— Поверьте мне! Я бы не стала врать, если бы Денис… Витальевич применял какие-то психологические методы воздействия ко мне.

— Вы точно уверены в этом? — переспросила женщина, стоящая рядом.

— Абсолютно!

Тогда я горячо отбивала свое право на счастье. Думала, что, если докажу хотя бы этой десятке людей невиновность Бойкова, то дело пойдет на лад и постепенно все забудется. Но как же я тогда ошибалась…

— Боюсь, Ангелина, мы обязаны сообщить вашим родителям о сложившейся ситуации, — сказал напоследок Артур Валерьевич. Он стоически держался при своем мнении и ни в какую мне не верил.

— Что? Зачем? — не поверила я своим ушам.

— Это скандал! И в нем два главных персонажа — Бойков и вы! Раз вы так держитесь за свои отношения, то ваши родители должны про них знать…

Декан мерзко улыбнулся, а я чуть не осела по стеночке — в глазах резко всё закружилось, а в ушах зазвенело.

Родители не знали… Они вообще ничего не знали про мою личную жизнь. И уж тем более не были в курсе про мои отношения с … профессором.

— Ангелина, мы знаем, что ваш отец очень уважаемый человек. Подумайте о нем. Эта ситуация отразится на его репутации.

Репутации военного… Да. Они были правы. Именно поэтому я ему и не рассказывала. Знала — он будет точно против.

— Я ведь сама могу разобраться со своими родителями, — с мольбой в голоcе произнесла я.

— Вы уже натворили самостоятельно дел. Теперь вот весь ВУЗ расхлебывает…

***

— Ах да, — продолжил Артур Валерьевич, — Вашего суженного отстранили от работы до окончания разбирательств.

Его тон был жестким и надменным. Он, казалось, представлял себя властителем вселенной, вот только я с каждой секундой ненавидела его все больше.

— Но… зачем вы это сделали?! — уже не скрывая свою ярость, взвыла я.

Хотелось разрушить весь этот кабинет к чертям собачьим, но головокружение стало еще сильней.

— Так требует регламент нашего учебного заведения. Поэтому даже не пытайтесь сейчас с нами ругаться — вы сделаете только хуже.

***

Я не могла понять и переварить произошедшее, даже когда спустя полчаса оказалась на душной и жаркой улице.

Пыталась вспомнить всё, что мне говорил Денис о его исках и суде, но он ни разу не заикался про отстранение. Хотя, это и неудивительно. В таких условиях сложно сохранить все в том же виде, в каком было пару месяцев назад. Он, наверное, догадывался, но не хотел расстраивать меня. А я дурочка, думала только о том, что скоро выпущусь, и мы будем жить долго и счастливо. Смешно…

Вид у меня сейчас был, однако, совсем несмешной. Больше дохлый. Макияж поплыл, а помада съелась. Для образа Джокера не хватало пары штрихов.

Мне должно было стать легче от того, что я наконец вырвалась из этого клоповника под названием деканат. Вот только в душе поселилось еще более поганое чувство — приду домой, и меня будет ждать серьезный разговор с родителями. Очень серьезный.

Я даже не сомневалась в том, что отец перекроет мне кислород и запретит общаться с Бойковым. Более того, начнет шантажировать, а если разозлится сильнее — отправит куда-нибудь далеко, чтобы и мыслей не было перечить ему.

От этого внутри всё сжималось. Воздух куда-то резко подевался, и стало тяжело дышать. Я уже хотела расплакаться, очень горько и шумно, но меня прервал телефонный звонок.

Я посмотрела на экран, на нем высветился незнакомый номер.

— Алло, — ответила я на звонок.

— Привет, Ангел, — в ушах раздался радостный голос Макара Любимцева.

Скоро его голос и вид будет у меня ассоциироваться с чем-то плохим, потому что он всегда находит меня в ужасном состоянии. А после беседы с ним, все становится еще хуже, потому что он засылает в мою голову кучу сомнений.

— Откуда у тебя мой номер? — я ответила излишне резко, сама того не замечая, — И меня зовут Ангелина, если ты забыл.

— Что-то случилось? Ангел… Ангелина, прости, если не вовремя… — начал тараторить Макар.

В его голосе была такая приторно-лицемерная тень, которую я раньше не замечала. Наоборот, всегда восхищалась его умению тактично беседовать с людьми. А сейчас… Все поменялось.

— Что-то случилось? — заискивающе спросил он.

— Да, случилось! Твоя подружка затеяла очень гнусную игру!

— Ты имеешь в виду Алену? — Макар дождался, когда я хмыкну в трубку, а затем продолжил, — Тогда бывшая подружка, будем называть все своими именами. Ты про тот пост?

Он притворяется или реально не знает, что его невеста устроила в университете?

— Нет! — воскликнула я, — Она натравила своих подружек на Дениса. Ты видел сколько на нем обвинений?! Его отстранили от работы из-за этого!

Я не видела лица Макара, но в одну секунду мне почудилось, что он улыбался.

Над моей головой гулко громыхнуло небо, и я только сейчас заметила, как его заволокло темными тучами. На щеки медленно начали падать холодные капли дождя, олицетворяя в полной мере мое настроение.

— Я не думаю, что это сделала она, — произнес Любимцев, — Она, конечно, идиотка, но не настолько.

— Зачем ты делал ей предложение, если считаешь ее идиоткой?

— Раньше она вела себя по-другому…

Я шла, держа трубку у уха, и смотрела, как начинают появляться мелкие лужи. По лицу уже стекала вода, размазывая мой макияж еще сильнее, но я не хотела от него прятаться. Дождь ведь может смыть грязь… Может и меня он отмоет?

— Слушай, давай я с ней поговорю. Я уверен, что она к этому не причастна, — Макар продолжал что-то мне говорить.

— А смысл?

— Я попрошу ее удалить тот пост, — не унимался Любимцев.

— Слушай, — дождь меня не остужал, а разогревал еще сильнее, — Отстань ты от меня! Мне сейчас тяжело, очень тяжело, а ты только и делаешь, что напоминаешь о своей подружке.

«И о себе» — хотела сказать я, но не решилась…

Внутри опять все взорвалось, в который раз за этот месяц. Взбешенная своими же эмоциями, я сбросила звонок и убрала телефон в сумку.

Хотелось идти и плакать, что я и сделала — нагло воспользовалась тем, что во время грозы никто не увидит моих слез.

***

Дома, как и ожидалось, меня настигло продолжение эпопеи. Когда я зашла внутрь, то сразу же почувствовала холод, который окутал мокрую меня, и я моментально замерзла еще сильнее.

На кухне отец что-то очень громко говорил, и я не хотела узнавать что, но мое появление не осталось незамеченным. Входная дверь с порывом ветра громко захлопнулась, и разговор на кухне прекратился.

— Ангелина, это ты? — с волнением в голосе спросила мама, выходя в коридор и оглядывая меня с головы до ног, — Боже, детка! Ты не брала с собой зонт?

Я усмехнулась. Она действительно сейчас волнуется о том, что я промокла?

— Ангелина! — вслед за маминым голосом я сразу же услышала отцовский бас. И он был далеко не радостным, — Быстро сюда!

Последняя надежда на благоразумность декана растаяла на глазах, и в груди оборвалась последняя ниточка…

Мама сочувственно на меня взглянула, уже зная, что произойдет дальше — успела поговорить с папой до моего прихода.

— Витя, пусть она переоденется, — мама попыталась отсрочить мою пытку, — Она мокрая до нитки!

— Да мне плевать! Пусть мерзнет! Быстро сюда.

Отец не принял возражений, поэтому я, скинув обувь, поплелась на кухню. Мое лицо было бледным и безжизненным. Никаких эмоций… Все они были выплаканы под дождем.

Гроза, к слову, даже не думала заканчиваться. Она продолжалась, будто всевышний тоже решил меня наказать.

Отец стоял у открытого окна и выдыхал в него сигаретный дым.

Вот откуда сквозняк и лютый холод.

Папа обычно курил вовремя сильного стресса. Вот и сейчас, пепельница уже была полной окурков и пепла.

Он взглянул на меня своим суровым взглядом, и его брови свелись еще сильнее. Волосы были взъерошены, футболка помята, а глаза… Глаза полны гнева и спрятанного за ними разочарования.