Лена, точнее Елена Сергеевна, была обычной русской женщиной. Разве что кони на ее пути не встречались, да избы не горели, да муж не бил. В остальном — все по Некрасову, если кто помнит это пресловутое «все». Но если совсем по-чесноку, то не бил первый. Не первым, а именно первый. Второй муж пару раз по пьяни прикладывался из ревности. Лена убежит с детьми к маме, поревет в подол, выслушает материнские слова утешения, впитает мудрые мамкины советы «бросать ирода», со всем согласится. Подождет, пока фингал рассосется, поугрожает мужу по телефону, внесет в черный список, чтобы не надоедал звонками, и вернется обратно к родному-любимому; повинному, горем убитому. Простит. Знала за собой грешки — не на ровном месте муженек к любому столбу цепляется.

Неизвестно, знал ли об этом Некрасов, или не подозревал даже, но не писал об этом точно: простая русская баба Елена очень любила удовольствия всех разновидностей, в каждом возрасте предпочитая свое. За исключением, пожалуй, одного стабильного наслаждения, актуального всегда, от младенчества до сегодняшнего момента — вкусно поесть. Потому и научилась изумительно готовить, потому и набрала лишний вес, потому и шерстила в интернете рецепты, потому и тратила на продукты не по доходам иного; и мужа раскормила, и заедала другое востребованное, но не до конца исполняемое желание, — неутоленную жажду секса…

Она была далеко не глупой, возможно даже «светлой головой», но характер имела общительный, непосредственный, воспитанием не замутненный, без зауми. Не склочный, но и обиды попросту не прощающий, немного истеричный и легко плаксивый, не в меру, пожалуй, импульсивный, даже во вред себе, и заметно ленивый. Из-за нее, проклятой, не пошла в десятый класс, а избрала легкий путь ПТУ, которое окончила с отличием, и за-за нее же, не сумев пересилить себя, на последнем курсе завязала с дипломом в заочной «вышке» по экономике. Отвлекало все: муж, дети, работа и любая иная причина, ложащаяся в тему, когда неохота учиться. Как можно отказаться от похода в кафе-ресторан, в ночной клуб, в караоке, в гости к друзьям или родственникам, от подготовки к приему гостей дома или просто от вечера с пивом и сушеной рыбкой, развалившись на диване перед теликом? Верно, никак.

Работы меняла как перчатки. Продавщица, уборщица, снова продавщица, когда научилась хитрить и не восполнять недостачу, а наоборот, извлекать прибыль помимо заработка. Потом поплавала в ИП на рынке и жизнь более-менее затормозилась на профессии риэлтора, где не требовалось придерживаться четкого графика и проходилось много общаться, что ей очень нравилось.

Доходы были так себе: когда густо, когда пусто. Кредитов масса. Как можно отказаться от покупки машины, от нового смартфона, от метрового телика с ноутбуком, от удобного компьютерного кресла и от кучи очень нужного и, как назло, дорогого барахла? Да никак! Муж в плане работы был под стать ей — посменно трудился в должности охранника и в ус не дул. Несмотря на назойливое жужжание жены. Выручало еще то, что в квартиру был вложен материнский капитал, и за хроническую задолженность по коммуналке ее никак не могли забрать. Повезло еще, что первый муж оказался порядочным и исправно гасил ипотеку в счет алиментов. Да и денежек подкидывал на то, да на се. От сыновей откупался, которые в его новую жизнь не очень-то вписывались. Своих детей заимел. В общем, жизнь у Лены была самой обычной, среднестатистической.

Зато сама она от среднестатистической тридцатипятилетней женщины отличалась сильно. Как она ела! Это песня. Вкушала, лучась удовольствием. «Ой, как вкусно», — часто мычала вслух, откровенно постанывая от удовольствия в зависимости от степени голодности. У сытого слюна потечет. Спала также с удовольствием. Ангелочком спала, блаженно и сладко, как младенец в кроватке. В последнее время стала похрапывать, но и это ей шло. Танцевать любила и пускалась в пляс в любом месте, и все на нее, открыв рот, смотрели. Органично врожденная пластика, чувство ритма, детские уроки современного танца, отрешенно-счастливая улыбка — и зал расступался. Мужики поедали глазами, женщины нервно завидовали. Муж гордился и ревновал.

Девственности она лишилась в семнадцать лет по большой любви. Как будущий муж ни старался, но запомнилась только боль. Потом пришло удовольствие, первые оргазмы и развод. Не из-за секса, который она тогда впереди телеги не ставила, а из-за характеров. Он — обстоятельно-последовательный, старший на десять лет, а она молодая, ветренная, бестолковая. Любовь куда-то ушла. Двоих детей, впрочем, нажить успели.

Ко второму тоже было яркое чувство. Покорил он ее своей брутальностью — бил всех, кто косо посмотрит, в отличие от мягкотелого первого. Да и куда ей с двумя детьми деваться? Замуж позвали — и то радость. Она не хитрила, сразу предупредила, что с обременением. «Зато с квартирой», — дополнила на всякий случай, как бы в шутку. Он повелся.

А как она жаждала секса! Лет с четырнадцати, когда месячные урегулировались, мальчики в голове не успевали меняться, появлялись и исчезали взрослые мужчины, почему-то похожие на отца; влюблялась легко, отпускало тоже без вскрытия вен, и разговоры с подругами всегда скатывались к ним, к пацанам, а позже к мужикам-дебилам.

С первым мужем она себя полностью не раскрыла. Секс случался по-разному. Когда каждый день, а когда раз в неделю. Иногда кончала по нескольку раз, иногда просто было приятно. Но не заморачивалась. Дети, быт и все остальное отвлекало. Но с возрастом желание нарастало. Второй муж сначала был как песня: вовремя, глубоко и складно — оргазмы омывали с головы до ног… но постепенно счастье угасло. Лена заподозрила, что муж переболел нехорошим или головой почему-то двинулся, но извергаться стал слишком быстро, только-только ее заведя; и на боковую, храпеть. Разговоры ни к чему не приводили. От болезни муж отнекивался, скорую разрядку объяснял усталостью, и вообще, испытывая вину, от подобных бесед увиливал. А чувство вины — поганое чувство, оно только усугубляется без осознания… и тогда в жизни Лены появились любовники.

Первым, самым надежным и безотказным оказался, кто бы мог подумать, ее же палец правой руки. Когда-то в детстве подглядев за мамой, она переняла привычку обязательно подмываться после секса. Поначалу в ванной занималась только этим, не испытывая особенного желания продолжить ласку, но последние года три все изменилось. Когда это случилось в первый раз она не запомнила, но то удовольствие, что приносили ей ее же пальцы втемяшилось в голову намертво. Будто клин в колодку вбили — не выдернешь. Оргазмы накатывали один за другим, несчитано. Взлетала в небеса и возвращалась на землю, сладкие судороги били тело от пальцев ног до кончиков волос на голове, прикусывала губы, чтобы не вопить от счастья. Наконец, уставшая и удовлетворенная ложилась под бочок к мужу и засыпала.

Но самоудовлетворение корень вопроса не решало. Всегда хотелось живой мужской ласки. Настоящего самца хотелось. По любви или нет — не так уж и важно, но первое, разумеется, предпочтительней. Стали сниться «чужие» мужики с крепкими торсами и задницами — орехами. Их члены представлялись от микроскопических до гигантских, словно в детство впала. Мастурбация приносило короткое расслабление и только, поэтому и появлялись видения, которые мучали ее когда-то давно, в годы целомудренной юности после просмотра секретной родительской кассеты с порнухой.

Второй любовник снялся легко. Муж трудился в ночную смену, дети, как случалось частенько, ночевали у бабушки, а Лена с подружкой зажигала в клубе. Тогда она перебрала с выпивкой и молодых парней, подсевших к ним за столик, приняла благосклонно. Комплименты, шутки, намеки, восхищение ее танцевальным искусством и прочее. Мужики изволили расплатиться за девушек, с условием продолжения банкета у них дома. Они с подругой позволили себя уговорить.

Парень был сильно нетрезв, поэтому долго, как тот же отбойник, работал, не покладая члена. Лена искончалась вся, насквозь, удовлетворилась полностью и надолго. Позже еще пару раз с ним встречалась, но в трезвом виде первый удачный опыт не повторился. Любви к нему не испытывала ни грамма. Бросила того молодого человека не задумываясь. Или он ее бросил, кто разберет?