Гедимин покосился на запястье. Отсутствие сигма-карты его не смущало — теперь он думал, что ничего интересного снаружи не показывают. Но объёмная карта, хоть и была, до сих пор не развернулась и не показала пункт назначения, и Гедимину это не нравилось. «Идём на «Мару», потом на Альбиорикс,» — сармат притронулся к карте, вызывая коды Прожига и запоминая их. Впрочем, «адрес» «Мары» вместе с углом, под которым удобнее заходить к базе, он помнил безо всякой карты.

— Tzaatta’an! — скомандовал майор Корсен. Палуба дрогнула. Реактор выдал отчаянную вспышку «сигмы», заплевав активную зону нейтронами. Гедимин мигнул — такую бурную реакцию он видел впервые.

— Тихо, — прошептал он, высовываясь из-за монитора и глядя на приоткрытый люк в активную зону. — Штатный взлёт. Выходим в космос.

Глупо было полагать, что реактор может его услышать, а тем более — понять, — но кривая «сигмы», взметнувшись в последний раз, вернулась к обычным для таких установок значениям. Гедимин проследил за падением числа нейтронов и, довольно кивнув, передвинул рычажок.

— Tzatatzqajasu, — сообщил он, удивляясь про себя, что Корсен до сих пор не скомандовал начинать манёвр. «Бет» уже поднялся на пять километров и включил антиграв, отталкиваясь от планеты; через две-три минуты такого полёта атмосфера вокруг корабля становилась достаточно разрежённой для безопасного Прожига, и Гедимин не понимал, почему капитан так тянет.

В наушниках раздалось удивлённое хмыканье.

— Что? Ты хочешь устроить Прожиг?

Гедимин изумлённо мигнул — вопрос был более чем странный, особенно — от капитана пусть малого, но крейсера.

— Ну да. Так делать? — озадаченно спросил он. — В чём проблема с Прожигом?

— Ни в чём. Делай, — отозвался Корсен. — Atzeshsaja! Tzatatzqajasu… te’ek?

— Dekadenuna, — бросил Гедимин, переводя рычажок на пульте.

— Dek… nu… uk… shep… — послушно повёл отсчёт механический голос. Системы линз — впервые за год, если не больше — двинулись друг другу навстречу, и потоки излучения сошлись в одной точке.

— Safauw! — донеслось из отсека управления. Корабль дёрнулся в сторону, проводя экстренный манёвр. Гедимин изумлённо мигнул.

— Hetatzaya’fauw! — скомандовал Корсен, и сармат сбросил все стержни, растерянно глядя на мониторы. Ничего странного не происходило — реактор вёл себя как обычно, даже лучше, чем реакторы «Феникса» после таких резких манёвров…

— Atzateru! Гедимин, слушай внимательно, — судя по голосу, Корсен тоже был растерян и даже слегка напуган. — У тебя получилось. Портал был, его видели и едва в него не вошли. Но его ширина — тридцать метров, а «Бет» в поперечнике — сорок. Я так понял, ты этого не ожидал?

Гедимин мигнул. «Тридцать? Но как тогда проходил «Феникс»? Ему нужно пятьдесят, и мы шли не впритык. Что, мать моя колба, тут происходит?!»

— Знаешь, как его расширить? — спросил Корсен, не дождавшись никакой реакции от растерянного сармата. — Если да — действуй. Если нет — мы своим ходом идём на Фебу.

— Идите, — отозвался Гедимин. — Если бы я знал о таких… переменах, я бы на Прожиг не пошёл. «Бет» не пострадал?

— Если бы я знал, я бы тебя предупредил, — вздохнул Корсен. — Но я в таких вещах не разбираюсь. Это наука… Atzeshsaja! Tzatatzqaatta’anu!

Корабль шёл к порталу, ведущему в пояс астероидов. Гедимин растерянно щурился на мониторы, не различая показателей, — перед глазами стояли створы широких, слишком просторных даже для «Феникса», порталов, открытых силами одного реактора. «Ничего не понимаю,» — думал он, глядя на показатель интенсивности. «На «Фениксе» работали две сборки плюс добавочный поток. На «Бете» работают две сборки. По ним различий нет. «Добавка», разумеется, меньше, но её там процентов пять. Сборки такие же. Интенсивность та же. Что могло измениться?!»

13 мая 31 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота «Мара»

Их засекли ещё на подходе к Сатурну. Два часа корабль шёл под почти непрерывным огнём, то маневрируя среди космической пыли, то отстреливаясь от самоходных мин и сбивая дроны-наводчики. Гедимин, никак не участвующий в столкновениях, сидел в реакторном отсеке, отслеживал нейтронные вспышки, иногда — после особо удачного попадания — опускал управляющий стержень на пару сантиметров, болезненно щурился на мониторы и думал о неудачном Прожиге.

— А ведь нам ещё обратно лететь… — тяжело вздохнул Фьонн, обращаясь к кому-то из пилотов. Корабль осторожно вползал в свободный док.

— Зачем обратно? — не понял Гедимин. — Нужно столько руды?

— Мы приписаны к Кагету, — отозвался Фьонн. — Здесь для нас ни места, ни рук.

— А ремонт? — спросил Гедимин. — Корабль повреждён, и твэлы нужно менять…

— Топливо запросим, должны выдать, — включился в разговор Корсен. — Ремонт — своими силами. Если хочешь помочь, я возражать не буду. Только из корабля не выходи. Завтра пойдём на Альбиорикс, отстоимся там, сколько нужно, потом вернёмся на Кагет. Пока живи на корабле. Тебе точно удобно спать у реактора? Скажи — тебе найдут хорошее место.

— Не надо, — сказал Гедимин, отстёгиваясь от кресла. — Пойду к техникам, попробую помочь.

…С корабля сняли весь ирренций и часть урана — то, что шло на изготовление ракет и бронебойных снарядов. Взамен привезли пластины и балки для ремонта покорёженных переборок и выправления обшивки. Гедимин лазил по завалам обломков, выдирая куски кабеля, — проводов не хватало, разрывы сшивали тем, что удавалось найти.

— Ну обсидиан-то дали? — с ходу спросил он у вернувшегося с твэлами Фьонна. — Тебе нужно менять шесть линз, мне — дорабатывать прожигатель…

Фьонн развёл руками.

— Только для приписанных крейсеров, — процитировал он ответ интенданта. — Да не волнуйся, пока летает…

Гедимин поморщился.

— Что значит — для приписанных? А нам где снабжаться, на Кагете?

— Что ты ищешь? — спросил, остановившись, пробегающий мимо корабельный техник. — Посмотри в ракетных шахтах. Всё, что там есть, можешь брать.

Гедимин мигнул.

— Что значит — могу брать? А ракетчики?

— У нас нет ракетчиков, — ответил техник, и Фьонн согласно кивнул. — С тех пор, как стали рудовозами, ракеты нам не положены. Ты что, не заме… А, из реакторного не видно. У нас из орудий только турели и два гравитрона.

— Кидаемся булыжниками, как древние макаки, — подтвердил Фьонн. — Нет, того, что нам надо, в ракетных шахтах нет. Пойдём в реакторный. Можно мне будет войти внутрь, когда ты будешь менять топливо? Сам я пока опасаюсь…

«Ракет нет, прожигатель не работает,» — Гедимин смотрел на переборки со следами многочисленных повреждений, починок и вторичных повреждений и угрюмо щурился. «Это один «Бет» такой — или остальные не лучше? Что-то другое предполагалось при производстве, это я помню точно…»

— Фьонн, а москитный флот у вас есть? — спросил он, приостановившись у входа в реакторный отсек. — Я не видел на корабле ни одного филка. И экзоскелеты тоже не попадались.

— Флот?.. У нас тут два звена «Лантернов» и один «Фенрир», — ответил Фьонн, заметно смутившись. — И ещё есть дроны-разведчики.

— Мало для крейсера, — качнул головой Гедимин. — А «Ицмитли» и «Стимфалиды»?

Фьонн вздохнул.

— Мы не боевой корабль, Гедимин. Мы — рудовоз. Нам такой роскоши не положено. Нам и «Лантерны» не хотели выделять.

Под ногами забулькал дезактивирующий раствор. Гедимин отвернулся к люку, проверяя герметичность. «У этого «Бета» очень скудное вооружение. Другие, насколько я знаю, вооружены лучше. Возможно, и прожигатели у них работают,» — думал он, но сам видел слабые места в своих рассуждениях. «Фьонн говорит, что ни с кем на базе не общается. И я вот тоже не общался. А теперь вот и не с кем…»

17 мая 31 года. Альбиорикс, промышленная база «Красный бог»

«Никогда не был на Альбиориксе,» — думал Гедимин, выглядывая наружу сквозь временно разобранную обшивку. Брешь была невелика, и изнутри её прикрыли защитным полем, но на корабле на всякий случай объявили кислородную тревогу. «И сейчас, собственно, не побывал,» — вздохнул про себя сармат.