— На выход! — рявкнул другой экзоскелетчик, схватив его за плечо и толкнув к приоткрытому проёму в ограждении. На той стороне стояли, разделившись на две разноцветные группы, австралийцы из конвоя и местные «копы».

— Запрещается, — услышал Гедимин голос «лунаря» в звании майора. — Как представляющий опасность для жизни пассажира. Или ищите для него место внутри, или взлетайте без него.

— Изнутри его не увидят, — сердито ответил один из федералов. — Он должен быть на обшивке. Когда вышел этот запрет? С кем его согласовали? Нам не сообщали ничего подобного.

Гедимин почувствовал, как его тянут за руку, посмотрел вбок и увидел Уриэля. Его ухмылку не мог спрятать даже респиратор.

— Внутренние правила кларкского космодрома, — прошептал он. — Давно было пора. Пусть сам прицепляется на обшивку, если так охота. У нас с такими украшениями летать не будут.

— Да, в том числе животные, — повысил тон местный майор, и Уриэль замолчал. — Статус у этих тесков спорный, но в нём нет указания на то, что они — механизмы, приспособления или материалы. Ступайте, ступайте. Вылет разрешён!

Он шагнул в сторону, подавая знак диспетчерам, и красные линии, перечеркнувшие взлётную полосу «Ската», погасли. Австралийцы растерянно переглядывались, не торопясь выходить на космодром. Корабль, получив сигнал от диспетчеров, зажёг бортовые огни, предупреждая о скором взлёте. Один из федералов, коротко выругавшись, развернулся к проёму в ограждении.

— Вот так, — прошептал Уриэль, искоса поглядев на Гедимина. — Давно пора было запретить такие игры. Теперь тебя не будут пытать гравитацией.

Гедимин изумлённо мигнул, посмотрел на «копов», отступивших к терминалу, на «Скат», закрывающий последний шлюз, и повернулся к Уриэлю.

— Это ты устроил? Этот запрет?

Тот с довольной ухмылкой кивнул несколько раз подряд.

— Пришлось пробиться к послу Мианы. Уши до сих пор болят, но оно того стоило. Ни тебя, ни других тесков больше не будут вешать на броню. У них на борту орудий больше, чем во всём Кларке! Вот и пусть защищают себя сами.

Гедимин неуверенно хмыкнул, но Уриэль больше не смотрел на него — внезапно побледнев, он перевёл взгляд на небо над космодромом. Красные маяки вдоль ограждения вспыхнули и замигали, и в их свете сармат с трудом разглядел мерцающую белую точку, с каждой секундой становящуюся ярче.

Он никогда не видел, как крейсер выходит из макропрокола в вакууме, — и сейчас полюбоваться не вышло: городской купол вспыхнул зелёным пламенем, вздуваясь пузырями, поверхность под ногами дрогнула, подбросив сармата на пару сантиметров вверх и тут же швырнув его наземь.

Ещё раз площадку встряхнуло, когда Гедимин, уже растянувшись на ней, приподнялся на локте. Вторую руку он держал над головой вместе с наручной «Иридой», непрерывно генерирующей защитное поле. Он успел накрыть двадцать метров вокруг себя, и те, кому повезло попасть под купол, теперь сидели на земле, ошеломлённо глядя на развороченный терминал и воронку на краю космодрома. Секунду спустя поле стало непрозрачным — снаружи его никто не трогал, а изнутри оно продолжало утолщаться.

«Мать моя пробирка,» — Гедимин с трудом поднялся на ноги, отключил генератор и прижал ладонь к груди. Его пальцы дрожали. Он стиснул зубы, мотнул головой и зажмурился, заталкивая поглубже рвущийся из глотки вопль: «Лиск!!!» «Молчи,» — щёлкнуло в мозгу, и сармат, тяжело дыша, открыл глаза. «Никому уже не поможешь.»

Рядом с ним, уверенными жестами и громкими командами подгоняя жителей к выходу на улицу, стоял Уриэль. На его плечах сверкали синие маячки. Такие же живые «маяки» стояли во всех коридорах, проложенных от полуразрушенного терминала к шоссе. Вокруг воронки на космодроме столпились сотрудники карантинной службы с дозиметрами, ещё одна группа собралась у дымящихся развалин. Изнутри вытаскивали уцелевшее оборудование, выводили людей. Табло, висевшее раньше над входом, упало, но длины проводов хватило, и оно не отключилось — на нём горела надпись «исходящие рейсы откладываются на час первый терминал не работает».

— Хадад! — услышал Гедимин громкий женский голос. — Что у тебя?

— Эвакуация, — ответил Уриэль. — Раненых нет, у троих ушибы и ссадины. Медики уже на выходе?

— Вам там сильно повезло! — крикнула самка. — В терминале есть убитые. Про корабль не знаешь?

— Ушёл с повреждениями, — ответил патрульный. — Носовую броню сплющило. Как раз там…

Он покосился на Гедимина и внезапно замолчал.

— Их счастье! — крикнула самка. — Это был Взрывник. Теперь уже точно. Все радары засекли его.

— З-з-зю! — прогудел сквозь зубы Уриэль, оглядываясь на Гедимина. — И что, этот ублюдок опять ушёл? «Скат» хоть раз в него попал?

— Некогда болтать, Хадад, — отозвалась самка. — Сейчас вынесут трупы, уйди с дороги!

Уриэль шагнул в сторону. Его рука по-прежнему была сжата на запястье Гедимина, и сармат думал, стряхнуть её или подождать, пока патрульный придёт в себя. Его смуглое лицо было белым, как кожа свежего клона, и глаза мигали часто-часто.

Синие вспышки вокруг терминала погасли, и Хадад, тронув запястье, отключил свои маячки, — все, кто мог, уже вышли. Мимо прогрохотала колёсная тележка. На ней лежали в ряд плоские контейнеры без крышек. Сверху на них было наброшено непрозрачное защитное поле.

— Шестеро, — прошептал Уриэль. Его пальцы со скрипом проехались по броне Гедимина — он сжал руку слишком сильно.

— Вот ещё, — он смотрел на вторую тележку. Защитное поле накрыло её криво, и из-под него виднелась неподвижная ступня в чёрном ботинке.

— Информаторий, — тихо проговорил Уриэль. — Ракета попала в информаторий. Там всегда много народу…

— Камень, — машинально поправил Гедимин, и Хадад, вздрогнув, повернулся к нему. — Это был камень. Не ракета. Смотри на пролом…

«Псих с крейсером!» — глаза сармата сузились так, что заныли веки. «Ну вот зачем?!»

В наушниках послышалось запоздалое дребезжание.

— Джед, ты жив? — голос Кенена звенел от волнения. — Стой, где стоишь, Иджес уже едет!

…Фотографий было много — несколько сотен: что-то сделали быстро приехавшие журналисты, чем-то поделились свидетели, не пострадавшие при взрыве. Кенен выделил одну — тройную трещину на потолке бара «Юйту» и выпавший из неё кусок перекрытия, лежащий на центральном столе.

— Дэвид, — Гедимин тронул пальцем фигуру человека, облокотившегося о крупный обломок; на его комбинезоне виднелись многочисленные порезы, рука была запачкана чем-то красным — то ли кровью, то ли пролившимся вином. — Камень прошёл над его ярусом. Повезло.

Кенен хмыкнул.

— Ему придётся закрыться. Макаки провозятся с этим терминалом не один месяц. Значит, «Скату» расплющило нос…

Он криво ухмыльнулся.

— Линкен явно что-то имел в виду. Как думаешь, Джед?

Гедимин поморщился.

— На момент выхода он должен был видеть, что меня там нет.

— Поэтому и вышел, — ухмыльнулся Кенен. — В тебя он стрелять не стал бы.

Гедимин еле слышно помянул спаривание «макак».

— Зачем он это сделал? Жить надоело? Это же прямая атака на город…

Кенен успокаивающе похлопал его по локтю.

— Хорошо, что он не применил одну из твоих ракет. От них поле не защитило бы. Одно утешает… — он криво ухмыльнулся. — Мы вне подозрений.

27 июля 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Позавчера было нападение,» — Гедимин покосился на сканер, проверяя качество шва, и махнул рукой — «вира!». «А вчера утром Кенен уже подписал договор на ремонт. Шустрый сармат…»

Здание первого терминала с выхваченным с первого по пятый ярусы куском выглядело странно — но стояло, тем не менее, прочно, и провисающие ярусы — те, где перекрытия не полопались от взрыва — держались на своих местах надёжно. «Землетрясений тут не бывает,» — думал Гедимин, отправляя очередной блок внутрь здания, на место вырезанного. «Простоит до крупного метеорита.»

Кенен согнал к полуразрушенному терминалу половину сарматов с ремонтной базы, — мог бы и больше, но скорость восстановления всё равно зависела от поставок материалов, а развернуть их так быстро не мог даже Кенен. Гедимин, удивившись долгой заминке, оглянулся на отъезжающий тягач, — все прицепы были пусты, больше блоков не осталось.