— Дорогой, ты уверен, что в этом есть необходимость? — робко спросила она, присаживаясь на корточки около мужа, пыхтящего и отдувающегося, словно он только что марафон пробежал, а не забил пару гвоздей.

— Дорогая, видишь ли, — начал дядя Вернон, выплюнув на пол оставшиеся гвозди, которые держал в зубах, — если они не смогут доставлять свои письма, они просто сдадутся.

— Я не думаю, что это поможет, Вернон, — в голосе тёти Петунии явственно слышалась уверенность в обратном.

— О, у этих людей странная логика, Петти. Они не такие, как мы с тобой, — дядя Вернон собрал гвозди и уставился на жену немигающим взглядом.

— Но ты ведь совсем ничего не знаешь о маг… — начала было Петуния.

— Тсс, — дядя Вернон прижал пухлый палец свободной руки к её губам. — Мы здесь не говорим о таких вещах. Мы совершенно нормальные.

Он сказал это таким тоном, что у Гарри появились серьёзные сомнения относительно его нормальности. Да и нормальности всех в этом доме. Впрочем, последние дни эти сомнения и так не покидали Гарри.

«А может, мы просто все сошли с ума? И никакого волшебства не существует. И письма мне никакие не приходили. Это какой-то вирус… или газ… или происки колдунов?» — подумалось ему, но потом он понял, что в таком случае последнее предположение никак не могло быть правдой.

Привычно нащупав под футболкой кулон, Гарри немного успокоился и снова прислушался к разговору опекунов.

— Вот поэтому я взял отпуск до сентября, — жизнерадостно закончил какую-то свою мысль дядя Вернон.

По удивлённо вытянувшейся физиономии тёти Петунии, Гарри понял, что пропустил что-то важное.

— Но дорогой, как же мы… на что же мы… — проговорила она.

— Я всё рассчитал, мы вполне можем себе это позволить, — уверенно отозвался дядя Вернон, предпринимая первую попытку подняться на ноги.

Эта попытка вполне ожидаемо провалилась, как и следующая. Тётя Петуния опомнилась и бросилась ему помогать, а Гарри благоразумно слинял в свою комнату.

***

Следующего утра Гарри ожидал уже с каким-то азартом. Не то чтобы его так уж волновала судьба писем, в конце концов, он успел прочитать самое первое и даже запомнил его дословно. Вероятно, чары мисс Анны всё ещё работали.

Упоминаний о подобных чарах в истории Хогвартса, в отличие от истории Хитченс, Гарри не нашел, а это означало, что, скорее всего, в Хогвартсе таких чар к ученикам не применяют. И это давало ещё одно очко Хитченс в воображаемом рейтинге Гарри.

Этим утром для Гарри принесли никак не меньше дюжины писем, хотя вчера их было всего три. Поскольку конверты не пролезли в заколоченную щель для писем, часть из них каким-то странным образом протолкнули под дверь, ещё несколько лежало на крыльце поверх остальной корреспонденции, а парочка обнаружилась на подоконниках закрытых на ночь окон первого этажа. Ситуация становилась всё загадочнее и волшебнее.

Дядю Вернона такой расклад не устроил. Он в очередной раз сжёг все письма, потом вновь переоделся в свой комбинезон, отправил собиравшегося улизнуть на улицу Дадли наверх… и заколотил обе двери изнутри — парадную и заднюю.

Тётя Петуния пила валерьянку и держалась за сердце, но стоически молчала, недобро зыркая на Гарри, словно всем своим видом показывая, что ничего такого не случилось бы, если бы не он. Гарри в целом был с ней согласен, однако эта ситуация даже забавляла его. Немного. И немного пугала. Жить под одной крышей с психом — это одно… но жить под одной крышей с психом, не имея возможности покинуть дом, потому что двери заколочены, — это совсем другое.

***

На следующий день ситуация начала выходить из-под контроля. Несмотря на старания дяди Вернона, в дом попало больше двух десятков писем. Как и прежде, случилось это словно по волшебству. Нормальный человек бы уже давно понял, что дело тут именно в волшебстве, и что заколоченные двери ничем не помогут, но назвать дядю Вернона нормальным у Гарри в последнее время язык не поворачивался.

***

В воскресенье утром дядя Вернон выглядел утомленным и немного больным, но зато счастливым.

— По воскресеньям — никакой почты, — довольно ухмыляясь, заявил он, намазывая джемом свою газету. — Сегодня — никаких чёртовых писем…

Гарри так-то был с ним согласен — какая почта в воскресенье, но исключительно из чувства противоречия ему хотелось, чтобы дядя оказался неправ. Да и зря он, что ли, начал вставать пораньше и спускаться к завтраку, чтобы не пропустить ничего интересного.

В гостиной раздался какой-то невнятный шум, не сговариваясь, все вскочили на ноги и побежали туда. Что-то засвистело, застонало и заскрежетало в дымоходе. Дядя Вернон обернулся к жене, словно ища у неё поддержки, и в этот момент что-то вылетело из камина и ударило его по затылку. Дядя разъярённо зарычал, прикрывая голову руками, а ему в спину и филейную часть один за другим влетали всё новые и новые конверты. Тридцать, а то и сорок писем, Гарри не успевал считать.

Когда всё наконец закончилось, никто даже не шелохнулся. Дядя Вернон продолжал стоять скрючившись, его лица Гарри не видел. И это было жутко. Он внезапно впервые пожалел о том, что так легкомысленно отнёсся к ситуации.

«Кажется, это уже перебор», — пронеслось у него в голове.

Тетя Петуния стояла каменным изваянием, её глаза были закрыты, губы шевелились, словно она молилась. Гарри не знал, молилась ли его тётя когда-нибудь, а если и да, то каким богам. Ведь как ему показалось, именно она, так или иначе, была связана с волшебством, что, в общем-то, было логично, поскольку именно ей он — Гарри — приходился кровным родственником.

«Есть ли у волшебников свои боги?» — отчего-то подумалось ему.

— Ну всё, — тихо, но как-то весомо произнёс дядя Вернон, заставив Гарри, да и остальных вздрогнуть от неожиданности. — Собирайте вещи, у вас пять минут. Мы уезжаем… — он выпрямился и бросил предупреждающий взгляд на открывшего было рот Дадли, тот резко передумал и рот закрыл. Дядя Вернон удовлетворённо кивнул и продолжил: — Если они играют грязно, придётся и нам… перейти к запасному плану, — и первым покинул гостиную, распихав на пороге остальных.

Гарри поднимался в свою комнату на автопилоте. Он понятия не имел, что делать дальше и чем это всё чревато. Стоило бы вмешаться раньше, гораздо раньше, но Гарри пошёл на поводу у своего желания повеселиться и проучить Дурслей.

«Впредь будет мне наука», — уныло думал он, собирая свои нехитрые пожитки в школьный рюкзак.

Спорить с дядей Верноном, когда он в таком состоянии, было попросту глупо, но немного радовало наличие у него этого самого запасного плана. Был хоть какой-то шанс, что отъезд дядя продумал, а не просто повезёт их куда вздумается его левой задней пятке. Возможно, они поедут к его сестре, а по пути тёте удастся уговорить его вернуться домой.

«Да, скорее всего, так и будет», — попытался убедить себя в этом Гарри.

Десять минут спустя дядя Вернон, взломав забитую досками дверь, вывел всех к машине, предварительно отвесив Дадли затрещину за то, что тот решил устроить незапланированную истерику. Это настолько ошеломило его драгоценного сыночка, на которого никогда ранее отец не поднимал руку, что он забился на заднее сидение и всю дорогу молчал. Гарри уже начал волноваться — такое длительное молчание не было свойственно его кузену, но тут машина свернула куда-то не туда.

Дурсли несколько раз брали с собой Гарри во время визитов к тёте Мардж, и он более-менее помнил путь — дядя Вернон всегда возил их одной и той же дорогой, а сейчас они свернули в другую сторону. Гарри открыл было рот, чтобы что-нибудь сказать, но встретив в зеркале взгляд всё ещё злобно пыхтящего дяди, так и не нашёл подходящих слов.

Дядя Вернон весь день гнал машину в полной тишине, он даже не включил радио, а попросить его об этом дураков не нашлось. За целый день они не сделали ни единой остановки, хотя у Гарри уже начало сводить живот от голода, что сопровождалось очень выразительными звуками. Впрочем, возможно, эти странные звуки издавал Дадли. Он тоже бы голоден, расстроен и даже немного напуган, как показалось Гарри.