Экстрасенс так экстрасенс. Наверное, так даже лучше, понятнее. И так проще объяснить наличие сверхспособностей, чем рассказывать о Даре Пробуждения. Про Сумеречный мир я вообще молчу, пусть сначала переварит полученную информацию. Хорошенького понемножку, как говорится.

— Ты СЭЛ? — спросил Карим, как только я сказала, что мои эмоции сильнее, чем у других.

Не думала, что он знает о СЭЛ. Интересно, откуда? Информации об этом в свободном доступе нет. Или все-таки есть?

— Возможно, — ответила с самым непринужденным видом. — Такого статуса теперь нет в списке допустимых, так что в Базе числюсь как ЭЛ. И да, рассказывать о силе своих эмоций мне запрещено.

— Я понял, — Карим кивнул, запустив руки в растрепанные волосы.

Непросто? Так и есть. Жизнь вообще непростая штука. И ведь неспроста, ибо то, что легко, то совсем не интересно.

— Ты можешь любого равнодушного или хейта превратить в ЭЛ или полуЭЛ? — прозвучавший вопрос болью отозвался в сердце.

Перед мысленным взором появились выразительные глаза, ярко-красные, притягательные, с дикой смесью исступленных эмоций.

— Нет, — я собрала в кулак всю свою волю, чтобы сдержать выступившие слезы, — только живорожденных. Я могу повлиять только на живорожденных.

Зажмурившись, отогнала от себя навязчивое видение. Я не смогу ему помочь. Не смогу. И не только ему, так что нужно смириться и научиться с этим жить. Будет непросто, но я справлюсь. Мне помогут друзья.

А Карим — молодец. Не стал выдавать фразы типа «этого не может быть» или «так не бывает». Не стал сомневаться в моих словах — просто поверил. Да, я знаю, некоторые вещи трудно понять и принять, в некоторые сложно поверить. И как относиться к тому, что кажется запредельным, — личное дело каждого. Но безумно приятно, когда тот, кто тебе дорог, кому ты доверяешь, в тебе не сомневается.

— Я унесу твою тайну в могилу, — до моего затуманенного сознания достучался уверенный голос Карима.

— Знаю, — уже совершенно спокойно сказала я, ни капельки не сомневаясь в услышанном.

У меня замечательные друзья, я им верю как себе самой. Вот только очень не хочется, чтобы моя тайна доставляла им неудобства или подвергала опасности. Надеюсь, мне не придется жалеть об этом разговоре и своей откровенности. Со сменой статусов друзей тоже придется подождать. Сейчас нельзя, слишком рискованно.

— Нам нужно вести себя как обычно, чтобы не спугнуть Виктора Ханта, — предупредил Карим, как только мы забежали в лифтовую кабинку. — Тимур предполагает, что Хант может быть связан с девушкой в плаще.

— Ладно, — я согласно кивнула, накидывая на голову капюшон. — Продолжаем делать вид, что он мальчик-невидимка.

Как обычно — не получилось. Не успели мы добежать до главного корпуса Академии, как перед нами на заснеженной дорожке материализовался этот самый мальчик-невидимка и с невозмутимым спокойствием произнес:

— Не доверяйте Кудрявцеву. Его ничто не остановит.

— Постойте, — я схватила за руку собравшегося уйти хейта и спросила, глядя прямо ему в глаза: — Зачем Вам это?

— Не знаю, — бесстрастно ответил хейт, не отводя взгляда, после чего развернулся и не торопясь зашагал в сторону центральных ворот.

— И что это было? — растерянно пробормотал Карим, деактивируя стилл.

В эту же секунду завибрировал его чаттер. Появившаяся голограмма отобразила сосредоточенное лицо Дамира.

— Все в порядке? — спросил парень, не тратя времени на приветствие.

— Все окей, — ответил Карим. — Хант ушел, так что можешь зря не мерзнуть. Подробности потом, мы опаздываем.

— Понял, принял. Жду звонка.

Дамир отключился, а мы галопом помчались на тренировку. И, естественно, опоздали. На целую минуту.

— Упор лежа принять! — встретил нас бодрый голос Алика.

И понеслось. Отжимания, приседания, бег на месте, бег по залу. Снова отжимания, приседания, прыжки, выпады, планка…

Казалось, это длилось вечно. А обнаженный до пояса с бронзовым цветом кожи молодой мужчина полуЭЛ супер-пупер атлетического телосложения, симпатичный и обаятельный, несмотря на свою бритоголовость и сверхтатуированность, с нахальной улыбкой нас подбадривал, элегантно поигрывая тугими мускулами и всем видом давая понять, что опаздывать ой как нехорошо. Его совершенно не смущало, что мы выдохлись еще на первом круге пыток и до последнего, кажется, не дотянем. И ему было совершенно наплевать на то, что если до кроватей мы и доползем совместными усилиями, то завтра мы с них не поднимемся до обеда так точно.

— Нужно поработать над развитием выносливости, чтобы организм не так быстро сдавался на милость силе земного притяжения, — непрошибаемый тренер одарил нас с Каримом многообещающей улыбкой, как только мы распластались на полу для пятиминутного отдыха, притворившись почти трупиками.

Мы согласно замычали в ответ, приоткрыв по одному глазу, осознанно не тратя сил на слова. Они нам через пять минут еще очень понадобятся, когда будем отрабатывать удары, выпады и контрудары. Силы, я имею в виду, а не слова. Без слов мы как-нибудь обойдемся сегодня. Это без вариантов.

Короткий сигнал чаттера. Аудиозапись с подслушивающего устройства, которое установил вчера в кабинете Кудрявцева. Миниатюрная игла, незаметно прикрепленная к крышке стола, через пять дней подвергнется молекулярному распаду и в течение недели исчезнет. Новейшая разработка лаборатории спецслужб Ширана не может быть обнаружена ни одним известным техническим устройством. Так мне сказали.

— Слушаю тебя, Егор.

— Герман, мы теряем время. По-твоему, пять случаев за пять дней — это не повод?

— Ты снова туда же. У нас нет доказательств, только твои предположения. Причем абсурдные.

— Их нужно проверить. И вживить микрочип.

— Проверить что? Егор, ты сам себя слышишь? Как она может это делать? Взмахом невидимой волшебной палочки? Микрочип — нет. Исключено. Последствия могут быть необратимы, сам знаешь. Я не закончил исследования, а таких, как она — единицы. Рисковать не стану.

— Мои абсурдные предположения основаны на показаниях приборов. Датчики зафиксировали колоссальный выброс энергии, исходящий от Виталины Мерц. Не знаю как, но это произошло. Хочешь оставить этот факт без внимания?

— Мы продолжим работу. Без радикальных мер.

— Давай без радикальных.

— Что ты имеешь в виду?

— Инъекционное препарирование мозга. Девочка здорова, перенесет легко. Последствия если и будут, то незначительные. А мы сможем вырастить клетки, исследовать, сделать пересадку.

— Нет. Виталина еще ребенок, и она — моя пациентка. Ею занимаюсь я, и точка. Предпримешь хоть что-то — отправлю в резервацию. Я не шучу, Егор. Ты заходишь слишком далеко.

— Герман, ты совершаешь ошибку! Это наш шанс, другого такого может не быть. После совершеннолетия девочка все равно обречена. Никто из СЭЛ не выжил после… Один год ничего не изменит, Герман. Не вижу смысла ждать.

— Эксперименты над моими несовершеннолетними пациентами запрещены. Я все сказал. Поговорим через год. И полтора месяца.

— Герман!

— Разговор окончен, Егор. Меня ждут в лаборатории.

Конец записи.

Кудрявцева не остановит предупреждение Ферта. Он выполнит задуманное. Если успеет.

Входящее сообщение: «Предупреди девочку, без подробностей». Оперативно.

Через полчаса Виталина выйдет из общежития и отправится в главный корпус Академии Искусств. Должен успеть…

— Не доверяйте Кудрявцеву, — сказал, игнорируя стилл парня. — Его ничто не остановит.

— Постойте, — девочка схватила меня за руку и спросила, глядя в глаза: — Зачем Вам это?

— Не знаю, — ответил лаконично, пронаблюдав растерянность на лицах обоих.

Простой прием, но всегда срабатывает. Почти всегда.

Исходящее сообщение: «Выполнено».

Сегодня я проснулась рано. Гораздо раньше, чем Клокки, так что к тому времени, как синеглазый пушистик запел свои ультрапронзительные и суперпробудительные песенки, я уже выполнила утреннюю тренировку на бодидриме, приняла душ и даже позавтракала. Причем не бутербродом с сыром, а омлетом и салатом из свежих овощей, запив все это чашкой ароматного какао. И теперь, бодренькая и порядком взволнованная, вертелась перед зеркалом, ожидая друзей. Они обещали быть к десяти, так что у меня еще есть время на прическу.