— Tzata! Ты знаешь, где зоопарк Ассархаддона?

Домициан обернулся, удивлённо хмыкнул и жестом позвал сарматов в вагон.

— Нам по пути. Сделаю крюк через зоопарк. В нашу лабораторию всё равно не опоздаешь…

Дрезина медленно покатилась назад по линии — Гедимин, как выяснилось, проскочил нужную станцию.

— На «Образцах» стоят клонарии, тут работают генетики, — пояснил Домициан. — Такие требования к стерильности… Вас туда не пустят, если только лично Ассархаддон не проводит в отсек.

— А почему это место называется «Образцы», а не «Клонарий»? — спросил Хольгер.

— А, это из-за хранилищ ДНК. Тоже… коллекция, в своём роде, — чуть не миллиард образцов, вся земная жизнь, от бактерий до приматов, — Домициан очертил ладонью широкий круг. — Туда тоже так просто не пройдёшь. Да вам, наверное, и неинтересно. Обычный банк ДНК.

Сарматы переглянулись.

— Зачем вам ДНК животных? — спросил Хольгер, настороженно щурясь. — А тем более — растений или бактерий… Ассархаддон снова создаёт мутантов?

Гедимин нахмурился.

— Таких, как мы, — буркнул он. «Теперь ты немного медведь,» — тут же промелькнуло в мозгу. «А что, Ассархаддон может… Выводить новые виды он любит. Вон, в ту войну…»

Хольгер, встревоженно посмотрев на него, покачал головой.

— Ты не понимаешь, Гедимин. Есть разница.

— Не понимаю, — угрюмо согласился тот. — Давно тебе не нравятся мутанты?

Дрезина, вздрогнув, остановилась, зашипели открывающие механизмы, и Гедимину показалось, что Домициан, отвернувшийся к люку, облегчённо вздохнул.

— Сейчас генетики работают не так прямолинейно, как в ту войну, — сказал он, выйдя на пустую платформу. — Нужный участок ДНК можно вставить так, что на внешность он не повлияет. Да в принципе не так уж много изменений затрагивают внешность… Мы на месте, но у меня не ко всем дверям есть ключи.

— Нас пропустят, — Гедимин показал ключ-карту. — Показывай дорогу.

— И что полезного можно взять из ДНК бактерии? Что такого, чего нет в более… чистых источниках? — спросил Хольгер. — Мы давно умеем писать собственный код, не сверяясь с дикой природой…

Домициан пожал плечами.

— Ассархаддону виднее. Он, по крайней мере, биолог. А ты когда успел на него выучиться?

Хольгер сердито фыркнул. Гедимин примирительно положил ладони на плечи обоим сарматам. Те опасливо на него покосились, но замолчали.

Пиктограммы на массивных люках призывали надеть изолирующие костюмы и проверить респираторы. В необычно длинном шлюзовом отсеке непрерывно текла с потолка и скапливалась в канавках на полу дезинфицирующая жидкость. Выйдя из шлюза, Гедимин ступил на мягкую пружинистую выстилку. Она обволокла его ноги, и он дёрнулся, опасаясь, что его засосёт на нижний ярус, но «ковёр» легко отпустил его, и дальше он так не проваливался, хотя поверхность под ногами слегка проминалась. Несколько роботов-уборщиков, прикрытых защитным полем, ползали по потолку, вылизывая его дочиста, но ни один не спускался на пол. Гедимин вспомнил поглощающую выстилку в кабинете Ассархаддона и поёжился. «Она тут хотя бы не голодная?..»

Коридоры сплетались вокруг огромных круглых отсеков. Домициан подошёл к ближайшему и неуверенно провёл рукой по стене, оглянувшись на Гедимина. Тот прищурился на подозрительную щель в паре метров от биолога и, прикоснувшись к ней, увидел, как рука ушла в стену на несколько сантиметров. «Это двери. А здесь панель ввода. Здесь должен быть считыватель,» — он на ощупь сунул карточку в стену и не промахнулся — маскировка тут же исчезла, с тихим гулом створки поехали в стороны, выпуская сарматов на смотровую галерею вдоль внутренней стены. Она проходила в трёх метрах от пола, на таком же расстоянии от сплошной рилкаровой перегородки. Слой рилкара был таким толстым, что терял прозрачность, — разглядеть что-то можно было только через несколько округлых просветов. По ту сторону стены невидимые насосы бесконечно перемешивали мутный желтоватый воздух. О скорости искусственного ветра можно было судить по едва различимому мельканию каких-то округлых объектов — величиной, если смотровое окно не было заодно увеличительной линзой, с ладонь Гедимина, а то и больше. Одно из них с размаху налетело на стекло, и сармат увидел судорожно трепыхающееся скопление пузырей, несимметрично намотанные щупальца и пульсирующую глотку. Пересчитать кольцеобразные челюсти он уже не успел — существо справилось с управлением и рывком отлепилось от стекла и помчалось дальше. Ветер вынес «на осмотр» ещё одну структуру — раздутый пульсирующий шар без видимых выростов. Сквозь него просвечивало что-то тёмное, шевелящееся. Гедимин мигнул, и шар, будто реагируя на мимолётное движение, вывернулся наизнанку, облепив стекло множеством крючковатых конечностей — или, возможно, челюстей, сармат не успел их рассмотреть, а тем более — классифицировать. Потеряв летучесть, вывернутый шар полетел вниз. Мимо, извиваясь в воздушных потоках, проплыло что-то длиннохвостое, на долю секунды «распушило» хвост, показав сеть ловчих щупалец, но шар падал слишком быстро — и «хищник» поплыл дальше, зигзагами двигаясь против ветра. Его всё равно сносило — и скоро он свернулся в клубок, покрылся трепыхающимися пузырями, и его унесло.

— Плавунцы! — Хольгер вцепился в перила, с жадным интересом заглядывая в «иллюминатор». — Венерианская фауна…

— Их же запрещено вывозить, — вспомнил Гедимин. Константин насмешливо фыркнул.

— Можно подумать, сарматов — разрешено!

Направление ветра изменилось; теперь плавунцы мелькали в жёлтой мути, не приближаясь к стеклу, и Хольгер разочарованно вздохнул.

— Где-нибудь можно рассмотреть их вблизи?

— На Венере, — отозвался Домициан. — Нам даже с галереи спускаться нельзя. Эти существа там в своей атмосфере, без личного разрешения Ассархаддона к ним и не подойдёшь.

Они двинулись вдоль полупрозрачной стены. Там, внутри, пространство делилось на отсеки, и содержимое заметно различалось — чем дальше сарматы шли, тем мутнее становился жёлтый воздух, медленнее — перемешивающие потоки, и тем сильнее сплющивались обитатели отсеков. Скоро «пузыри» пропали, сменившись плоскими, волнообразно извивающимися существами; кажется, у них были воздушные камеры по бокам, — рассмотреть их вблизи Гедимину не удалось, они двигались в густом воздухе слишком быстро, постоянно меняя траекторию.

— Растёт давление? — спросил Гедимин, подойдя к следующему окну, за которым недвижно планировало что-то плоское, с острыми выростами по всему периметру и вздутиями на верхней и нижней плоскостях. В воздухе Земли оно не провисело бы и секунды — только очень плотная атмосфера могла удержать его на лету.

— Тут у него животные с разных высот, — сказал, приглядевшись, Домициан. — Со своим составом, температурой и плотностью воздуха. Эти явно живут невысоко… Я раньше так далеко не забирался. Интересно, обитатели поверхности тут тоже есть?

— А там кто-то живёт? — удивлённо мигнул Хольгер. — Мне всегда казалось, что на Венере вся жизнь, как и вся работа, — высоко над поверхностью…

То ли на поверхности никто не жил, то ли Ассархаддону пока их не привезли, — за следующей ёмкостью с ещё более плотным воздухом и стремительными плоскими обитателями галерея закруглялась и выводила к запертой двери.

— Здесь венерианская фауна, — сказал, выйдя из шлюза, Домициан. — Значит, другие планеты за другими дверьми. Там, справа, ещё один отсек, а с этой стороны — ещё два, и что-то за ними. Куда идём?

— Вперёд, — сказал Константин. — Что там справа, посмотрим на обратном пути. Интересно, сколько ресурсов нужно на этот блок. Подозреваю, немало. Как только Маркус согласился их выделить…

Гедимин, открыв двери второго отсека, несколько секунд стоял на пороге и высматривал сарматов — но никого, кроме кучки пришельцев, тут не было. «Где-то должна быть операторская,» — подумал он. «Кто-то следит за всем этим. Автоматики мало…»

В этом отсеке было очень тусклое освещение; под ногами сарматов тянулась светящаяся синяя полоска, ещё одной обозначались перила, внизу было темно, и только полупрозрачные участки рилкаровой стены излучали холодный синеватый свет. Гедимин изумлённо мигнул, узнав его, — толща воды за прочной перегородкой подсвечивалась эффектом Черенкова. Привыкнув к скудному свету, сармат увидел по ту сторону стены рыхлую ноздреватую поверхность, усеянную скоплениями гранёных игл. Между ними, свисая с дырчатого субстрата в светящуюся воду, колыхалось что-то бесформенное — более плотная часть сверху, растянутые плоские щупальца снизу. Оно стекало с субстрата, как вязкая жидкость, но падать не собиралось — напротив, слишком удлинившиеся части медленно подтягивались кверху и сливались с общей массой. Вода забурлила; мимо вяло шевелящегося объекта проплыли какие-то тёмные ошмётки, и свисающие части в долю секунды развернулись в полотнище и тут же втянулись в верхний растянутый ком, унося с собой несколько крупных кусков. Все нити и щупальца поползли вверх, по пути слипаясь и равномерно перемешиваясь. Странное существо превратилось в большой бесформенный ком и так замерло.