– Уй-йа! – скривился некромант и занёс кое-как к затылку правую руку, – А гадости вам подливал ваш бородатый председатель, – смутно припоминал он, чем всё дело кончилось перед вязким забвением. – Вы, главное, череп змея сохраните на память, всем будете показывать потом, – повелел он, морщась. – Пригодится…
Конечности потихоньку приходили в себя. Иглоукалывание по всему кровотоку постепенно отступало, хотя каждый вдох ещё отдавался болью в грудине, особенно в рёбрах с левой стороны. Было даже опасение, что они от этого недоучки как-то там не так срослись, с него станется. Черноуст велел никогда не доверять слабым магам с янтарными посохами.
– Шуму ты, конечно, наделал, это да… – всё ещё не поворачиваясь, поглядывая вдаль, на горизонт, произнёс волшебник, левой рукой придерживая дымящуюся ароматную трубку.
– Тем, что червячка заморил этого? Видали мы и покрепче бронтозавров, знаешь ли, – всё-таки принял, наконец, не без труда, сидячее положение Бальтазар, отряхивая кожу от песка.
– Тем, что на чистую воду старосту вывел. Избавил этих чешуйчатых дикарей от их, так сказать, «бога». Змеелюди и явились в деревню, приволокли Тадеуша, поставили его на ноги, связанного по щиколоткам и запястьям, и пинали раскалённой головешкой по заднице, гоняя по городу, пока он скакал, как сайгак степной, да не рассказал всем, что лично готовил яд да лил в колодец. Ну, и всё такое прочее, – ленился погружаться в подробности чародей.
– Так что там? Мир, дружба, лакрица? – вздохнул Бальтазар.
– Как сказать. Ящеры… тьфу ты, змеи! Всё время ж их путаю, рептилии эти, боже! В общем, серпенты обыскали хижину, запросили всяких ингредиентов недостающих, наварили зелий. Что-то мы носили вёдрами к яблоням, что-то в колодцы городские, в общем, очистили нам воду, сады, да ушли восвояси со всеми пожитками, – сообщал тот. – Даже еды в дорогу не взяли, ни платы никакой. Сказали, мы, люди, мол, добро быстро забываем. Если останутся они жить рядом с нами, то уже через пару поколений снова пакостить начнём им да войной пойдём. Мол, сколько раз такое было. Они нас лечат, мы их калечим. А у нас даже поверий и легенд никаких нет о чешуйчатых спасителях и помощниках. Ничего в памяти народа не осталось, ей богу.
– И даже репоголовый бард их в песне вряд ли упомянет, – пробубнил себе под нос некромант. – А ты ж у нас, вроде, не за церковников был, – припомнил уже погромче некромант от таких выражений собеседника.
– Ну, так я и не уточнял, какому именно богу, – хохотнул тот. – Пока тебя лечил, то богу врачевания молился, например. А дабы ты проснулся, то богини ночи, чтобы выпустила тебя из своих когтей к нам обратно.
– Да на кой? Я пришёл тебя убить и город уничтожить. А ты меня спасать удумал, старый дуралей… – фыркнул мужчина.
– Да я знаю, что от добра добра не ищут. Кстати, на лице у тебя какие-то синяки ещё остались, сам долечивай, – говорил чародей о следах от ударов древками копья. – Я б и не пошёл, вообще, зачем ты мне сдался, – вновь отвернулся он к луне, продолжая изображать обиженку. – Это она всё потянула…
– Кто? – аж вздрогнул и протёр глаза Бальтазар.
А из-за плеча полосатой мантии чародея робко выглядывал невинный кареглазый лик в оформлении жемчужных, переливающихся в серебристом небесном сиянии, девичьих волос. Тихо сидевшая за старым волшебником Люси с лямками сарафана на голы плечи всё это время даже не встревала в их разговор, скрываясь от взора аметистовых глаз пробудившегося некроманта.
– Нет! – удивлённо выдохнул и чуть попятился он ползком. – Я ж тебя заклинал, гипнозом подчинил, держись подальше, не смей влюбляться, – определённо был он крайне не рад молчаливой гостье, прятавшейся за чародеем.
– Да я, может, и не влюблялась вовсе! Потому и не подействовало, – порозовели молоденькие щёки, а вид тоже стал слегка обиженным, как и у Ильдара. – Просто волновалась, как вы тут. Проснулась, а вас нет. А эти две ещё дрыхнут. Скучно стало, я фрукты доела, сарафан накинула, да и вышла во двор воздухом подышать. А там наш волшебник рассказывает кузнецу, что скоро нас кое-кто пришлый ото всех бед вмиг избавит, я и удивилась! Думала, вы и лекаря нашего убили, и ещё там пол городка себе в зомби или в вампиров превратите. Чем вы там обычно занимаетесь…
– Некроманты-то? – выдвинул вперёд нижнюю челюсть и дунул на лезущие в глаза волосы Бальтазар. – Ну, судя по всему, как видишь, скромные городки от нашествия гигантских змей выручаем…
– Никто даже не знает, что это вы! Это так несправедливо! – на эмоциях ударила она кулаком прямо по плечу чародея. – Ой, простите…
– Ты без выкрутасов давай это, – отсел тот подальше, кашлянув дымом махорки. – Я и так лечил господина барона, сколько сил потратил! Мне покой и отдых нужен, я уже не молод!
– Одетта делает отличный массаж, зайдите к ней, – посоветовала девушка.
– Чего прячешься-то там за чужой спиной, малявка? – ругался на неё молодой чернокнижник.
– Вы же сказали, не говорить с вами без разрешения, я и сижу, помалкиваю, – фыркнула та, кокетливо повернувшись в профиль и запуская тонкие пальчики с длинноватыми, прямоугольно обстриженными, ноготками в свои длинные перламутровые волосы, косясь на него: смотрит ли.
– Что теперь? Будешь вместо покойного лекаря людей Яротруска исцелять? – полюбопытствовал чернокнижник.
– Нет уж, на тебя одного столько сил ушло, теперь без сил в лихорадке валяться ещё предстоит незнамо сколько. Найдём в город травника неглупого, надеюсь. Не хорошо такому городу без врачевателя быть, – с серьёзным видом отвечал ему Ильдар.
– Что со старым хрычом-то? Простили и снова на трон посадили? – поинтересовался тогда некромант.
– Ха! Скажешь тоже! Это Яротруск, это тебе не Бон Мешаль, где власти сидят, свергаются, потом снова сидят, снова свергаются, опять возвращаются и всякий раз одни и те же. Весь совет старейшин, которые никак богам души не отдадут, уж полвека как правят, если не больше… – ворчал чародей.
– Да не отвлекайся ты, брюзга старый, – нашёл на ощупь среди песка чернокнижник маленький гладкий камушек и бросил им в мага.
– Сожгли его на костре сегодня ночью, – повернулся тот. – Зрелище было, ты бы видел! Вопил похлеще любой ведьмы! На кол через задний проход посадили, воздвигнув голого среди башни хвороста повыше, что б все видели, пока он тушкой своей жирненькой по пике сползал, да подожгли всё вокруг. Плясали, словно сами дремучими дикарями сделались! Ух, безудержное веселье! Захаб столько денег урвал на ставках, от чего хрыч сдохнет: от пронзённых органов или от огня. Все пари выиграл. Так что ты о его несостоявшейся выручке за меч не переживай, кстати, вон он лежит возле одежды.
– Я постаралась заштопать все порванные места, – скромно и тихо произнесла Люси, – где их прокусили мелкие или крупные эти… существа…
– М-да уж, толку теперь к вам идти ужасы наводить, сами без меня прекрасно справляетесь с людскими мучениями, – хмыкнул некромант на слова Ильдара, а сам поглядел на бережно сложенный девушкой мундир, лежавший поверх тканей новый клинок, изрядно помогший в бою, и стоявшие неподалёку начищенные сапоги.
– Зато вода свежая и фрукты не отравлены, – заявила девушка. – Но обидно, что героями стали ящеры.
– Змеи, – поправил Ильдар.
– Да какая уже разница?! – не понравилось ей, как он встрял с поучениями, едва ли не подтверждая их слова о людях. – Они про вас даже слова не сказали! – глядела она с сожалением на Бальтазара. – Стали героями, будто они сами разоблачили старика Тадеуша. Потом, под конец, уже уходя, заявили, мол у озера туша змея… Теска… Туска… Текта… Да не важно. Там уж вас-то и нашли, все думают, вы умерли. Погибли в бою с этой штукой. Так про вас дворф какой-то пел, уехал уже.
– Может, так даже лучше, – потягивался и неспешно разминал мышцы сквозь боль и кряхтение молодой некромант. – Ещё не хватало перед завоеванием соседней деревушки прослыть каким-нибудь местным героем, – скривился он. – Потом отбоя не будет от всех этих «Моих детей похитили, помогите», «Моя кошка залезла на дерево», «У меня в подвале завелись крысы»… – изображал он тоненьким писклявым голоском потенциальные просьбы. – Сжечь всех, и дело с концом! Никаких проблем сразу! – гаркнул он, занизив голос.
