— Константин, — сказал он в коммутатор, но тут же вспомнил, что с лабораторией связаться невозможно. Он с трудом отвёл взгляд от кровавой лужи — и тут же рядом с ним вдоль стены проскользнул, едва не столкнувшись с ним, Хольгер.

— Гедимин, вот ты где. Я принёс тебе новый «арктус»… — выпалил он, прежде чем уткнуться взглядом в жижу на полу, замереть и медленно повернуться к Гедимину. — Hasu…

Пять минут спустя все трое сарматов собрались в пустом коридоре и окружили лужу. Охранники Гедимина и Константина подтянулись следом; ремонтник обнаружил, что Хольгер свою охрану где-то забыл, на секунду позавидовал ему, но тут же выкинул нелепую мысль из головы — сейчас ему было не до охранников.

— Как минимум двое, — мрачно сказал он, рассмотрев останки и положив их обратно на пол. — Здесь — двое. Контейнеры были большие.

— Да уж д-догадываюсь, — Хольгер нервно сглотнул, стараясь не смотреть ни на кровавые сгустки, ни на руку Гедимина. — Какие-то биоотходы… Интересно, что они тут забыли?

— В Ядерном блоке сейчас нет никаких испытаний на живых существах, — сказал Константин, покосившись на экран смарта. — Разве что в «Койольшауки». Но оттуда сюда не повезли бы — утилизатор там, а не здесь…

— Биоблок, — заключил Хольгер. — Везли отходы на утилизацию, срезали путь через наш коридор. Гедимин, хватит это трогать. Все эти существа давно мертвы.

Сармат, молча признав его правоту, поднялся на ноги. Смотреть на жалкие останки ему не хотелось, даже было противно, но взгляд сам к ним спускался. Гедимин отвернулся и посмотрел на Хольгера.

— Какие-то опыты Ассархаддона? Но почему он вывозит сюда землян, и никто ему не мешает? — он в растерянности перевёл взгляд на Константина. — Это обычное дело? Такая традиция?

Северянин пожал плечами.

— Думаю, у него давно отлажены все пути поставки и утилизации. Тебя же не удивляло, что тут много плутония и прочих полезных веществ? У Биоблока свои необходимые материалы и оборудование, и у них тоже нет проблем со снабжением. Идём отсюда. Это всё — не наше дело.

Они вернулись в лабораторию, и Гедимин тяжело опустился в ближайшее кресло в «чистом» отсеке и первую минуту даже не смотрел в сторону шлюза. Ему было не по себе.

— Новый «арктус»? — он с трудом перевёл взгляд на Хольгера и попытался хотя бы изобразить интерес. — Ты из-за этого пришёл?

Химик, облегчённо вздохнув, закивал и достал из скафандра контейнер из пластичного фрила.

— Да, я кое-что доработал. Константин часто говорит, что у тебя проблемы с защитными полями — они не выдерживают облучения. Мы с Исгельтом придумали, как это исправить. Пойдём в мастерскую! У тебя там есть излучатели?..

Когда сарматы вышли на платформу в конце смены, Гедимин, не удержавшись, заглянул за поворот. На полу в коридоре, по которому проехал глайдер с биоотходами, не было ни пятнышка.

01 января 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

— Tzaatesqa! — Маркус Хойд, координатор сарматской расы, вскинул руку в прощальном жесте. По центральному залу пронёсся нестройный гул. «По форме» ответили только охранники, но они были рассредоточены по всему помещению и гаркнуть хором не смогли. Кто-то из рабочих и инженеров изобразил ответный жест в сторону тающей голограммы, кто-то при этом даже встал, но, как и в прошлый раз, реагировали все вяло. В другой раз Гедимин довольно сощурился бы и даже, возможно, поддел Линкена, старательно изображающего из себя «солдата Маркуса» — но сегодня он был не в настроении и подумывал, как бы отделиться от группы и в одиночестве закопаться в какой-нибудь реакторный отсек. На секунду ему пришло в голову вернуться в лабораторию и провести один-два запуска, но он быстро отказался от этой мысли — живой там реактор или нет, а подходить к нему в таком состоянии было опасно.

— Ну вот, атомщик, ты свободен, — толкнул его в бок Линкен, обнаружив, что Гедимин до сих пор не встал — а уже половина зала опустела. — Ядро Юпитера! Повезло тебе работать у Ассархаддона. Саргон за такое сидение с кривой рожей давно расстрелял бы.

Гедимин хмуро покосился на него, но всё же встал и пошёл к выходу — сидеть в центральном зале и ждать неизвестно чего было, в общем-то, бессмысленно. «Реакторный отсек,» — напомнил он себе. «С неживым реактором. Буду смотреть, пока в голове не прояснится.»

— Отстань от атомщика, — дежурно напомнил Линкену Хольгер. — Он вчера даже к реактору не подошёл. И сегодня о нём ничего не сказал. Не трогай его.

— Наш нежный и чувствительный экзот, — хмыкнул Константин, на всякий случай отойдя от Гедимина так, чтобы между ними оказался Линкен. — Это ничего, что мы все тут готовим оружие для войны…

Линкен молча ударил его под рёбра. Скафандр загудел, Константин, пробормотав что-то по-северянски, прошёл за спиной Гедимина и спрятался за Хольгером.

— Эй, парни! — из быстро редеющей толпы вынырнул Кенен в лёгком скафандре с отстёгнутым шлемом и улыбнулся во весь рот, старательно показывая зубы. — Еле нашёл вас. Я ждал Джеда на том конце коридора, у платформы, а вы ещё тут?.. Ну да ладно. Держите!

Он сунул им по контейнеру жжёнки. В этот раз вместо растений на этикетках был изображён символ Саргона — слегка наклонённый зигзаг молнии, то ли перекошенная «N», то ли угловатая «S». Гедимин удивлённо мигнул.

— Жжёнка имени Саргона? Почему тебя не расстреляли?

Кенен рассмеялся и покровительственно похлопал Гедимина по локтю.

— Это называется «патриотизм», Джед. Поощряется любой расой в любом государстве. Учись!

— На реакторе я это малевать не буду, — нахмурился Гедимин.

— Ладно, патриот, — поморщился Линкен, поискал что-то взглядом, но не нашёл — и затолкал контейнер в одну из ниш скафандра. — Чего тебе?

— Кое-что на будущее, — Кенен, ловко обогнув его, пристроился к Хольгеру и открыл экран смарта. — Насчёт этих ваших двухметровых леденцов. На День атомщика мне поручили их производство и раздачу. Вы тут, конечно, все гении, — но, пока ты всё не забыл, продиктуй мне рецепт! Я, как ты помнишь, не химик…

Гедимин огляделся в поисках какого-нибудь коридора, куда можно незаметно свернуть. Все они рано или поздно выводили к транспортным туннелям — это он знал наверняка. Но на глаза попались только объявления, напечатанные на скирлиновой бумаге и вывешенные на стенах; их, похоже, делали в спешке — даже не прикрыли текст листом прозрачного фрила.

— Ха! Гуальтари зовёт всех играть, — Линкен тоже заметил объявления и остановился перед ними. — «Марсианская охота», «Все против всех», «Белые и чёрные»… Атомщик, давай с нами!

— Вот уж радость — бегать стадом и ломать кости, — поморщился Константин. — Я пошёл в тир. Хольгер… Где Хольгер?

Химик мелькнул в толпе, быстро показал жестами «вернусь, как смогу» и снова исчез. Сарматы переглянулись.

— Я в реакторный отсек, — буркнул Гедимин, ввинчиваясь в толпу. Он немного не рассчитал силы — группа легкоодетых лаборантов шарахнулась от него в разные стороны, и вместо быстрого исчезновения получился затор на перекрёстке. Впрочем, за сарматом никто не погнался, и несколько минут спустя он ехал к ближайшему реакторному отсеку.

Через пару часов, немного повеселев, Гедимин снова вышел на платформу. Обычно в это время там было пусто и тихо, но сегодня, кажется, все решили объездить всю базу. Прямой рейс до Биоблока нашёлся быстро — и на выходе из вагона Гедимин выцепил в толпе Хольгера. Тот, не глядя, попытался вывернуться и почти уже вскочил в дрезину, но пригляделся и радостно хмыкнул.

— Атомщик! Я подозревал, что ты сюда приедешь. В кагетском отсеке — три новых вольера.

— Червяков сегодня кормили? — спросил Гедимин, окинув Хольгера недовольным взглядом. — Ты опять без скафандра? Тут же ириенский вольер…

— А также венерианский и титанианский, — усмехнулся химик. — Немного омикрон-излучения — не самое страшное в космосе, атомщик. У меня с собой новый «арктус» и респиратор.