05 июля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

«Газовое распухание,» — Гедимин, досадливо щурясь, смотрел на экспериментальную установку. «Надо же было о нём забыть…»

Внешне твэл, «горевший» целый месяц без малейших проблем (не считая двух всплесков омикрон-излучения — и, соответственно, двух перезапусков), выглядел так же, как в начале работы. Но сигма-сканер показывал, что происходит внутри, — и из показанного следовало, что стержни готовы полопаться от малейшего толчка. Слой обеднённого урана вспух, стал пористым и пошёл мелкими трещинами, — процесс синтеза взял своё, и вещества, не нашедшие выхода из толщи металла, взорвали его изнутри.

«Неудачная конструкция,» — Гедимин заглушил установку и начал разбирать её, стараясь не встряхивать стержни. «Хотя проблему нейтронов решает. Надо что-то другое. Может, залить охладителем? Борная кислота… Бор возьмёт лишние нейтроны. Металл лёгкий, синтез начнётся нескоро. Если начнётся — удалить газ из жидкости проще, чем из стержня…»

Уран отделялся от ирренция легко — достаточно было микросотрясений при вскрытии оболочки, и в подставленный контейнер уже падали отдельно миниатюрные ирренциевые таблетки и комки деформированного урана. Его Гедимин отложил до завтра — до разгрузки синтезирующего реактора и запуска разделяющих агрегатов. Тут тоже был ирренций, и надо было его выделить.

«Но с кеззием я угадал,» — сармат поддел пинцетом кусочек ирренция и положил в отдельный контейнер. «Один к пятиста. Удачная пропорция. Оставлю для следующих опытов. Надо подумать о борной кислоте…»

07 июля 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»

— Одиннадцать килограммов! — Кенен щёлкнул пальцем по контейнеру с ирренцием. — Вся выгрузка? Ничего для себя не припрятал? Ну надо же…

Гедимин фыркнул.

— Я даю вашему проекту много ирренция. Хватает даже на ракеты.

— Но и себя ты не забываешь, — ухмыльнулся Кенен, примирительно похлопав его по плечу. — Я не против, Джед. Пока есть Ириен, «Заражение» без сырья не останется. Главное — не взорви мне базу!

Портал от Линкена ждал сарматов в тени бывшего корабля. Гедимин волновался, как никогда, — все его мысли были заняты остатками «Ицума-Бета». С тех пор, как он увидел на космодроме два разбитых корабля сопровождения, Линкен на связь не выходил. Гедимин надеялся, что сегодняшний сеанс не сорвётся, и что «крейсер» всё-таки у Линкена, хотя бы и по частям.

Белая точка сверкнула над поверхностью Луны точно в назначенную минуту, и портал растянулся на три метра, едва не выехав за края маскирующего купола. Гедимин, удивлённо мигнув, заглянул в проём. Его встретила широкая ухмылка Линкена и приветственный салют.

— Корабль, — выдохнул Гедимин, едва ему удалось набрать в лёгкие немного воздуха. Лиск, выпустив его из объятий, выразительно хмыкнул.

— Конечно, корабль. Грязным мартышкам — хвост от кометы, а не наш флот. Мы, когда его вскрыли, прошли по всем палубам. Не люблю абордаж, но — сам знаешь, какая на этих кораблях броня. Снаружи не вычистишь. Трое моих сарматов…

Он стиснул зубы. Гедимин склонил голову. Несколько секунд они молчали, поминая погибших в абордаже; потом ремонтник поднял взгляд на Линкена и робко спросил:

— Можно его увидеть?

…Захваченный «Ицума-Бет» пристыковали к «Фениксу» по левому борту. За полтора месяца от него мало что осталось — сарматы разобрали трофей на запчасти, и сейчас в вакууме одиноко висел шарообразный реакторный отсек. Пластины его усиленной обшивки были изрыты мелкими вмятинами, и он напоминал Гедимину внешнюю сторону Луны, — маленькая чёрная планета с ровными швами-каньонами и россыпью кратеров.

— Центнеры ипрона, атомщик, — Линкен ухмыльнулся, встретив его восхищённый взгляд. — Тонны флии. Три разбитых ЛИЭГа… это не специально, так вышло… в общем, можешь забрать из них ферк. Ирренций тоже бери, если надо.

Гедимин покачал головой.

— Там «ириен», а я хочу поработать с «лунником». Спасибо за ферк. Обсидиан тоже?..

В трюме Кенен разбирал трофеи — Гедимин слышал в наушниках его довольное сопение и редкие реплики, заглушённые толщей переборок и защитных полей. Гедимин смотрел на монитор, где висел в вакууме реакторный отсек.

— Я пойду туда.

…Шлюзы бронированного шара были открыты, и воздух вышел; гравитация внутри поддерживалась компенсаторами, установленными на крейсере, и Гедимин чувствовал, как его разворачивает, отрывая ноги от палубы и укладывая набок. Помогая себе когтями, он подполз к щиту управления. Монитор, переживший свой корабль, исправно работал; реактор, оставшийся без воздушного охлаждения, нагрелся вдвое против рабочей нормы, но это для тугоплавких твэлов и роторов было неопасно. Гедимин сверился с показателями и, преодолевая перекошенную гравитацию, пополз к реакторному шлюзу.

Тот, по идее, должен был быть закрытым, но кто-то совался внутрь и выпустил остатки воздуха. Внутри в кольце тёмных колонн остановившихся роторов светились четыре серебристо-зеленоватых сборки, и их свет показался Гедимину необычайно ярким. Он сверился с дозиметром, — всё было в норме, цепная реакция давно прервалась — и пошёл проверять сохранность твэлов. Едва он коснулся горячей колонны, его виски обожгло, и он поневоле зажмурился — жар на долю секунды стал таким сильным, что заставил глаза слезиться. Пытаясь промигаться, Гедимин чувствовал, как по лицу расползаются тонкие горячие волокна. Разные их участки были нагреты по-разному и хаотично меняли расположение и температуру. Им понадобилось полминуты, чтобы «успокоиться», и в тот же момент сердце сармата сделало два лишних удара, и он ощутил в крови знакомый жар. «Существо» было здесь, и оно его узнало.

— Ну тихо, тихо, — пробормотал сармат, смущённо щурясь. Он сам не знал, что беспокоит его сильнее, — что он говорит с живым реактором, или что реактор могут задеть его слова. «Придурок ты, Гедимин,» — подумал он. «Веришь во всякий бред. А ещё атомщик…»

Невесомое волокно скользнуло по его лбу, словно ощупывая металлизированную проволоку, впаянную в череп. «А оно может видеть клеймо,» — ничуть не удивившись, подумал сармат. «Сигма-лучи… Интересно, как я для него выгляжу? В каком диапазоне частот?»

— Ты больше не у макак, — прошептал Гедимин, берясь за ближайшие хвостовики; надо было убрать из реактора все «ловушки». — Теперь ты у сарматов. И я заберу тебя на свою станцию.

…На борту «Феникса» его встретили странными ухмылками, и сармат с запозданием понял, что не отключал коммутатор внутри активной зоны, а сквозь приоткрытые шлюзы сигнал выходил беспрепятственно, — все слышали, как он болтает с реактором, а кто-то мог даже видеть, как он его гладит. Гедимин угрюмо посмотрел Линкену в глаза — тот, мигнув, убрал с лица усмешку и прикрикнул на солдат. Кенен, явившийся туда же, ухмыляться не перестал, но проворно шагнул за чью-то бронированную спину.

— Я должен забрать реактор на базу, — мрачно сказал Гедимин. — Сможешь осторожно протолкнуть его в портал?

Линкен мигнул.

— Простое дело для нормального пилота… А в базу он влезет?

Кенен высунулся из-за спины солдата. Он хотел что-то сказать, но из горла выходило только возмущённое бульканье — что-то вроде шума закипающей воды. Гедимин озадаченно смотрел на него, ожидая понятных реплик. Минуту спустя Кенен глубоко вдохнул, ненадолго задержал дыхание, перестал клокотать и рявкнул:

— Джед!

— Говори быстрее, — Линкен поморщился. — То тебя не заткнёшь, то тебя не дождёшься…

Кенен повернулся к нему.

— Разбери эту дрянь и пусти в переработку, — сердито сказал он. — Джед совсем ополоумел, но ты-то был умным сарматом! Не дай ему убиться на ровном месте…

Гедимин шагнул к нему, и Кенен снова спрятался за ближайшим солдатом. Тот, фыркнув, подался в сторону — влезать в чужую драку ему не хотелось. Линкен резким жестом отогнал его в коридор, и Кенен снова остался без укрытия.

— Гедимин-то больше тебя понимает в реакторах, — проворчал Лиск, не двигаясь с места. — Как-нибудь не убьётся.