– Звать-то тебя хоть как? – зачем-то вдруг поинтересовался Бальтазар, нарушив очередную свою заповедь: «не привязывайся».

– Люция, но мама с папой звали меня всегда ласково Люси, – отвечал обретавший силу девичий голосок, подобный звенящему ручейку. – Вроде, это значит «Светлая», «Светленькая».

– «Люси», это когда «Люсильда» или «Люсия», – занудно хмыкнул Бальтазар, на что девушка сразу обиженно насупилась, – Раз «Люция», тогда уж «Люци» надо звать.

– Я ж тут не роли играю, как вы там выразились, не вру вам! Как звали, так и звали. Я родителям перечить, что ли, буду? Была у них крошка Люси, да выросла, теперь Люция, – бурчала она на это с явным недовольством.

– Да уж, – поморщился он от очередных неприятных воспоминаний. – Родителей надо слушаться, – произнёс он, хотя в корне был не согласен, иначе не стоял бы здесь живым перед ней.

Девушка с нотками обиды на милом молодом личике замолчала. Бальтазар же решил освежиться и двигаться дальше. В планах было обойти торговцев в поисках клинка. Хотя от лесных разбойников в пути или каких хищных тварей, способных выскочить перед ним на свою беду, он вполне мог отбиться и магией, сэр Дрейк Даскан, один из наставников, взрастил в нём любовь к мечам.

– Идёте снова кого-нибудь убить? – поинтересовалась она, первой не выдержав возникшей паузы, глядя, как он, с шумом окунувшись в округлую деревянную ванну, вылез, освежившись в остывшей воде, протираясь хлопковыми полотенцами и шлёпая босыми мокрыми стопами в сторону сложенного костюма.

– Тю, не спишь? – удивился он, обернувшись. – А что, надо кого? – усмехнулся некромант, – Ты складывала? – заметил он, сколь дотошно и бережно лежат все детали наряда.

– Нет, Элишка, – мотнула та головой в сторону зеленоглазой, уже, правда, вовсю спавшей подруги, чья коса-диадема за время всех бурных утех не слишком-то и растрепалась.

– Ну, если будет кто обижать, ты скажи, – ещё раз усмехнулся Бальтазар, прекрасно понимая, что сейчас застегнёт пояс, прикрепит плащ и отправится прочь из Яротруска, так что они даже никогда больше не свидятся, чтобы она смогла потом о чём-то попросить.

– Да какой смысл, скоро все здесь помрём. – Шумно выдохнула она маленькими ноздрями чуть вздёрнутого аккуратного носика и с понурым видом улеглась на бок, подложив ладони под голову и собираясь, наконец, поспать.

Выйдя на улицу, расплатившийся с хозяином борделя Бальтазар заметил, что вокруг раннее-раннее утро, когда седой туман ещё не развеялся и не начало светать. Неподалёку Ильдар и тот торговец в красной феске покуривали похожие трубки, о чём-то неторопливо беседуя. Стало быть, продавец оружия весьма и весьма лукавил, сказав тогда «полдня всего буду в городе». Поторапливал потенциального покупателя к сделке и не давал толком времени всё обдумать.

Некромант не был уверен, сколько прошло, но по его ощущениям дня два, а уж точно не пару часов. Впрочем, что-то предъявлять ему он не стал. Хотелось краем уха подслушать предмет их диалога, но разговор закончился, как только чародей заметил вышедшего из борделя чернокнижника.

– Уже нагулялся? – дивился волшебник, опираясь на посох и шагая к гостю. – Я думал, тебя неделю не выпустят, как минимум. Они у нас бабы цепкие, ненасытные.

– Мелкие больно, – кривил губы Бальтазар. – Спать уложил, сказку рассказал и… пора и честь знать. – Жестом пальцев возле лба попрощался он с главным защитником поселения, поглядывая и соображая в какую сторону двигаться, припоминая, откуда он пришёл, дабы не возвращаться сейчас к замку.

– Там разные есть, хозяин бы выдал опытных и умелых. Сарват разных при себе держит, ты б поспрашивал, – заявил ему чародей.

– Да я ж шучу, ты, старый пень, – усмехнулся некромант, – Куда к долине Червегора то? – всё пытался он сообразить.

– Туда, к колодцу, и дальше от него прямо-прямо будет восточный выход из города, – указывал Ильдар направление сквозь туман, махнув рукой.

– Что куришь? Смрад такой, словно пустой соломой пыхаешь, – поморщился некромант.

– Обижаешь! Милорд, таскарийский табак! Его к нам даже не завозят, друг вот подкидывает, – повернулся Ильдар Шакир в поисках того друга-торговца, но, если тот ещё и был где-то рядом, утренняя белая мгла надёжно скрывала его силуэт. – Уж я качество всегда узнаю!

– С навозом, что ли, табак-то? – покачал головой Бальтазар.

– Типун тебе на язык, некромант! Главное, не как пахнет, а как дурманит! – Заявил ему бородатый собеседник.

– Дурманил бы хорошо, ты б меня видел с ослиными ушами или вообще говорящей задницей, – хмыкнул на это тёмный маг. – У нас, в Фуртхёгге, кстати, говорят «таскарский», а не «таскарийский».

– А кто ж сказал, что я тебя таким не вижу? Хе! – Отшучивался тот.

– На вот, махорка из Кастора, вам сюда такую не завозят, – достал Бальтазар из внутреннего кармана косой застёжки мундира позолоченный прямоугольный футляр с закругленными углами. – Аристократы таким балуются. Сам не курю, мне незачем. Ношу с собой, непонятно на кой чёрт…

– Держал бы у сердца коробочку, глядишь, стрелу бы какую отразила, – разглядывал Ильдар подарок, после чего нашёл, как его открыть и вдохнул аромат сушёной смеси. – Ух! Таким и надышаться можно вусмерть, даже зажигать не надо! Ядрёная вещь!

– В Касторе других не держат. Там всё резкое, острое, наглое, дерзкое… – перечислял чернокнижник и вспомнил ту молоденькую куртизанку, оставшуюся наверху, что воровала тайком его ягоды без спроса, получая за это по ягодицам в процессе их дружного соития.

– Следующий по пути будет Сельваторск, лесами окружённый, там тоже с чародеем будешь на дуэль нарываться? – поинтересовался Шакир.

– Если у него посох тоже с янтарём, а не что-то нормальное, то продолжу искать противника поинтереснее, – задел самолюбие собеседника едким замечанием Бальтазар.

– Между прочим, янтарь хорошо сцепляет раны и порезы при врачевании, да и против яда неплох. Ещё у меня белый лунный агат есть, – достал Ильдар шёлковый бордовый мешочек с золотистой ниточкой, перебирая пальцами под постукивающие друг о друга камушки. – От змеиного яда помогает.

– Ладно, папаша, – вздохнул Бальтазар. – Поразвлечься хочу. Где там твои эти змеи? – говорил он так, словно не оказывал городу услугу, не собирался никому помогать, а лишь хотел потешить собственное эго в поисках интересного противника, будто у городского задиры вовсю кулаки чешутся.

– Хо-хо! Тогда от колодца налево, – радостно повёл его чародей сквозь туман. – Как зелёные холмы пойдут, так за ними в низине их тростниковые и глиняные хижины. Варят там свои зелья, только и думают, как нам жизнь отравить. Старосту деревенского сгубили, один я остался.

– Вот как… Зови своего дружка давай. Меч мне нужен, – остановился некромант на месте.

– Магу? Меч? Да вы, аристократы, там совсем уже спятили что ли? – удивился чародей. – Тебя какой беленой девки распутные опоили в этом злачном месте? Может, тебе ещё кнут на пояс или лук на плечо да латы с тебя весом?

– Знаешь, последний, кому мне приходилось что-то повторять дважды, болтался потом черепком у меня на поясе, пока в бою не пригодился, – исподлобья, сурово взглянул на него Бальтазар, чей фиалковый взгляд искрился тонкими линиями молний.

– Идём, – закатил глаза чародей, – У богатых свои причуды…

Но привёл он его отнюдь не к тому своему знакомому, а в местную кузницу, стуком в окошко ближайшей пристройки из крупной каменной кладки разбудив хозяина оной. Тот, заспанный, вышел в одной длинной рубахе, часто зевая и потягиваясь, почёсывая зад и сонно вглядываясь в непрошеных гостей, пытаясь признать. Настоящий чернобородый богатырь, на голову выше пришлого некроманта и вдвое шире по комплекции. Дерись они где-нибудь на равных да без магии, такой бугай мог бы легко Бальтазара схватить руками да переломить ему позвоночник о своё колено. Впрочем, нельзя было сказать, что Кроненгарда сейчас сколь-либо пугал внушительный вид кузнеца.