— Вот сюда. Чем угодно, хоть острой палкой, — голос у существа был хриплый, как будто оно вот-вот раскашляется. — Пойдёт кверху, и если проткнёшь мышцы, то достанешь сердце.

— И что, он подохнет? — с жадным любопытством спросил второй. Он тоже слегка хрипел, но голос был гораздо тоньше. «Самка или детёныш,» — предположил Гедимин. Глаза открывать не хотелось — по крайней мере, пока он не поймёт, где находится.

— Да, само собой. Даже тески не живут с пробитым сердцем, — ответил первый. — Только не сразу. Минуты через две-три.

Кто-то — скорее всего, третий — громко фыркнул и тут же закашлялся.

— Этот? Минут через десять, не меньше, — сказал он, отдышавшись. — Его с трёх разрядов еле свалили.

— Мутант, — убеждённо сказала самка. — Такие были в ту войну, я читала. Мутанты Ассархаддона.

Гедимин не хотел показывать, что он в сознании, но изумление от услышанного было слишком сильным. «Ассархаддон? Эти «макаки» его знают?!» — он мигнул и так и остался с открытыми глазами, растерянно глядя на тех, кто обступил его.

— Теск! — тот, кто тыкал его в грудь, подался назад, направив на Гедимина бластер. Это устройство, судя по остаткам креплений на рукоятке, было свинчено с трофейного «Маршалла» — Гедимин видел такие у охранников кагетского лагеря. Другие — всего их было четверо — были вооружены попроще — обломками арматуры, превращёнными во что-то вроде копий и дубинок; у одного был шокер.

«Макаки,» — Гедимин, сообразив, во что он вляпался, и насколько идиотски себя повёл, сердито сощурился. «Очередной побег. Поле было снято… Теперь понятно. Пролезли на корабль. И я, как полный кретин… Ah-hasu!»

Он напряг запястья, проверяя прочность «оков». Проволоки было намотано много, и с рывка она не снималась — зато колючки, проткнув кожу, немного отрезвили сармата, и он, прикрыв глаза, снова привалился к стене. «Что с кораблём? Где он?»

Сидеть — даже, скорее, лежать — на палубе в одном комбинезоне было непривычно; Гедимин ощущал каждую вибрацию огромного крейсера. Он прислушался к шуму механизмов. Вентиляция прокачивала воздушную смесь по отсекам, где-то в трюмах шипели, расщепляя субстрат, кислородные станции, гудели насосы, топали по палубе чужие ноги. Вектор гравитации, по ощущениям Гедимина, был направлен чуть-чуть вбок, — обычное явление при одновременной работе двух антигравов. По нему сармат определил, куда его притащили, — это был один из кормовых отсеков, хозяйственное помещение на пути между капитанской рубкой и реактором. «А свалили меня у отсека управления,» — вспомнил Гедимин, представил себе, как мелкие «макаки» волокут его, и невольно усмехнулся. «Пришлось им поработать. Интересно, на кой астероид я им…»

«Макакам» его усмешка не понравилась — шокер угрожающе затрещал, в грудь сармату ткнули соплом бластера, кто-то из мелких, но смелых пнул его по лодыжке. Гедимин отметил факт, но тут же о нём забыл — куда важнее сейчас были ощущения от смещённой гравитации. «Крейсер летит,» — подумал сармат, чувствуя неприятный холод под рёбрами. «Мы в космосе. Гравитационный колодец пройдён, значит… Как им удалось поднять «Бет»?!»

Он напряжённо вслушивался в корабельные шумы. «Ротор… Если реактор работает, будет вращаться ротор. Один массивный объект…» Главный ротор энергоустановки по массивности превосходил «волчки» антигравов, его вращение отдавалось по всем палубам, и никакие демпферы не могли этого отменить. Но Гедимин ничего не слышал. «Реактор не запущен,» — повторил он про себя. «Логично… Тогда — как они взлетели?!»

Он открыл глаза, чуть шевельнул плечами, занимая более удобное положение. От резкого движения тряпка, подсунутая под его затылок, сползла на спину. Сармат с удивлением отметил её наличие — с поведением «макак» оно как-то не вязалось.

— Как вы взлетели? — спросил он, глядя на человека с бластером — тот, судя по растительности на лице, был старше остальных, а у «макак» это отчего-то считалось важным. Вопрос прозвучал невнятно — в горле пересохло. «После станнера всегда так,» — подумал Гедимин, досадливо щурясь. «А моя фляжка… там же, где скафандр. Вот ублюдки…»

— Воды! — он недобро сощурился на ближайшего примата. Тот подался назад, выставляя перед собой копьё. Гедимин мигнул. «Они говорили на этом языке. Я ничего не перепутал. Чего они боятся? Связанного пленника?»

— Воды! — повторил он, переведя взгляд на старика с бластером. Тот, хоть и отошёл на пару шагов, оружие опустил и на Гедимина смотрел неприязненно, но без страха.

— Воды ему… — пробормотал кто-то мелкий и снова пнул сармата по лодыжке. Пинок вышел слабый — человека вовремя отпихнули.

— Ша! — странный возглас донёсся из открытого дверного проёма — там стоял ещё один человек. — Дайте ему пить.

«Макаки» переглянулись.

— Сам дай, если у тебя есть, — проворчал старик, странно встряхиваясь всем телом, будто показывая, что его карманы не гремят, а фляжка не булькает. У него и правда была фляжка — панцирь кагетской «улитки», местами обмазанный глиной и обмотанный тканью.

Тот, кто стоял в дверях, подошёл к Гедимину и несколько секунд смотрел на него, затем достал ещё один панцирь «улитки» (кто бы ни делал эти сосуды, это был один мастер, и к разнообразию он не стремился) и поднёс ко рту сармата.

— Пей. Воды мало.

Её действительно было мало — фляжка опустела после пары глотков — и у неё был странный сероводородный привкус, как у любой жидкости, собранной на Кагете. Сероводород, поднимаясь над гниющими водоёмами, создавал оболочку вокруг планеты, не давая ей остыть, и примешивался к любому дождю — поэтому сарматы, от экипажа «Бета» до охранников лагеря, воду тщательно очищали. «Они пили дождевую без очистки,» — подумал Гедимин. «А корабельные запасы? Не нашли? А что они тут едят… и куда они собрались при таких вводных?»

— Пей, — повторил человек, встряхивая флягу, и его рот странно округлился. Он забрал панцирь и заглянул внутрь.

— Отлично, Берт, — коротко хохотнул старик и тут же закашлялся, сквозь кашель как-то умудряясь говорить. — Вот так-то помогать тескам…

Мимо отсека, шаркая ногами так, будто не имели сил их поднять, прошли двое с копьями. Заглянув в помещение, один из них сплюнул на палубу, и оба пошли дальше, бурча что-то про слизь. Их голоса тоже были хриплыми.

— Ещё! — потребовал Гедимин, глядя в глаза ближайшей «макаке». Он слегка напряг мышцы на руках, сдвигая проволоку вдоль тела. «Надо выпутаться,» — он досадливо сощурился — ноги тоже были связаны. «Откуда у них колючая проволока? Не видел её ни на корабле, ни в лагере…»

— Больше нет, — ответил Берт. Остальные притихли и, переглядываясь, приблизились к сармату на пару шагов. Кто-то скрипнул зубами.

— Так найди, мартышка, — прорычал Гедимин, заводя руки подальше за спину. «Отвлечь их,» — сухо щёлкало в мозгу. «Прочно связали, ублюдки…»

— Придержи язык, теск, — сдержанно ответил старик, приблизив бластер к его лицу. — Воды нет.

— Особенно для тебя, — пробормотал кто-то из мелких.

— Я сказал — найди! — Гедимин вспомнил звериный оскал Стивена и изобразил, насколько мог. Проволока медленно сползала вдоль туловища, ещё немного — и удалось бы высвободить локти, а дальше, ценой нескольких царапин, — и кисти. «Сколько этих тварей на корабле?» — Гедимин взглянул на бластер. «У скольких оружие? Как ты мог сдать им крейсер, идиот?!»

— Тупые мартышки, — процедил он, прижимая руки к рёбрам. — До вас на корабле было всё. За сутки изгадили, гряз…

Шокер врезался ему в нижние рёбра, и сармат от неожиданности дёрнулся и захрипел. Проволока, почти спущенная по локтям, больно впилась в руки.

— Заткнись! — рявкнул носитель шокера. — Вы, слизистые уроды…

— Цыц! — старик, внимательно приглядевшись к сармату, вполголоса выругался и вскинул бластер. Разряд прошёл вдоль шеи Гедимина, слегка обжёг ухо и плечо и оставил резкий запах озона. Сармат изумлённо мигнул.

— Он почти развязался, пока вы болтали! — старик наклонился над сарматом, пытаясь поддёрнуть проволоку выше. «Макаки» загомонили, кто-то, пользуясь неразберихой, несколько раз пнул Гедимина по щиколоткам, но сам задел проволоку и взвизгнул.