О бывшей рабыне и думать забыла…

Лена не успела на встречу с Виталиной, которое проходило каждую пятницу вечером, после отчета всех служб и подведения общего баланса. На полпути ее перехватил звонок, который она с удивлением не смогла проигнорировать. Палец сам провел черту по экрану.

— Алло? — ответила, пребывая в предстоящих отчетах…

— Здравствуй, Леночка, — услышала нежный голос Надежды Александровны.

Конечности похолодели, сердце забилось там, где ему быть неположено.

— Срок — завтра ночью. Успей, пожалуйста. Созвонимся для уточнения времени. — С этими мягкими словами бросила трубку.

В Вите не пошла, сославшись на здоровье, а поехала домой. Думать особо нечего, надо готовить мужикам «коктейль», после которого в прошлый раз они все как один на головную боль жаловались. Ничего, придется повторить. Для себя решила часам к двум ночи их вырубить — выходной, все. включая мужа, сидят в игрушках. В час напоит и свяжется с долбаной Надей. Но она опередила, позвонив около двенадцати.

— Через час, — сказала коротко и отключилась.

Пришлось насильно загонять всех «на компот» с ужином и проследить, чтобы выпито было все. Через полчаса прошлась по комнатам — все храпят. Спустилась в зал-гостевую совмещенную с прихожей и принялась ждать. Подъехала и уехала машина. Через две минуты в запорошенном снегом длинном пуховике появилась Надежда Александровна с пакетом в руке.

Лена сама провела ее в «красную» комнату. Мало ли, не заметит двери, потом начнутся вопросы.

— А как это твои мальчишки до двери еще не добрались? — Все-таки поинтересовалась Надя.

— Добрались, — грустно заметила Лена, — В тайне от всех ключи подбирают. Пока не выходит.

— А если откроют?

— Понятия не имею! Скажу, не ведаю. Пусть Серега с фирмой и таджиками разбирается…

— Здесь молдаване и хохлы строили.

— А какая разница?

— Да и мне по барабану, но не желаешь ли ты мне все это богатство пожертвовать?

— Пожер…

— Отдать безвозмездно, не тупи. Все равно на мои деньги куплено… а я тебе скидку сегодня устрою, — добавила многозначительно.

— Ну-у, в целом, оно все равно без тебя пустует… да и зачем мне? забирай!

Лена чувствовала себя не в своей тарелки. Внутри ощущалась странная, тягостная пустота, словно что-то важное, что наполняло ее долгое время, чего не замечала раньше, вдруг разом исчезло. Даже не само исчезло, а словно кто-то отнял. Невидимой ледяной рукой сгреб и выдрал, не особо заботясь о последствиях — ему было все равно. Безразлично. Абсолютно. Это пугало больше натурального страха, которое испытывала, глядя на грозные сооружения и мелкие предметы, специально предназначенные для истязания человеческого тела.

— Вот и порешали. — И сразу, почти без паузы. — На колени, шлюха!

Ноги подогнулись сами и Лена упала на колени, больно стукнувшись костяшками суставов о деревянный пол. Даже домашнее платьишко длиной до середины голеней не защитило — потоком воздуха легкая ткань вздулось колокольчиком и медленно опустилось веером, невинно прикрыв колени.

Надежда села на пуфик и приказала.

— Ползи ко мне, тварь, и вылижи мне ноги. — В ее железном голосе было столько власти, что кавалерийский полк на полном скаку застыл бы. Как перед внезапно выросшей стеной.

Лена поползла. Ругая себя за безволие, но ничего поделать не могла. Локти больно впивались в пол, слаба богу проструганный и гладко окрашенный в коричневый колор, колени путались в платье, натягивая его. Живот тоже тащил материал, волоча его по доскам. Груди без лифчика почти выскочили из овального разреза. Ткань выдержала.

Надежда успела сама скинуть носки и подставить ноги в капроновых колготках. Поверх них были надеты стильные брюки цвета морской волны, а сверху аккуратный вязанный свитер на вид домашнего производства, но незаметная наклеечка «Гуччи» говорила о бренде.

Лена буквально впилась в один, а после второй большие пальцы ног, старательно их облизывая. Ощущала вкус потных ног и сглатывала. Рвота не появлялась. Даже противно было лишь на сознательном уровне, а где-то в глубине со стыдом отмечала некую приятность.

— Хорошо… — протянула Надежда. — Что скажешь, сучка?

— Да, вкусно, — вырвалось изо рта помимо желания, — Надеж…

— Молчать, пыль! Ты грязи из-под моих ногтей не стоишь. Называй меня только Госпожа! Всегда, начиная фразу, говори Госпожа. Поняла, млядь?

— Поняла, Госпожа, — по-другому сказать попросту не получалось.

— Рви зубами колготки и лижи между пальцев. Все до чиста вылежи, тварь. Там двадцатка всего, порвется легко, — добавила успокаивающе.

Зубами и руками Лена добралась до голых ног Госпожи и старательно их отполировала, особенно между пальцев, когда Госпожа изволила простонать от удовольствия.

— Хватит. Раздевайся сама и принеси мне мой костюм. Он там, на вешалке около полочек с инструментами. Маску можешь оставить. Бегом!

Лена на ходу успела сдернуть платье, при возвращении умудрилась стащить трусы. Упала на колени перед Госпожой и протянула ей кое-как сложенный латексный костюм, ощутимо пахнущий потом.

— Фу-у, сучка, почему не почистила?

Лена не нашлась, что ответить.

— Что замерла, как статуя? Помогай госпоже облачаться. — Лена помогла.

Аккуратно, как шедевр Лувра, стянула с Госпожи свитер. Расстегнула ей бюстгалтер — далее Госпожа изволила снять его сама. Стянула расстёгнутые самой Госпожой брюки, заботливо сложила их, не хуже гейши, разместив рядом со свитером на полу, сдернула колготки, порванные на ступнях, и с особым вожделением стянула трусы, пахнувшие изумительно вкусно. Сознание било в набат: «Что ты делаешь, дура!», — но тело думало по-другому. Без команды Госпожи впиться в аромат трусиков не посмела, а любовно сложила их и поместила поверх лифчика. Колготки однозначно шли на выброс.

Латекс Надежда натянула сама и скомандовала.

— Найди на полочках ножные и ручные кожаные браслеты, надень их, а ключик принеси мне.

Что за ключик Лена поняла, закрепляя на руках и ногах широкие браслеты. Они фиксировались маленькими замочками, похожими на почтовые. Защелкивались сами, а вот ключ от них нашелся один, общий. Его с поклоном подала Госпоже.

— И что ты мне суешь, тварь! — Лена заработала звонкую оплеуху. Больно, и щека загорела. — Видишь, цепочку? На шею себе одень, тупая корова.

Ключик, болтаясь, повис на тонкой шее Лены. Госпожа потянула ее за руку и заставила подойти к станку с досками, только с противоположной стороны.

— Ты и загореть успела, сучка. Есть время солярий посещать? Отвечать!

— Да, Госпожа, иногда пара-тройка минут выдается. Успеваю.

— Меня чтобы записала, слышишь?

— Да, Госпожа, запишу. — Сознательно добавила бы «на весь фарш», но какой вопрос — такой ответ. В первый раз она порадовалась за свою искусственную раболепность.

— Ноги к стойкам раздвинь. — Сама пристегнула карабины. Подумала и обула рабыню в спои туфли на каблуке сантиметров пятнадцать. Лена зашаталась. Не обращая на это внимания, помучавшись с пультом, подвела блок с крючком как раз к середине рабыне. Он оказался чуть позади, но Надежу это не смутило. Опустила кран, накинула на него кольца с ручных браслетов и включила поднятие. Скорость специально сделала маленькой.

Лена ломалась постепенно. Сначала нагнулась с согнутыми за спиной локтями, потом руки стали выпрямляться, одновременно выворачивая суставы в плечах. Тело вынужденно нагнулось еще ниже, но влекомое бездушным сильным блоком, стало невольно выпрямляться.

— Ай! — взвизгнула Лена. — Бо-ольно-а! — прокричала в голос. За что заработала еще одну пощечину.

— Кричать и говорить разрешаю только в полголоса. Поняла?

— Да, Госпожа, — почти прошептала рабыня. — Очень больно, прошу Вас, остановите… а-ай.

— Сейчас, скоро, потерпи, — успокоила ее Госпожа, благосклонно похлопав по попе.

И действительно, расположив сникну на угол сорок пять градусов, услышав хруст в суставах, Госпожа остановила подъем. Лена тихо выла. Слезы прорвались и теперь сочились ручьем.