— Информаторий! Знаешь, сколько стоит разрешение? А абонентская плата? Это Луна, тески, Луна, а не Земля, — тут не прицепишься к мимолетящему спутнику!

Гедимин задумчиво сощурился в потолок. «Спутник на экваторе… А ведь можно на него выйти. Поймать в сигма-луч… Во времена «Гекаты» это никак не фиксировалось. Интересно, многое ли поменялось…»

— Тихо! — вскрикнул вдруг Кенен, и сармат услышал в наушниках громкое дребезжание, а потом щелчок отключающегося коммутатора. Гедимин вздрогнул. «Авария?!»

Он добрался до реакторного отсека раньше, чем понял, что все сирены молчат, и наручный дозиметр не показывает ничего угрожающего.

— Джед, — голос Кенена, вышедшего на связь, был сух и деловит. — На космодроме форсмажор. Готовься к вылету. Через четверть часа у главного шлюза.

…Когда они, миновав кордоны, вошли под непрозрачный купол защитного поля, выстроенный на южной окраине космодрома, Гедимин, не удержавшись, негромко присвистнул. Перед ними, дымясь и посвечивая холодной зеленью, лежал «Койот» с развороченным правым бортом. Взрыв снёс обшивку и выворотил наружу генераторный отсек, — полосы обмотки торчали из пробоины. «Слева тоже дырка,» — подумал Гедимин, глядя на них. «Генераторы разрушены. А вот турбины могли уцелеть.»

— На дозиметрию! — гаркнул Кенен, прикрывая лицо тёмным щитком. — Джед, Фланн, вперёд! Бригаде — оставаться на местах! Тут ни черта не сделать без дезактивации!

Это Гедимин понял безо всякой дозиметрии — ирренций, впитавшийся в борта, заливал зеленоватым светом площадку и заставлял защитное поле идти волнами. «Без «Гельта» не обошлось,» — определил сармат, чувствуя, как под рёбрами растекается холод. «Лиск?»

— Парни, шевелитесь! — раздался в наушниках недовольный голос Кенена. — Второй корабль сам себя не проверит!

«Второй?» — Гедимин заглянул в сквозную пробоину и увидел на той стороне ещё один «Койот», почти порванный пополам. Его ударило в брюхо, в область антиграва. Увидев сеть трещин на обшивке в центральной части, сармат вполголоса помянул про себя ядро Сатурна. Проломы сочились, наружу валил пар, — если первый корабль отделался генераторами, второй потерял реактор и годился в лучшем случае на металлолом.

— Реактор разрушен, — сказал Гедимин в коммутатор. — Этот «Койот» негоден.

— Представь себе, я в курсе, — отозвался сердитый Кенен. — Дозиметрия и дезактивация — ваша задача на сегодня.

— Ошмётки реактора дезактивировать бесполезно, — Гедимин недобро сузил глаза. — Есть оборудование для вывоза?

Коммутатор, щёлкнув, отключился. Гедимин, переглянувшись с Фланном, обошёл «Койот» по кругу и приблизился ко второму спрингеру. Вакуум не задерживал излучение — реактор отчаянно «фонил», и, когда сармат выставил между кораблями защитное поле, оно вмиг покрылось чёрными пятнами. Поверх них тянулись зелёные волнистые полосы — оба корабля пострадали от ирренциевых ракет, и дезактивацию надо было проводить срочно, пока синтез не «съел» весь металл. «И всё это — на выброс,» — Гедимин вспомнил синтезирующий реактор, с трудом вырабатывающий десяток килограммов в месяц, и досадливо сощурился. «На кой я просил запрещать ирренций?!»

…Верхний слой обшивки не надо было резать — он сам крошился под рукой, и сармат не мог даже зацепиться за него когтями. Листы были наварены друг на друга с запасом — приходилось погружать в них резак дважды, а то и трижды. С носовой частью корабля разбирались трое ремонтников с плазменным инструментом — там ирренция было меньше, и сарматы не опасались, что он среагирует. Гедимин думал про себя, что реакции не было бы и в хвостовой части, — плазма никак не связана с омикрон-излучением, способным вызвать «хлопок»… но речь шла об ирренции, и сармат ни в чём не был уверен.

Корма отвалилась от реакторного отсека, дымясь и разбрызгивая остатки воды. Фланн, заткнув пробоины защитным полем, подключил насосы к реактору. Едва вода хлынула в цистерну, закреплённую на выходе, в наушниках заверещало, а цистерна замигала сигнальными огнями, — топливо внутри полурасплавленного отсека уже превратилось в бесформенный комок, и жидкость вынесла наружу его ошмётки. «Вывозить,» — беззвучно прошипел Гедимин, глядя на дозиметр. «В необитаемый кратер. Сейчас же!»

Отрезанную корму подцепили два космодромных тягача; её отволокли в сторону, и к ней сбежались сарматы с распылителями меи. Ещё два тягача оттащили от реакторного отсека нос корабля.

— Джед, Фланн, оба вниз! — крикнул Кенен; Гедимин видел его — он стоял у дальнего края купола и озабоченно косился на дозиметр. — Это всё накрыть полем. Насосы пусть работают. Охлаждение на цистерну!

Гедимин, спрыгнув с обшивки, подошёл к цистерне и взглянул на термодатчики — жидкость внутри уже близка была к закипанию и на несколько процентов состояла из остатков реактора. Освободившийся тягач уже подтаскивал вторую ёмкость и установку охлаждения. Гедимин посмотрел на защитное поле — чёрных пятен почти не осталось, влитая внутрь борная кислота погасила реакцию, но прокачка воды еле-еле удерживала температуру в ошмётках реактора от взрывного роста — они грелись, но потихоньку, и можно было рассчитывать, что до утра они не проплавят площадку космодрома.

— Поле! — рявкнул Кенен. — Джед, не стой столбом!

Фланн и двое ремонтников уже растягивали над реакторным отсеком плотный экранирующий купол. Гедимин мигнул.

— На кой астероид поле?! Это надо вывозить в могильник!

В наушниках заверещало, и сармат зашипел от боли в ушах — звук был на редкость гадкий.

— Гедимин, прикрой угол! — донёсся сквозь верещание голос Фланна. — Что-то с генератором?

Сармат нехотя поднял руку. Защитное поле схлопнулось и закрыло остатки реакторного отсека, оставив снаружи трубы, ведущие к цистернам и охлаждающей установке. Гедимин положил на прицеп переносной «арктус», настроенный на непрерывную генерацию поля, проверил термодатчики (температура слегка снизилась), покосился на новый купол и недобро сощурился.

— Маккензи, местные знают, что эта штука может рвануть?

Кенен фыркнул.

— Местные не глупее тебя, Джед. Эта штука до завтра остынет, и мы потащим её в Пласкетт. На сегодня транспорта нет. Ну что там, Фланн?

— Мея на исходе, — доложил сармат. — Первый слой сформирован, теперь — до утра.

— Слышал, понял, — Кенен потыкал пальцем в клавиатуру смарта. — Выходим! На сегодня хватит. Идём мыться.

Переносная камера дезактивации у сарматов была своя; туда помещалось пятеро сарматов, и даже Гедимину не надо было сворачиваться в клубок, чтобы в неё влезть. Остатков привезённой меи хватило на очистку скафандров и инструмента; у входа в камеру Кенен спешно договаривался с космопортом о подвозе двух цистерн дезактивирующего сольвента. Гедимин, выйдя на вакуум, смотрел на отдалённый купол, прикрывающий повреждённые корабли, и недобро щурился. «Хорошо, воздуха тут нет. Если рванёт — далеко не улетит и много не разрушит…»

— Кто их так? — спросил он, дождавшись, когда Кенен договорится и выключит передатчик. — Повреждения недавние. У кого на борту есть «Гельты»?

Маккензи криво ухмыльнулся.

— А то сам не знаешь, — он слегка понизил голос. — Их перехватили на орбите Марса. Крейсер и два «Койота» сопровождения. «Койоты» дотащили до Луны. Где крейсер, не знает никто. Выжившие говорят об огромном чёрном корабле из ниоткуда.

Гедимин выдохнул сквозь стиснутые зубы.

— Взрывник… Что за крейсер? Трофейный?

Кенен кивнул.

— «Ицума-Бет». У землян они сходят за крейсера. Пропал бесследно… Мианийцы сейчас прочёсывают область исчезновения. Никаких следов, Джед. Как в вакууме растворился.

Гедимин прикусил язык, чтобы не ухмыляться слишком широко. «Линкен снова в деле. Наверное, доволен по уши. Надеюсь, «Ицума-Бет» не сильно раздолбан. Целый реактор мне пригодился бы.»

— Снять щиток! — рявкнуло в наушниках, едва сармат вышел под городской купол. Напротив остановились двое патрульных, один держал считыватель.

— Идём, — дёрнул его второй. — Пустая трата времени. Все местные тески сидели на Луне, тут и проверять нечего. Это кто-то из неучтённых…