Фьонн остановился и окликнул Гедимина. Стрельба уже стихла, и сармат нехотя повернулся к нему, стараясь на лагерь всё же не смотреть.

— Пешком долго, — сказал пилот, переглядываясь с экзоскелетчиком. — Мы вдвоём тебя поднимем. Полетим вдоль хребта, когда увидишь свою осыпь — спустимся.

Гедимин удивлённо хмыкнул.

— Хорошая мысль. У тебя есть «крылья»?

…Двигатель «Лантерна» был достаточно мощным, чтобы Йоргис нёс Гедимина практически в одиночку. Фьонн, неловко подпрыгивая на несбалансированных потоках, болтался вокруг, иногда с ними сталкиваясь, и показывал пальцем на разноцветные скалы:

— Это? Нет? Вон то? А что, нет? Камни же чёрные!

— Здесь, — сказал через семь минут Гедимин, кивнув на серый каменный «язык», на две сотни метров выдающийся в степь. Их тут было много; этот был шире других, — застывший много лет назад лавовый поток, сильно искрошенный ветром и корнями растений. Минерал, видимо, был рыхлым, и травы покрыли его сплошным ковром и раскрошили несколько метров породы в песок. Гедимин поднялся по склону, уходя в крошево по щиколотку, и нашёл под ступнёй что-то колкое.

— Здесь, — повторил он, сдирая дёрн. Наружу потёк серый песок — мелко раскрошенная пемза с остатками губчатой структуры. Гедимин запустил в него ладонь, встряхнул и снова раскрыл — меж пальцев задержались чёрные каменные капли. Переложив камешки на другую ладонь, сармат поднёс к ним щупы анализатора. Прибор пискнул, выводя на экран химический состав. «Оно,» — Гедимин, не слишком уверенный в своих геологических познаниях, облегчённо вздохнул, обнаружив привычные составляющие вулканического стекла. «И… похоже, тут, снизу, очень много урана. Тут везде его примеси. Надо запомнить — для реактора этот обсидиан не годится…»

— Вот это мы ищем? — Фьонн кончиком пальца тронул каплю чёрного непрозрачного стекла. — Надо же… Я не думал, что оно такое мелкое.

«Куски из Спрингера определённо были крупнее,» — вспомнил Гедимин. «Наверное, тут как со всеми рудами — где больше, где меньше…»

Сармат поднял над головой сигма-сканер, просвечивая лавовый «язык». Обсидиана было много, но сканер не выдавал крупные скопления, — стеклянные капли равномерно распределились в каменном крошеве. Их было труднее разрушить, они уцелели в корнях растений, но самые крупные из них в поперечнике не достигали и пяти сантиметров. «М-да, работка…» — Гедимин сдержал раздосадованный вздох и сел на склон, разворошив перед собой рыхлую почву. Капли чёрного стекла блеснули под пальцами.

— У тебя контейнеры? Дай один сюда. Сделаем решето.

…Гедимин собирался сделать несколько сит, но обошлись одним — сквозь решётку не просыпались не только кусочки обсидиана, но и крупные обломки пемзы, и растительные остатки, и Фьонн взялся сортировать просеянное. Йоргис, пару минут пронаблюдав за добычей обсидиана, отвернулся и долго смеялся. Работа шла не слишком быстро, но ценный минерал понемногу накапливался в отдельном контейнере, и можно было надеяться до сумерек насобирать хотя бы на один «сердечник» «лучевого крыла».

— И что с ним делать потом? Плавить? — расспрашивал Фьонн, копаясь в мелких камешках и отбрасывая в сторону прелую органику. — Нужна какая-то печь?

— Подожди с печью, — отозвался Гедимин, проверяя состав почвы — он всё-таки надеялся наткнуться на богатый обсидианом слой и сократить время просеивания. — Тут много урана и тория. Сначала надо будет убрать их.

— Уран? Торий? — Фьонн недоверчиво посмотрел на чёрные капли. — Они всегда в таких камнях? А в линзах их не должно быть?

— Нет, бывают. В линзах для прожигателей, например, — Гедимин нашёл крупный — целых четыре сантиметра в длину — обсидиановый «самородок» и задумчиво его рассматривал. — Для прожигателя чем больше тория, тем лучше…

Йоргис, услышав знакомые слова, подошёл поближе и снял с плеча один из своих бластеров.

— У меня есть ручной прожигатель. Там, внутри, такие чёрные песчинки?

— Это материал, — буркнул Гедимин, уловив в его голосе насмешку. — Сырьё для твоего экзоскелета в начале производства выглядит не лучше… Стой! Прожигатель у тебя есть? Он работает?

Йоргис кивнул.

— Я бы показал, но на грохот охрана сбежится, — вернув бластер в крепления, он махнул рукой в сторону лагеря. Гедимин едва расслышал его слова — он задумчиво смотрел сквозь сармата и видел мерцающие края портала. «Прожигатель реактора потерял часть мощности. Ручной — нет. Или… или на стрельбах эффект сужения прокола незаметен. Бабахает — и ладно… Да, определённо Йоргис не измерял ширину прокола…»

— Гедимин! — Фьонн толкнул его в плечо; от неожиданности сармат едва не выронил сито. — Ты устал? Йоргис, иди сюда! Ты сменишь Гедимина, пока он отдыхает.

Гедимин хотел отказаться, но перевёл взгляд на прожигатель на плече солдата — и передумал. «Пока они тут копают, будет время для эксперимента,» — он покосился на анализатор. «А охрана не сбежится…»

— Пока ты копаешь, дай мне свой бластер, — попросил он Йоргиса. — Я поставлю один опыт.

Экзоскелетчик посмотрел на него с большим сомнением, но прожигатель всё-таки отдал.

— Только не сломай, — буркнул он, неловко присаживаясь на сыпучий склон. — Нового тут не найдёшь.

Гедимин отошёл от них на двадцать шагов вверх по склону, туда, где травы уже не было, — начинались голые каменные уступы, на которых потерять мелкую деталь было сложнее. «Давно не ставил опытов,» — думал сармат, разбирая прожигатель и откладывая в сторону всё ненужное. «Ага, вот так. Настройка на вакуум… вот фокусное расстояние, — вон там поставлю анализатор…»

Через четверть часа установка была готова; пристроив сигма-сканер в расщелину между камней, сармат встал с прожигателем наизготовку. Он сделал два десятка выстрелов, слегка смещаясь вправо от первоначального положения. Когда он закончил, воздух над склоном горы слегка посвечивал зелёным, но спустя полсекунды этот эффект пропал.

— Гедими-ин! — крикнул с холма Фьонн. — У нас второй конте-ейнер! Сколько всего на-адо?

— Этого мало! — крикнул в ответ Гедимин — и, спохватившись, щёлкнул коммутатором, настраивая связь. — Будем собирать, пока не стемнеет. Мне тоже нужен обсидиан. Есть одна мысль…

Через десять минут он спустился к Фьонну и Йоргису, вернул бластер владельцу и, забрав у него сито, принялся процеживать песок. Анализатор, снова вставленный в броню на запястье, хранил собранные данные. Проверять их следовало вдумчиво, в тишине, вдали от назойливых белых «жуков», цепляющихся за любую подставленную поверхность, и песка, забивающегося во все щели. «Вечером займусь,» — думал Гедимин. «Приятно снова заняться наукой. Надеюсь, не разучился.»

21 мая 31 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник

— Ага, — сказал капитан Корсен, посмотрев на баки, заполненные меей. Красная жижа стала тёмно-багровой, впитав в себя обсидиановую крошку; Гедимин, подзабывший свойства меи, надеялся, что на промывке она не забьёт решето комками.

Обсидиан собирали уже двое суток, и счёт пошёл на десятки килограммов. Сегодня Фьонн и Йоргис порывались снова уйти в степь, но Корсен поймал их у шлюза и вернул на корабль. По пути они успели рассказать, чем занимались эти два дня; теперь Гедимин настороженно щурился на Корсена и думал, как он отнесётся к примитивным технологиям добычи минералов. «А ведь нам ещё строить печь…»

— Вот эта… дробь — и есть обсидиановое сырьё? Да, так сразу не опознаешь, — он подцепил пальцами один камешек и с прищуром посмотрел на него. — Фьонн рассказывал, как вы её собирали. Я такого и в кино не видел.

Гедимин молчал. Он успел заметить, что обсидиан и возня с ним вызывают у экипажа «Бета» странное веселье, и вспомнить, как двадцать пять лет назад перекапывал свалку на окраине Ураниума. «Сюда бы Хольгера,» — думал он, глядя на бордовую жижу. «Иджес тоже был бы не лишним. Фьонн — толковый сармат, но… начинали мы не с ним.»

— Ты бы сначала мне сказал, — продолжал Корсен. — Я же не знаю, что это за сырьё. В лагере полно макак. Выделили бы десяток, и они рылись бы в песке, сколько нужно.