– Тссс! Никакой больницы для прекрасной дамы жаждущей стать еще прекраснее! Только клиника! И никак иначе!

Мстислава и не думала смущаться своей оплошности. Наоборот! Она разозлилась и собралась поставить наглеца на место, но сделать этого не успела, потому как юноша продолжал трещать не умолкая:

– Сейчас мы поедем в отель! Сегодня суббота, шабат. В этот день все отдыхают! И мы последуем примеру иудеев насколько это возможно.

– А что, переноска чужого чемодана для вас работой не является, – не удержалась от колкости Мстислава.

– Я – выкрест, – отчего-то погрустнел юноша. – Мне не только можно, но и нужно работать в день субботы, – тут же встрепенулся и снова заулыбался: – Да и кто бы помог вам добраться в отель, не будь меня?

Звездинская не заметила, как, увлеченная не прекращающейся болтовней юноши, оказалась на стоянке перед аэропортом.

– Прошу! – юноша распахнул перед нею заднюю дверь Мазды. Дождавшись, пока Мстислава усядется поудобнее, захлопнул дверцу и устремился к багажнику. Ровно через полминуты занял водительское место:

– Если хотите, я проведу вам небольшую экскурсию, – предложил юноша. – Расскажу о местах, которые будем проезжать.

Мстислава не привыкла к подобному словоизвержению. Её мужчины говорили мало и всегда по делу. К тому же у неё от волнения начала побаливать голова:

– Если вас не затруднит, – улыбнулась ехидно, – давайте просто помолчим, – и прикрыла веками глаза, откинувшись на спинку сидения.

– Как вам будет угодно, госпожа Звездинская.

Лица юноши Мстя не видела, но по голосу догадалась, что сумела таки «достать» этого «жизнерадостного молокососа». Почему-то ей было неприятно, что встречающим и, соответственно, знающим, зачем она приехала в Израиль, оказался молодой мужчина.

Юноша, быстро уладив все формальности на ресепшене отеля, прошел вслед за Звездинской в её номер. Поставил на пол чемодан:

– Вы можете поужинать в ресторане внизу. Можете заказать еду в номер, – продолжал раздавать указания. – От завтрака воздержитесь. Завтра утром я за вами заеду. Вам предстоит сдать анализы, – замялся, явно намереваясь покинуть номер и опасаясь чем-то рассердить вспыльчивую пациентку.

– Хорошо, – кивнула Мстислава.

– Тогда – до завтра, – развернулся и сделал несколько шагов к выходу, когда услышал вопрос, брошенный в спину:

– Сколько вам лет?

Удивился, но ответил:

– Тридцать один.

– Я думала, вы моложе.

– Достижения и новейшие разработки нашей клиники способствуют длительному слохранению молодости! – лучезарная улыбка снова озарила лицо мужчины. Но он тут же обеспокоился: – Надеюсь, вы мною довольны и не затребуете другого сопровождающего?

– А что, так можно? – продолжала любопытствовать Мстя.

– Можно, – улыбка сползла с лица юноши, – но я бы попросил вас этого не делать.

– Почему? – наигранно удивилась.

– Это плохо скажется на моей репутации, – голос сопровождающего становился все грустнее. – Если я выбрал неверный тон в общении с вами – только скажите, как нужно! Я готов подстраиваться и меняться!

– Как вас зовут? – снова огорошила вопросом Звездинская.

– Давид, – ответил юноша, окончательно утративший всю свою жизнерадостность.

– Идите, Давид, – Мстислава решила сменить гнев на милость. – Жду вас завтра утром.

– Спасибо, госпожа Звездинская! – обрадовался. – Я буду у вас ровно в семь! – вышел, тихо закрыв дверь.

«Какой смешной еврейчик», – думала Мстислава, падая на кровать в одежде и обуви.

***

Первую половину следующего дня Мстислава провела в клинике, сдавая поновой анализы, которыми успела озаботиться еще в Южной Пальмире.

Она злилась, думая, что напрасно тратит время. Не понимала, чем не угодило местным эскулапам мнение их коллег. Думала, сколько дней предстоит провести в отеле, ожидая ответов и переживая, будут ли анализы соответствовать требованиям клиники. Чертыхалась, вспоминая Милочку из-за которой, как решила для себя Мстя, она выкурила почти пачку сигарет, «развлекая» сотрудницу рассказом о недавно произошедших событиях.

Но все треволнения оказались напрасными.

Давид, неотлучно сопровождавший Мстиславу в переходах между кабинетами, отвел Звездинскую в уютный фито-бар, принес огромный стакан фрэша и какое-то печенье

– Что здесь? – Мстислава ткнула пальчиком в угощение.

– Свежевыжатый яблочно-сельдереевый сок! – сообщил юноша. – Печенье кошерное! Здесь только миндаль и финиковый мед. Одобрено диетологом клиники.

– Вообще-то для яблок еще не сезон, – продолжала «цепляться» Мстя.

– В Израиле? – удивился Давид.

– Хорошо, – Мстислава не желала признавать, что не имеет понятия о том, что считается сезоном яблок в незнакомой стране, а потому решила уточнить дальнейший распорядок дня: – И что дальше? Снова в отель?

– Не думаю, что мы успеем съездить в отель и вернуться обратно.

– Что значит – вернуться? – удивлено вскинула брови. – Зачем?

– Вас осмотрит специалист, который займется лицом, – разъяснял юноша. – И случится это в два пополудни. Вечером я препровожу вас обратно в отель, а уже утром мы вернемся в клинику. Сутки вы проведете в палате под наблюдением нашего персонала, а на послезавтра вам назначена процедура.

Мстислава слушала замысловатую тираду Давида. Отметила про себя, что он ни разу не употребил ни слова «хирург», ни понятия «операция». Изъяснялся так, словно ей предстояла обычная косметическая чистка-пилинг. Подумала, что вполне возможно в этом есть смысл. Зачем пугать и держать в еще большем напряжении «гостей» клиники, решившихся на операцию?

***

Как и вчера, Давид сопроводил Звездинскую в номер.

Мстислава не хотела оставаться одна. Её не покидало чувство тревожности. Как ни крути, а это была первая операция в жизни бывшей балерины, отличавшейся на удивление крепким здоровьем.

– Вы поужинаете со мной? – задала вопрос сопровождающему, глядя куда-то мимо его лица. Добавила, увидев, как замялся мужчина: – Я приглашаю и оплачу счет в ресторане.

– С удовольствием! – озарил номер ослепительной улыбкой Давид.

***

Есть Мстисаве не хотелось. Она ковыряла вилкой в салате, словно выискивая в нем какой-то ингредиент, упрятанный поваром под горкой всевозможной зелени, и наблюдала за тем, как Давид с удовольствием поглощает хорошо прожаренное мясо, запивая его красным вином. Сама Звездинская тоже с удовольствием попробовала бы дорогое вино, но Давид, видя, как сомелье собирается наполнить её бокал, сделал упреждающий жест.

«Ну да», – подумала Мстислава, – «ни тебе выпить, ни закурить. Интересно, какие ограничения на меня еще возложат?» – усмехнулась внезапно пришедшей в голову мысли.

Наконец, сотрапезники закончили ужин. Мстислава отодвинула тарелку с почти нетронутым салатом и пустой бокал из-под сока. Внимательно изучив счет, вложила в папку необходимое количество купюр.

Встала, не дожидаясь пока Давид ей поможет, и, не оборачиваясь и не говоря ни слова, направилась к выходу из ресторана. Она знала, чувствовала, что сопровождающий следует за нею.

Войдя в номер, сделала несколько шагов. Остановилась в середине комнаты. Обернулась. Насмешливо посмотрела на Давида:

– Раздевайся! – усмехнулась, увидев тень сомнения в глазах мужчины: – Я что-то непонятно говорю?

– Все понятно, – Давид стянул через голову рубашку-поло.

***

Звездинская проснулась от того, что кто-то коснулся рукой её обнаженного плеча:

– Просыпайтесь, госпожа Звездинская, – полностью одетый Давид стоял рядом с кроватью. – Вас ждут в клинике к восьми часам утра. Накладывать макияж не обязательно.

«Тебя забыла спросить!» – вспыхнула Мстя, совсем уж было собравшаяся поставить на место зарвавшегося юнца. Но, вспомнив ночь, проведенную в его объятиях, хамить передумала, а только промурлыкала: – Я быстро, – и скрылась за дверью ванной комнаты.

Через четверть часа с водными процедурами было покончено. Одевание тоже не отняло много времени.