– Прости, пожалуйста… – Мэт искренне сожалел о проявлении бестактности. – Я не ревную, просто, когда ты целовала Катю, меня это возбудило, я представил, как мы втроём…

Я думала, меня стошнит. Пусть бы лучше продолжал огрызаться. Не ожидала от него такой примитивности. Но почему я тогда…

– Боже! – Я не смогла сдержать сладостную улыбку, благодаря чему провалила роль пай-девочки.

– Вы такие сексуальные и страстные, я видел, как ты на неё смотришь каждый раз, тогда в зале, в твой первый рабочий день, на репетициях, на выступлениях, прогулках, я сперва думал, это просто восхищение, но тогда уже стал замечать нечто иное.

– Да, Матвей, да, ты прав.

– Я очень дорожу Катей, я не раню её никогда. И тебе не позволю, – добавил он, отвернув голову, затем выпустил мою руку и двинулся к машине, на ходу крикнув «поехали».

Мэт довёз меня до дома, и мы попрощались до пятницы, избегая смотреть друг на друга.

Предновогодний шопинг выдался на ура. Мы с Катей обнялись и обменялись лёгкими поцелуйчиками, Матвей тоже поцеловал меня. Всё стало как прежде, мы смеялись, гоняли наперегонки по эскалаторам с пакетами покупок, играли в боулинг, рассматривали друг друга, будто бы сызнова привыкая к тесному общению.

Так и прошли наши новогодние концерты, и уже тихонько подкрадывались рождественские каникулы.

Тридцатого декабря было решено ехать. Мы арендовали микроавтобус и я, наспех познакомившись с родителями Кати и Матвея, вместе со всеми двинулась в путь. В дороге мы долго общались с Катей, потом она ушла к Матвею и маме. Я сидела одна и всю дорогу просмотрела в окно, переслушивая плейлист, состоявший целиком из Backstreet Boys. Когда прибыли, была ночь, я спала. Меня разбудила Катя, погладив по волосам. Она вышла, а я встала с сиденья и ударилась головой о поручень. Ни с того ни с сего Мэтти ласково прижал меня к себе со словами: «Никуля, тихо ты, будь аккуратнее ради меня». Я потёрла макушку, и он непринуждённо поцеловал уголок моего рта.

Что это с мистером Мэттью? Он начал оказывать неоднозначные знаки внимания. Я очень боялась, что он задумал что-то. Неужели хочет поссорить нас с Катей?

Мы разместились в комнате на четверых: Катя, мама Кати, я и ещё одна девушка из театра. Этой ночью сон пришёл быстро. За окном еле слышно свистел ветер и мне снились красочные сны о том, как мы с Катей босиком идём по залитому солнцем лугу, держась за руки. Вокруг нас кружат бабочки и разноцветные мерцающие фонарики светлячков. Мы были одни в том мире, и она любила меня.

В канун Нового года наша команда репетировала номер, который мы сами придумали ещё на корпоративе в театре. После репетиции все поспешили наводить красоту, украшать дом, а ёлка уже стояла готовая, некоторые подарки с именами лежали под ней, ожидая полуночи. Я кусала губы, держа под подушкой волшебную музыкальную шкатулку, внутри которой жил целый мир, мир музыки и танца, а всякое желание, написанное на бумажечке и спрятанное в коробочку, могло сбыться. Я отделила серебряные с мелкой россыпью рубинов серьги от упаковки и вложила их в шкатулку, соединив белой, как снежная тропа, лентой. Как только я увидела эти серьги на витрине, то сразу же представила их на Кате.

Близился заветный вечер, я трепетала как осенний лист, в доме играл «Щелкунчик». Никогда я так не ждала праздника, даже в детстве, как это было сейчас. Катя спешила вниз по лестнице в золотистом мини-платье и, взяв меня за руки, шепнула:

– Я думаю, этот год будет чудесным.

Что я могла ответить? Мой год зависел от неё. Ноги вели на первый этаж в зал, где и состоялась наша вечеринка.

Ожидание полуночи становилось невыносимым. Мы много танцевали, ноги гудели, в голову ударяло шампанское, наш заготовленный танец зажёг каждого, даже тех, кто не принимал участия в постановке. В десять вечера мы уже были готовы упасть без задних ног, но благодаря уютным кожаным диванчикам удалось облегчить двухчасовое томление. Я сказала Кате на ухо, преодолевая грохот музыкального цунами, что пойду почищу зубы и спущусь вниз.

Поднимаясь в комнату вдоль тёмного коридора с парадом высоких окон от пола до потолка, из которых струился свет от заснеженного дворика и нарядных гор вдалеке, я увидела силуэт Мэта. Попытавшись быстро проскользнуть в номер, я совсем забыла о длинном платье, розовым шлейфом предательски зацепившемся за дверь.

– Ника! Постой. У меня для тебя подарок.

– Ещё рано, Мэтти. Вручишь вместе со всеми, хорошо?

– Нет. – Он опустил лицо на моё обнажённое плечо и поцеловал горячими губами. – Это тайна. И что ещё за Мэтти?

– Ах, прекращай. – Ток прошёл по мне, распространяя неуместные импульсы.

Он провёл рукой по платью, спускаясь всё ниже, и сжал пальцами пылавший от страсти стыд. Я вскрикнула. Он закрыл ладонью мой рот. Потом отдал мне пакет.

– Он поможет тебе остепениться. Вспоминай о нас каждый раз, наслаждаясь им.

– Извращенец, – с придыханием вырвалось у меня.

– Вовсе нет. Катя в восторге от этой штуки.

Я кинулась к чемодану и убрала подальше упаковку, преодолевая тошноту.

– Нам пора. – Я заперла за собой дверь, после чего умыла лицо холодной водой.

Мэттью ушёл вниз, я чистила зубы и смотрела в зеркало на своё отражение, чувствуя, что нужно бежать. И в первую очередь от себя и своих мыслей.

Тут пробило полночь, раздавались крики «ура», «с новым счастьем», грохот фейерверков – все эти волшебные звуки наполнили дома и улицы. Кто-то начал звенеть бокалами, петь песни, срывая голос, дарить подарки, потроша обёртки и бросая их на пол, а мы с Катей смотрели друг на друга как зачарованные, допивая последние капли ненавистного напитка.

– Девчонки, идёмте фейерверки запускать. – Матвей надел куртку.

– Ой нет, мы посидим тут. – Катя со мной единодушно отказалась.

Когда почти все покинули дом, мы побежали в комнату наверху. Мы превратили в уютное гнёздышко чердак (или мини-гостиную), имевший прилегающую террасу для лета. Этой комнатой никто не пользовался. Мы случайно нашли её, прячась от лишних глаз.

Было так тихо, что слышалось дыхание друг друга. Лишь иногда доносились голоса и крики товарищей с улицы, которые бесились и резвились в снегу точно умалишённые зверьки.

Мы целовали друг другу шею, плечи, гладили волосы, постоянно перебирая их. Бретельки упали с плеч, оголив часть её груди, и я как можно невинней сжала её. На нас почти не было одежды, но несмотря на это, тела вспотели от подступающего жара, и некое смущение одолело меня, когда Катя надкусила мою губу и её ноготки впились в мою ягодицу.

Она уже сладко спала, после того как Матвей на руках вынес любимую из ванной комнаты, где, по всей вероятности, смывал с Кати косметику. Я заметила, как Катя нехотя поцеловала его. Не знаю, что у них было за эти полчаса, я тоже принимала душ в соседней ванной и смывала яркий макияж, осыпавшиеся блестки и лак из причёски.

Когда Мэт выходил из нашей комнаты, где Катя уже наверняка видела волшебные сны, мы встретились глазами. Мои мокрые волосы намочили белую футболку, подчеркивая то, что Мэттью видеть было вовсе не нужно.

– Катюхе пить нельзя совсем. Её сразу вырубает раньше времени, – отрезал Мэт, как бы мне в упрёк, а я на удивление вмиг расхотела спать, когда он своим пылким взглядом окинул мои ноги, попу, грудь.

Большинство наших ещё были кто внизу, кто на улице. Раздались голоса недалеко от нас. Кто-то совсем рядом поднимался по лестнице. Матвей схватил меня за руку, и мы очутились в ванной. Свет был потушен. В кромешной тьме и тишине мы слышали, что среди идущих была мама Кати, она интересовалась, где Матвей.

– Мэт, прошу… – Он не был пьян, но дерзко прижимал меня к себе, дыша мне прямо в ухо, отчего было слишком жарко. Резко ухватив мой затылок, он прижался к губам с такой силой, что от страха я не смогла не только пошевелиться, даже просто что-либо понимать перестала. Я не знала, что можно сделать. Я не любила его, порой даже он был мне неприятен, но то, что он был частью Кати, пленило меня. Стояла темнота, и лишь слабая подсветка душевой кабины позволяла увидеть его торс, напряжённые мышцы, полные ожидания блестящие глаза. Он повернул меня лицом к стене, приложил свою ладонь к моей шее, а пальцами другой руки живо играл мной, стараясь разбудить во мне ответные чувства. Моё дыхание надрывалось, он прямо в кожу натужно, сквозь зубы повторял «я хочу тебя». Потом опустил меня на колени, капли душа ударили по спине, я губами пыталась поймать прохладную воду, и, дождавшись заветного мгновения, я была взята, как средневековая крепость, павшая от ударов пушечных ядер. Он вонзил пальцы в мои волосы и резко потянул к себе. Резкими толчками мы сливались воедино, влажно примагничивая и отталкивая друг друга. Моя спина принимала тепло его рассыпавшейся страсти. Я впервые ощутила то, ради чего не оттолкнула его в эту ночь.