знаменит,
                 всем вокруг мозги полощет,
                 весь такой стальной на вид,
                 но совсем не тот на ощупь.
Я не знаю, что со мной:
вроде жил, а как неживший!
Волосок гуднул струной
пару раз. И стал подгнивший.
                 Годы льются, как слова.
                 Пусть из Тьмы подлец хохочет,
                 волосочек оборвать
                 Кто-то Ласковый не хочет!
Нежный Бог, желаю с Ним,
с Тем, Кто жить не перестанет,
Кем я сызмальства любим,
Он и ранит – не обманет!
                 Трубы яростней трубят!
                 Я как будто их не слышу,
                 лишь завишу от Тебя,
                 до последней Тьмы завишу!
Люди мечутся в тоске
по невидимой спирали,
я вишу на волоске,
что прочнее всякой стали!

Осень

И беспечно, и грубо
мы живем, как в лесу,
мы роняем друг друга,
как деревья листву.
                 Ведь опять не навечно,
                 как тревожусь тайком,
                 к этой ласковой ветке
                 я прилип черенком.
Ведь опять в одиночку,
до смешного ни с кем,
желто-желтым листочком
унесусь в ветерке.
                 Что ли, доля кружиться?
                 Что ли, доля летать?
                 И всю жизнь, без границы,
                 опадать, пропадать?!
Одиночество, осень,
ты добро или жуть?
Лист, опавший на просеках,
за безверие жгут!
                 Я хочу сквозь обиды,
                 сквозь мои и твои,
                 к нашей общей победе —
                 от сомнений к любви!
11
{"b":"771083","o":1}