Вчерашние переживания показались ему глупыми. Он — волшебник и скоро уедет от родственников. И у него даже есть выбор, куда именно ехать. За ночь Гарри успел прочитать историю Хитченс, благо книжонка оказалась совсем короткой, чего нельзя было сказать об истории самой школы.

Если верить книге, то открыла школу некая Аго Додонус в 1860 году, когда в Англии только-только начали появляться школы-пансионы для девочек. До 1970 года Хитченс так и назывался — «Школа-пансион для девочек». Не больше, не меньше. В 1887 году директрисой стала некая Айола Хитченс, а в 1970 году её на этом посту сменила Анна Хитченс. Тогда-то и поменялось название в магическом мире, а для мира магловского Хитченс так и остался безымянной школой-пансионом для девочек в магловском же пригороде Лондона.

И это всё порождало немало вопросов относительно продолжительности жизни волшебников, ведь Гарри точно знал, что Айола Хитченс ещё была жива как минимум в год рождения Тонкс, а то и по сей день. Если, конечно, Тонкс рассказывала о той самой Айоле. Однако упоминаний о других директорах в книге не было.

Гарри потряс головой, снова поправил очки и засунул руку под подушку, мимоходом удивляясь тому, как хорошо он запомнил все даты. Вероятно, чары мисс Анны ещё не развеялись, иного объяснения Гарри придумать не смог. Он нащупал письма и вытащил их из-под подушки, стоило бы уничтожить все улики перед тем, как он отправится к миссис Фигг.

Из конверта вывалился список необходимых предметов для Хогвартса, Гарри снова пробежал его глазами, но быстро понял, что помнит все пункты наизусть. Его мысли вернулись к «Истории Хогвартса».

К сожалению, этот огроменный фолиант он просмотрел разве что мельком, не особенно углубляясь в изучение всех важных дат и ключевых событий в истории школы. Да и без этого в книге было столько интересного, что глаза разбегались. Один только зачарованный потолок в большом зале чего стоил. Благо движущиеся картинки, может и не полностью, но передавали великолепие этого величественного замка.

Поднимаясь с раскладушки, Гарри очень сожалел, что не упросил Тонкс оставить ему эти книги. «История Хогвартса» точно скрасила бы этот месяц с лишним, остававшийся до отъезда в школу, и, возможно, помогла бы ему сделать выбор.

На кухне Гарри бросил взгляд на часы и недовольно поморщился, впервые он проспал так долго. Быстро перекусив и прибравшись, Гарри постоял перед зеркалом, оправляя помятую за ночь одежду, которую он не потрудился вечером снять, и поспешил к миссис Фигг.

Та встретила его неестественно бледным видом, судя по всему, её недомогание не обошлось без последствий. Впрочем, сама миссис Фигг не жаловалась. Объяснив своё вчерашнее отсутствие тем, что «что-то не то съела», она усадила Гарри смотреть телевизор и скрылась на втором этаже.

Телевизор Гарри интересовал мало, он чесал за ухом какого-то особенно нахального котяру, устроившегося у него на коленях, и неотрывно смотрел в окно, ожидая появления машины Дурслей. Но те проехали мимо лишь после обеда, когда Гарри пил чай с бутербродами, любезно сделанными для него миссис Фигг. Судя по её заверениям, к обеду ей значительно полегчало, но готовить что-то более серьёзное она всё ещё была не в состоянии.

Домой Гарри вернулся, когда Дурсли уже разобрали вещи и сидели за обеденным столом, с похоронными физиономиями ковыряясь в своих тарелках. Он поинтересовался, всё ли в порядке с тётей Мардж, на что получил рассеянный кивок от тёти Петунии и что-то невразумительное от дяди Вернона. Дадли дома не было, вероятно, поскакал к своим дружкам.

Спать хотелось невыносимо — Гарри читал практически всю предыдущую ночь, да и встал не так уж поздно, а по меркам Дадли — так и вовсе рано. Весь день прошёл как-то бестолково, Гарри помогал тёте Петунии по дому, а в свободное время дремал у себя в чулане. И уже устраиваясь вечером на раскладушке и погружаясь в сон, Гарри где-то на задворках сознания ощутил сожаление о том, что письма он всё-таки уничтожил.

***

Очередное ничем не примечательное утро в этот раз почему-то радовало Гарри больше, чем обычно. Связано это было, скорее всего, с тем, что до сентября осталось на один день меньше, чем вчера. И это действительно было поводом для радости.

Помогая тёте Петунии готовить завтрак, Гарри едва сдерживался, чтобы не начать насвистывать что-то воодушевляющее. Однако Дурслям вряд ли бы понравилось его приподнятое настроение, уж дядя Вернон-то быстро бы нашёл способ сравнять его со своим, а по утрам он обычно жизнерадостным не выглядел.

В этот раз «мальчики» спустились к завтраку куда раньше, чем позавчера. Дадли корчил задумчивую физиономию, словно действительно умел думать, а дядя Вернон выглядел даже более мрачным, чем обычно.

— Дадли, сходи за почтой, — произнёс он, не отрываясь от своего омлета с беконом.

— Пусть Гарри сходит, — не отступая от привычного ритуала проныл тот.

— Пусть Дадли сходит, — Гарри понятия не имел, почему он раз за разом говорит эту фразу, если за почтой всё равно приходится в конечном итоге идти. Наверное, ему просто нравилось это ощущение вседозволенности, которое возникало в этом извечном споре с кузеном.

— Дадли, сходи, — всё так же рассеянно сказал дядя Вернон.

Гарри недоверчиво уставился на него, потом перевёл взгляд на Дадли, тот выглядел ещё более офигевшим, чем Гарри себя чувствовал. Кузен открыл было рот, чтобы что-то сказать, потом закрыл, поднялся из-за стола и потопал в прихожую. Вернувшись, он раздражённо кинул стопку макулатуры на стол, всем своим видом демонстрируя недовольство.

Дядя Вернон быстро сгрёб всё со стола, выбирая из кипы макулатуры конверты и мельком осматривая их. Его лицо вновь скривилось, придавая ему сходство с рассерженным чем-то бегемотом. Судя по всему, Дадли это заинтересовало, он наклонился к отцу и тоже нахмурился.

— Пап, а почему тут написано… — он замолчал, удивлённо хлопая маленькими свинячьими глазками.

— Надо же, ты умеешь читать, — чуть слышно проворчал Гарри.

Достаточно громко, чтобы услышал Дадли, но тише, чем это было необходимо, чтобы привлечь внимание дяди и получить от него подзатыльник. Дядя Вернон между тем отделил письма от журналов и рекламных проспектов, приподнялся на стуле, кинул конверты туда и снова грузно опустился на стул, придавив собой корреспонденцию.

Дадли так и остался стоять с открытым ртом, это интриговало. Гарри задавался вопросом, что же могло заставить вечно истерично орущего по любому поводу кузена заткнуться и выглядеть таким озадаченным. Что-то удивило его настолько сильно, что… и тут Гарри понял, что это могло быть.

Вероятно, он изменился в лице, поэтому злобная, но всё ещё немного растерянная физиономия дяди Вернона обратилась к нему.

— Мальчишка! — прорычал дядя. — Ты знал! Признавайся, это твои фокусы?!

Злить дядю Вернона не стоило, не отлупит, конечно, но в таком невменяемом состоянии силу дежурного подзатыльника может и не рассчитать. Гарри судорожно пытался придумать, что ему ответить, но тётя Петуния избавила его от необходимости.

— Дадличек, солнышко моё, пупсичек…

— Ма-а-ам! Сколько раз я тебе говорил… я уже взрослый, не сюсюкайся со мной! — Дадли отошёл от удивления и снова плюхнулся на стул.

— Тебе вроде бы Пирс звонил, ты не опаздываешь на встречу с друзьями?

— Но я… — свинячья физиономия Дадли сморщилась, а маленькие глазки уставились прямо на Гарри.

Тот за не слишком счастливые школьные годы неплохо навострился читать эмоции людей по лицам, но на жирной физиономии кузена это сделать было сложно. Оставалось лишь гадать, о чём он думает.

— Ты же видишь, папа немного расстроен… — вновь заговорила тётя Петуния, не меняя сюсюкающейся интонации, — иди погуляй с друзьями.

Казалось, Дадли уже готов был выйти из-за стола, оставив свой завтрак, но всё же любопытство победило.

— Это всё из-за письма этому недомерку? Я видел, вчера пришло такое же, — он обвиняющее уставился сначала на отца, а потом на самого Гарри.