— В прошлом Ирина работала в публичном доме. — Освальд глянул на Эрена, хмыкнув.
— Говоришь так, будто бы в этом есть что-то ненормальное! Это обижает. Я просто исполняла свою работу. Хотя, знаю, что ты не осуждаешь. У меня ведь не было выбора, так говорят про превращенных санторин? Ан нет. Что они не должны были умереть… Так вот, полная чушь! Наша жизнь с самого рождения была перечеркнута с точностью до секунд. Все было предрешено. Так она сказала малышке Кейт незадолго до ее смерти. — Взгляд алых глаз переместился на Йегера, с интересом осматривая его тело. Подойдя ближе, она слегка сжала его ширинку, усмехаясь. — Выбираешь детей себе под стать. Может, ты тоже выбирал по размеру? Признаться, мне больше нравится ширина. Наверное, этим Лилит его не обделила. Никогда не замечал изменения в размерах члена после превращения? У некоторых он становится упитаннее, а у других наоборот — может иссохнуть и вообще не вставать. Грустно.
— Ирина, — сквозь стиснутые зубы и продирающиеся клыки, которые все же удалось сдержать, процедил Эрен достаточно предупреждающим тоном, ощущая накатывающее возбуждение, которое не поддавалось контролю. Быстро сжав ее запястье с достаточной силой, он всмотрелся в ее лицо, лишь бы не блуждать взглядом по ее телу, которое притягивало, не позволяя даже на секунду оторваться. — Блять. Даже не думай играть, руки убери. Я тебе не подопытная крыса, не поведусь.
— Какой же ты скучный! Тебе бы расслабиться. — Она закатила глаза, садясь в кресло, стоящее в углу комнаты и отпила немного крови. Ее взгляд изменился. На секунду в нем можно было разглядеть задумчивость, которая сменилась прежней хитростью. — Соберусь я, только дайте отдохнуть.
Освальд хмыкнул, сразу же кивая, и вышел из комнаты, оставляя Эрена одного. Ярко-алые глаза сверкнули, а бедра, кожа на которых была словно бархат, нежная и сладковатая, дернулись. Ухмыльнувшись, она встала коленями на мягкую сидушку, раздвигая ноги так, чтобы ему было все достаточно видно.
— Расслабиться, говоришь? Что ж. Раз уж это ускорит процесс твоих сборов. — Облизнувшись, Йегер хмыкнул, подходя ближе к Ирине. — Останется нашим секретом. Смотри только не привыкни.
Ее тело настолько манило, что оставаться в стороне было невозможно. Проведя с нажимом ногтем по тонкой коже, Эрен слизнул выступившую кровь, стараясь игнорировать, насколько болезненно давила ширинка, но от этого он только сильнее возбуждался. В штанах словно уже не хватало места, хотя такого никогда раньше не случалось. Не пропустив ни одной капли, Эрен снял языком кровь с губ и принялся целовать сантиметр за сантиметром кожу Ирины от самой шеи, проходясь руками по ее изгибам, затрагивая грудь. Иногда сдерживаться не получалось, и клыки скользили по телу, оставляя глубокие царапины, которые заживали моментально. От каждого поцелуя все больше тянуло в паху, и Йегер прижался им к Ирине, протяжно выдыхая. Однако, намеренно мучая себя, оставив укус на ее ягодице, зализывая его, он скользнул двумя пальцами внутрь Ирины, начиная двигать ими, грубо проникая, чуть раздвигая их в ней и тут же доставая. С добавлением третьего пальца он начал действовать более агрессивно и несдержанно, испещряя при этом ее поясницу укусами. Тяжело дыша, Эрен прикрыл глаза от ненормально приятного ощущения и спутанности мыслей, словно находился под тяжелейшим наркотическим веществом. Но даже несмотря на все это, он продолжал свои действия, вслушиваясь в мерные и сладкие постанывания. Она забирала, поглощала все его внимание, приковывала, и Эрен понимал, что обязан был доставить ей удовольствие, расслабившись тоже.
Когда терпеть уже не представлялось возможным, Йегер пошатнулся от переизбытка полученных эмоций, крепко хватаясь за ближайшую стойку от рядом стоящей огромной кровати, спешно начиная расстегивать ремень и надоевшую ширинку свободной рукой. Он уже представлял все, что сейчас сделает с этой Ириной, посмевшей вести себя настолько вызывающе. Но вместо наслаждения Эрен ощутил сильнейшую боль в нижней части лица и тут же затряс головой, быстро моргая, прижимая ладони к вискам. Стоило распахнуть глаза, Ирина стояла поодаль, затягивая пояс на халате. Бросив растерянный взгляд на место, где только что происходило сие развратное действо, Эрен вскинул брови и приоткрыл рот, совершенно не соображая, что только что произошло. Переведя взгляд на вдруг возникшего вновь рядом Освальда, Йегер нахмурился, еще раз тряхнул головой и коснулся все еще болящей челюсти.
— Что за ебанина такая? — хрипло произнес Эрен, старательно игнорируя присутствие Ирины.
— Еще одна такая выходка, Ирина, и разбираться будешь с Микасой. — Освальд строго глянул на нее. — Не впутывай его в свои игры. А ты… дыши, давай, что ли. На парня этого глянь, чтобы успокоиться.
Ирина же больше не улыбалась, лишь внимательно наблюдала за его реакцией, снова посылая галлюцинацию.
— Я могу забрать воспоминания о галлюцинации, тогда Микаса никогда не узнает о том, что произошло. Но ты должен помочь мне. Найти кое-кого. — Ее голос эхом отдавался в голове, из-за чего предстающие перед взором картины были смутные. Шкатулка резная. Такую он точно где-то видел. В ней — фотография ребенка. Девочка не старше тринадцати лет. Этой фотографии было столько же лет, сколько и самому Эрену. — Найди ее. Это очень важно. Если что, я разберусь с тем, как тебе выехать. Найди Григория Стрелецкого в Берлине, у него шкатулка и местоположение. Не выполнишь — она все узнает. Уж прости, что использую твое прекрасное бандитское прошлое, но иначе ты бы не согласился.
— Удачного времяпрепровождения. — Освальд вытянул Йегера в коридор. — Теперь ты понял, почему я не хотел идти один?
— А? — Часто моргая, Эрен пытался сообразить, точно ли теперь находился вне этих дурацких галлюцинаций. С силой ущипнув себя до кровоподтека, он понял, что это была реальность. В мыслях все путалось, поэтому он ухватился за плечо Освальда, склонив голову. — Она — дьявол в женском обличье, не иначе. И мне снесет голову Микаса, потому что все узнает.
— Не знаю, что у вас там произошло, но лучше бы тебе не рассказывать Микасе. В воспоминаниях ее галлюцинации выглядят так, словно это действительно было.— Освальд ухмыльнулся, шлепнув его по плечу. — Ступай обратно. Мне надо к Актеону.
— Нет, ты не понимаешь. — Эрен умоляюще смотрел на него, в этот раз даже не пытаясь скрыть свои переживания. Да и какой смысл, если все было бы в любом случае написано на его лице. И уж тем более все слишком давно хотелось выговорить. — Я знаю, что виноват перед тобой и мне правда очень жаль, что наговорил всякого по глупости. Я понимаю, что простить такое… Я не думал, что так все получится. Ирина правда расскажет ей, если не помогу. Я в такое дерьмо вляпался, отец…
— Тогда возьми и помоги. Она неплохой союзник, сам убедился в том, какая сила в ее руках. — Освальд сжал его плечо. — Проехали. Я примерно подозреваю, чего она хочет. Но не знаю, как к этому отнесется Актеон. Впрочем, как будешь готов — скажешь. Так уж и быть, помогу. И ей ничего не скажу.
Благодарно кивнул, Йегер шмыгнул носом и, нахмурившись, уставился в пол. С груди как камень свалился, но все же просить прощения было крайне несвойственно, из-за чего он просто не понимал, что вообще должен был делать.
— Сегодня. Мне нужно в Берлин, а потом… Даже не представляю, сколько это все займет и куда забросит. Я же не искал детей. Никогда. Не представляю, с чего начать и как оставить Микасу…
— Она точно дала тебе то, с чего нужно начать. — Он устало вздохнул. — Давай договоримся так. Если она очнется, я отправлю сообщение. Если оно так и не придет, значит, она все еще в отключке. Не думаю, что это займет у тебя много времени. Я дам тебе карту и адрес одного знакомого Амалии. Он должен будет помочь, просто напомни ему о том, что он мой должник. Мой тебе совет — не тяни. Если кто-то тебе мешает — убей и иди дальше. Вот и все.
Стало определенно легче. Все-таки Эрен боялся осуждения или — что еще хуже — полного игнорирования. То, что Освальд вновь обратил на него внимание, да еще и оказал помощь, значило даже больше, чем Йегер мог сам себе признаться.
