— Есть вероятность взрыва, — кивнул он. — Но небольшая. Тут защитные поля, они блокируют омикрон-излучение.

В наушниках послышалось негромкое хмыканье. Хольгер осторожно прикоснулся к защитному полю, указывая на что-то внутри.

— Где всё это находилось, атомщик? В пещере? Выглядит так, будто всё это залили насыщенным раствором ирренция.

— Это поверхность плато, — отозвался Гедимин, вспомнив наконец, зачем он привёл сарматов сюда. — Широкая плоская поверхность.

Хольгер в растерянности покачал головой.

— Тогда я не понимаю. Возможно, очень густая ирренциевая взвесь, облако, накрывшее плато… или сверхсильное омикрон-излучение на большую площадь… Что могло запустить синтез ирренция на всём плато, и с такой скоростью?

— Там не одно такое плато, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. В одном из контейнеров он разглядел странный обломок — часть обычной ириенской стены с углублением в форме воронки; его поверхность запылилась и покрылась трещинами, но ещё можно было рассмотреть стеклоподобную массу тёмно-зелёного цвета. «Они знали стекло? Непохоже на природный минерал…»

— Там вся планета… — не договорив, он кивнул на стеллажи с сотнями контейнеров.

— Что-то странное там было, атомщик, — покачал головой Хольгер. — Более чем странное. Если дело в излучении, то его источник должен быть мощнее любой нашей бомбы. Даже при взрыве «Та-сунгара»…

Он замолчал и щёлкнул пальцем по прикрытому бронёй передатчику.

— А вот это надо проверить. Химблок изучал пробы с ваших испытаний в Кармане. Пообщаюсь с ними вечером. Такой масштабный синтез… Очень странное явление.

— Не было в Кармане никакого масштабного синтеза, — сказал Гедимин. — Только небольшое заражение на десяток сантиметров вглубь. И то — узкой полосой.

— Значит, их бомба была мощнее, — с мрачной уверенностью проговорил Линкен, придвигаясь к сарматам вплотную. — Мощнее тысячи «Гельтов». Я хочу такую же.

Гедимина передёрнуло, он глубоко вдохнул, собираясь рявкнуть на взрывника, но Хольгер вклинился между ними и схватил ремонтника за плечи.

— Лиск восхищается ирренцием, атомщик. Так же, как и ты! И я, признаться, тоже… Я изучу все пробы из Кармана и Орема. Думаю, дело не в реакторе. Никто не будет держать множество реакторов без биозащиты, чтобы создать такое излучение. Там швырялись бомбами. Такое бывает с цивилизациями. Как видишь, не все они способны это пережить.

— Не реактор? — Гедимин внимательно посмотрел на него. Хольгер покачал головой.

— Ни в коем случае. Или — предельно нелепое его использование. Мы же не дойдём до такого, атомщик? Значит, ни Земля, ни Марс не превратятся в Ириен. Можешь не опасаться. И… поехали в Биоблок. Быстро сдадим анализы — и назад.

Гедимин сердито фыркнул.

— Всё ещё думаешь, что я — мутант?

Сарматы переглянулись.

— Ты странно ведёшь себя, Гедимин, — осторожно сказал Хольгер. — Мы за тебя опасаемся.

Линкен поднял руку.

— Мы тоже сдадим кровь, атомщик. Чтобы тебе было не обидно. Поехали, а то отбой пропустим…

07 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

Сквозь вакуумную капсулу и непрозрачное защитное поле поверх неё было ничего не рассмотреть, и Гедимин, не глядя на твэл, ориентировался по звуку. Резкий писк в наушниках стал последним сигналом — термодатчики зафиксировали ровно сто градусов Цельсия на внутренней стенке капсулы, и сармат тронул кнопку, опуская управляющий стержень до упора. «Тридцать пять минут семнадцать секунд,» — покосился он на часы. «Из них тридцать одну минуту — в критическом состоянии. М-да, непросто будет это регулировать. А если учесть, что автоматику оно спалит ещё до запуска…»

В наушниках послышались странные ритмичные звуки. Гедимин, вздрогнув, обернулся и увидел Ассархаддона. Тот стоял напротив капсулы, у бассейна, и мерно хлопал в ладоши. Замершая вдоль стен охрана глядела на него с неменьшим изумлением, чем Гедимин.

— Отличный результат, — сказал Ассархаддон, заметив озадаченный взгляд сармата, и показал ему запястье с открытым экраном анализатора, на всякий случай обтянутым плёнкой защитного поля. Гедимин мигнул.

— Тридцать пять минут. Не видел я таких реакторов, — угрюмо сказал он. — Его же нужно будет постоянно дёргать…

— Это не проблема, Гедимин, — Ассархаддон прикоснулся к анализатору. — Даже если ваш реактор так и будет работать интервалами, — вопрос в том, сколько он успеет наработать. Я замерял омикрон-излучение в этой точке — а Константин Цкау дал мне простую программу для расчётов мощности. Если для ирренциевых реакторов она действительно определяется омикрон-излучением, и определяется именно так, — ваш твэл уже перекрыл показатели ирренциевого генератора. Того, что наработает связка таких твэлов, хватит с лихвой на время простоя — роторы даже замедлиться не успеют.

Гедимин посмотрел на экран, недоверчиво щурясь, и невесело усмехнулся.

— Реактор-пульсар?

— Синтезирующие реакторы-пульсары уже работают в «Гекате», — напомнил Ассархаддон. — Мне не нужен идеальный источник энергии. Мне нужна мощность, достаточная, чтобы поднять крейсер. Можете приступать к постройке рабочего прототипа. Запланируйте его на двести мегаватт. Для начала этого хватит.

Гедимин мигнул.

— Двести мегаватт… — медленно проговорил он и ненадолго замолчал. — Посмотрим.

— Очень хорошо, — Ассархаддон на мгновение прикоснулся к его плечу и тут же опустил руку. — Не делайте больше стержни вручную. Это займёт лишнее время. Вы уже знаете оптимальный состав топлива и параметры твэла? Дайте их мне, я поговорю с Инженерным блоком. Вам будет на что потратить освободившееся время.

…Гедимин подошёл к Хольгеру и сел рядом с ним у погасшего экрана телекомпа. Химик уже не делал вид, что занят расчётами, — с тех пор, как Ассархаддон вышел, он неотрывно следил за шлюзом дезактивации. Гедимин немного отстал от куратора и охранников и остановился под душем, запустив под скафандр холодную воду. Несколько минут он стоял неподвижно, дожидаясь, когда немного остынет перегретая кровь, и только потом покинул шлюз.

— Он доволен, — сказал Хольгер, разворачиваясь к Гедимину вместе с креслом. — Даже очень. Сколько продержался твэл?

— Тридцать пять минут, — ответил сармат. — Он доволен, а я — нет. Но он хочет, чтобы мы занялись рабочим реактором.

— Придётся заняться, — пожал плечами Хольгер. — Что предлагаешь?

Гедимин на секунду задумался.

— Инженерный блок сделает для нас стержни. Я попробую набрать кассету и посмотреть, как она будет работать. И вот что… Нужны будут стационарные поглотители. Из флии, скорее всего.

Хольгер кивнул.

— На поглотителях не экономь. Насколько я понимаю, омикрон-реакция запускается легко. Это погасить её сложно… А чертёж? У тебя есть чертёж?

Гедимин потянулся было за ежедневником, но остановился и пожал плечами.

— Начнём с простого. Один в центре, шесть по углам, шесть поглотителей внутри, шесть — по краям.

— Шестигранник, — Хольгер задумчиво прищурился. — Шестигранник… Ну да, ничего сложного. Длина та же?

— Да, менять не буду, — кивнул Гедимин. — Маленькая такая сборка. И лёгкая.

Хольгер хихикнул.

— Да, поднимешь одним пальцем. Центнера два, не больше. И… Это уже будет практически рабочий реактор? Одна сборка?

— Да хоть один твэл, — отозвался Гедимин. — Ты же видел. Оно всё очень маленькое и лёгкое. Насколько, что мне не по себе. Страшно взяться.

Хольгер похлопал его по локтю и поднялся из кресла, вытягивая над головой сжатые руки, — свело мышцы от долгого напряжённого ожидания. Гедимин повторил его движение и почувствовал, что кровь снова разогревается.

— Ничего, активная зона всегда небольшая. А вот обвязка может в крейсер и не влезть, — сказал Хольгер. — Я вот только боюсь, что меня снова перегонят в Химблок. Я рассказал Исгельту о взрывном синтезе на Ириене… похоже, ему стало интересно. А если он меня заберёт, тебе вернут Константина. Не деритесь, ладно? Особенно — топливными сборками. Ирренций этого не любит.