Дверь открылась, пропустив двоих экзоскелетчиков в «Рузвельтах» и бледного медика с коробкой в руках.

— После перевязки — одеть и на выход, — дал указания пробегающий по коридору командир. «Не Торрегроса,» — с лёгким удивлением подумал сармат. «Да кто тут только ни командует…»

Ему в лицо сунули бутыль с водой. Медик, суетливо дёргаясь, возился с раной. Сармату вкололи анестетик, и прикосновений человека он не чувствовал. Кажется, медик отмачивал повязку, пропитавшуюся кровью, и пытался сделать это одновременно быстро и аккуратно.

Принесённый комбинезон был ярко-оранжевым. Гедимин вспомнил первые дни в Ураниум-Сити и даже усмехнулся. «Боятся побега? Что, в этот раз меня не будут держать в восемь рук? Зря они это…»

Лежать после перевязки было не больно. В одежду сармата впихнули, он не сопротивлялся. Дальше его хотели заставить идти, и он после первого шага сполз на пол и не шевелился, как его ни трясли. Охранники, проклиная друг друга и Торрегросу, подняли его на руки и потащили по знакомым коридорам к фургону. Сармат висел на них, удобно пристроив голову, и ни о чём не думал. «Бегать уже бесполезно,» — он приоткрыл глаз, когда фургон остановился, и снова зажмурился. «У них Хольгер, и он согласился.»

— Гедимин! — раздался где-то внизу звенящий голос Хольгера, и сармат, вздрогнув и зашипев от боли, открыл глаза. — Что ещё вы с ним сделали?

— Мы оказали ему помощь, сеньор Арктус, — обиженно отозвался Торрегроса. — Можете расстегнуть куртку и посмотреть. А что он катается на охране, как на паре ослов, — так надо же и ему чем-то развлечься! Идём, сеньор Арктус. Корабли застоялись на твёрдой земле!

«Довольная мартышка,» — Гедимин сердито сощурился. «Эх, Хольгер…»

Кто-то тронул его безвольно свисающую ступню.

— Дыши, атомщик, — прошептал Хольгер. — Ты ещё много построишь.

Сармат криво ухмыльнулся.

У шлюза его спустили на землю, и он с удивлением обнаружил, что идти может — медленно, маленькими шажками, морщась от боли, он добрался до реакторного отсека. Охрана держала его крепко, как и идущего впереди Хольгера. Кроме сарматов, здесь было пятеро экзоскелетчиков; пятого Гедимин принял было за Торрегросу, но голос оказался незнакомым — капитан отстал по дороге.

Их привели на борт крейсера «Бет»; захват его дался землянам нелегко — внутри повсюду зияли проломы, торчали куски разбитых переборок, где-то трещал закоротивший кабель, но свет горел, и вентиляция перекачивала воздух из отсека в отсек. Гедимин не слышал гудения ротора — видимо, на корабле работали только ЛИЭГи.

Реакторный отсек был открыт, внутри никого не было. Пятый охранник осмотрел щит управления и жестом велел подвести Хольгера к пульту. Двое охранников Гедимина остановились в стороне, у переборки, придерживая сармата за плечи.

— Уберите руки, — фыркнул Хольгер, через плечо оглянувшись на свою охрану. — На шаг назад! Я уже согласился провести запуск. Чего вам ещё надо?!

— Спокойно, сеньор Арктус, — отозвался пятый охранник, жестом отгоняя экзоскелетчиков от пульта. — Работайте. Всем следить за щитом!

Гедимин невольно взглянул на мониторы, но тут же отвернулся. Живот болел, в груди жгло, и больше всего сармату хотелось сбросить Хольгера в активную зону и шагнуть следом. «И пусть они допрашивают пепел и воду,» — криво ухмыльнулся он. «Как же нелепо вышло…»

В глаза ему ударил красный свет. Сирена взвыла, но тут же заткнулась. Гедимин поднял взгляд и как раз успел увидеть, как выдернутый с кабелями щит управления летит, медленно проворачиваясь, в пару охранников, а оранжевая тень вырастает за спиной третьего. Дальше был пронзительный вопль, скрежет металла и взрыв, осыпавший Гедимина мелкими осколками. Он, не успев ни о чём подумать, мягко подался в сторону, дёрнув охранника на себя, прикрылся им от осколков и снова развернулся, используя его руку как рычаг. Два экзоскелета столкнулись с лязгом, сармат растянулся на палубе, чудом успев закатиться под щит управления. Сверху громыхнуло. Услышав вопли и отчаянный хрип, Гедимин дёрнулся, порываясь подняться, и тут же понял, что на сегодня он своё отбегал. Его скрутило судорогой, изо рта потекла жёлчь. Он корчился на палубе, царапая фрил ногтями, и изо всех сил пытался встать.

Щит отбросили в сторону. Крепкая рука схватила сармата за плечо.

— Вставай! — крикнул Хольгер. — Уходим!

Гедимин перевернулся на левый бок. Его выворачивало наизнанку, он мог только хрипеть и мотать головой.

— Беги, — кое-как простонал он, глядя на склонившегося над ним сармата. — Беги!

— Давай, атомщик, — Хольгер рывком поднял его и куда-то потащил. — Влезай, мы поместимся. Я держу тебя. Руку сюда. Хватайся. Вот так. У нас экзоскелет. Мы возьмём корабль. Держись, атомщик. Вот так, ещё немно…

Его отбросило в сторону, протащило по полу, а следом рухнул и Гедимин — он вперёд, вниз лицом, а экзоскелет, в который он так и не влез, — назад. Он ещё пытался встать, когда его вдавило в палубу защитное поле. Хольгер лежал рядом, и его тело слабо дёргалось от бесшумных выстрелов. Пахло раскалённым металлом и вскипающей Би-плазмой, спина сармата дымилась. Гедимин, стиснув зубы, пополз к нему, едва не сдвинул защитное поле, но тут сверху навалились охранники. Сармат не слышал их воплей, не чувствовал ударов, — он видел только голову Хольгера, повёрнутую набок, и чёрное дымящееся отверстие в его виске.

Он так и не потерял сознание. Через несколько минут прибежал кто-то из командиров, наорал уже на охрану, сармата подняли и куда-то поволокли. Он застывшим взглядом смотрел в небо, и с лица не сходила перекошенная ухмылка. «Пять трупов и расплавленный реактор,» — он смигнул набежавшую каплю влаги. «Хорошо ушёл. Мне бы так.»

Часть 14. 10.02–30.04.29. Земля, Северный Атлантис, город Сокорро — Луна, кратер Пири, город Кларк

10 февраля 29 года. Земля, Северный Атлантис, купол Альбукерке, город Сокорро, космодром Хуарес

По коридору, грохоча стальными «копытами», шёл кто-то в тяжёлом экзоскелете. Перед камерой Гедимина он остановился. Сармат сердито сощурился, но подниматься не стал. Он вообще редко вставал в последние дни. После смерти Хольгера за ним следили — постоянно кто-то маячил у окошка, рану перевязывали, кололи анестетики, давали воду и пищу. Допрашивать его не пытались, одежду не отнимали (не считая куртки — так удобнее было делать перевязки), даже не включали в камере ток. Первые дни сармат гадал, что у Торрегросы на уме, потом выкинул это из головы, — так или иначе, едва ли Гедимина собирались отпустить с миром и выдать ему крейсер под командование.

— Юпанки отворачивался, сэр, — за дверью разговорился один из охранников. — Ещё — пил сок. И принёс табак…

Гедимин вспомнил Стивена и не сдержал усмешку. «У «макак» нет смартов. Жалуются устно. Зря Юпанки делился с ним соком. Надеюсь, он там и всё это слышит.»

Думать сейчас о Юпанки, его напарнике и их нелепой грызне было в высшей степени глупо, но более внятные мысли Гедимина давно не посещали. А когда он вспоминал о реакторах, перед глазами всплывал неподвижный Хольгер и дымящаяся дырка в его виске. Лучше было думать о Юпанки. «Табак… Хосе, помнится, приносил наркотики… То ли измельчали, то ли цивилизовались…» — он глупо хихикнул.

— Сержант Юпанки, три наряда вне очереди! — повысил голос утомлённый и сердитый Торрегроса. — Рядовой Конрой, три наряда с ним вместе. Открывайте!

Дверь распахнулась. Двое мрачных охранников встали над булькающим Гедимином. Торрегроса остановился в дверях, оценивающе глядя на него.

— Это хорошо, что вам весело, сеньор Кет, — ровным голосом сказал он. — Я бы тоже повеселился. Но время идёт, корабли взрываются, а пользы от вас как не было, так и нет. Вы очень надоели мне, Гедимин. Юпанки, Конрой! В медчасть.

«Опять под сканер?» — вяло удивлялся Гедимин, пока его тащили по коридорам. Медики, едва взглянув на Торрегросу, испуганно засуетились. Сармата бросили на дно капсулы, растянув за руки, закрепили на лодыжках и предплечьях браслеты, поперёк живота застегнули обруч. «А он меньше давит, чем в прошлый раз,» — отметил про себя сармат. «Странно. Эту неделю меня кормили.»