— Все факты коррупции тщательно расследуются, виновные понесли заслуженное наказание, вы, товарищ Федорчук, это знаете не хуже меня. — В голосе Рашидова послышалось раздражение.

— Хорошо. Как вы объясните, что деньги Узбекистан получил за пять с половиной миллионов тонн хлопка, а сдал государству в прошлом году только четыре с хвостиком. Где деньги за полтора миллиона тонн?

— Ничего подобного! — Рашидов даже вскочил с места. — По всем документам деньги получены совершенно законным образом. Сколько хлопка-сырца отправлено, столько денег получено. Ни копейкой больше.

— Товарищи, я считаю, что гражданина Рашидова нужно арестовать прямо сейчас, он не хочет добровольно сотрудничать с нами, — прервал поток слов Черненко. — КГБ представило нам полный перечень подтверждённых коррупционных схем действовавших в структурах власти Узбекистана. Эти люди и подготовили покушение на Леонида Ильича. По чистой случайности гражданин Рашидов тоже пострадал от рук этих злодеев, но почему-то не хочет сотрудничать с органами.

С заседания Рашидова уводили уже под конвоем и в наручниках.

За Рашидова попытался заступиться министр внутренних дел СССР сам Щёлоков, но теперь у него не было прикрытия в виде доброго расположения Леонида Ильича. Федорчук лично встретился с Николаем Анисимовичем и продемонстрировал ему в ходе доверительной беседы часть материалов изобличающих некоторых сотрудников МВД, близких к семье Щёлокова. Вечером того же дня Щёлокова нашли с пистолетом в руке и пулевым отверстием в голове.

Маховик репрессий в Узбекистане продолжал раскручиваться, вынося на поверхность такие жуткие подробности, что даже у бывалых следователей и оперативников дух захватывало. Постепенно становилось понятно, что в коррупции погрязло всё узбекское общество от колхозных бригадиров, до директоров предприятий, министров и глав всех государственных органов. Большей частью это были племенные коррупционные кланы узбеков, таджиков и киргизов, но часто в них встречались и славянские фамилии. Не на первых ролях, не на уровне принятия решений, но попадались.

Постепенно в орбиту коррупционного скандала втягивались и соседние республики. Там объём преступлений был хоть и меньшим, чем в вотчине Рашидова, но тоже заметным, и оставлять безнаказанным коррупционеров никто не собирался.

— Братья, да благословит вас Аллах, — к собравшимся майской прохладной ночью на окраине Джизака седовласым мужчинам обратился худой старик со сморщенным как сушёная груша лицом. — Беда пришла на земли Бухары и Хорезма, Ферганы и Коканда. Русские нарушили наши договорённости, действовавшие вот уже более полувека. Пора переходить к джихаду! Пусть земля горит под ногами неверных! Пусть ваше сердце не знает жалости, а ваши руки усталости, вы должны изгнать с нашей священной земли всех неверных, пусть рука ваша не опустится перед русской девкой или её отродьем, старухой или калекой. И не надо бояться, что русские будут убивать в ответ. Аллах гарантирует всем погибшим за веру райские кущи.

Все присутствующие согласно закивали головами. У всех были арестованные родственники и все здесь чувствовали, что в любой момент их тоже могут шлёпнуть за воровство. Страх перед расстрелом стал сильнее жадности, поэтому ворованное золото потекло в закрома «Мусулмон биродарлари», «Ислом лашкарлари» и прочих нелегальных исламских партий широким потоком.

В сентябре Черненко провёл через Политбюро решение о созыве всесоюзного съезда советов, на котором были внесены в Конституцию Союза ССР некоторые поправки. Одной из самых необычных была статья о праве союза на исключение из своего состава республик, не выполняющих союзных обязательств.

Прямо на съезде было принято решение об исключении из СССР Узбекской, Таджикской, Туркменской и Киргизской республик, население которых не желает жить по общим правилам с остальными республиками Союза.

Ещё одной поправкой стало введение статьи «О референдуме по самоопределению…». Согласно статье, при возникающих конфликтах на межэтнической почве руководство административного образования любого уровня вправе вынести вопрос на референдум. По результатам референдума будет приниматься решение о выделении конфликтной территории в отдельное административное образование.

На практике результаты референдумов привели к неожиданным результатам. Бухарская, Хорезмская, Навоийская области и Каракалпакия образовали общее государство — Хорезм. Кашкадарьинская и Сурхандарьинская образовали ещё одно клановое государство — Мерв, а области Ферганской долины вернулись к древнему объединению Коканд. Зато население Ташкента и Самарканда высказалось подавляющим большинством за сохранение их в составе Союза.

Таджикистан предсказуемо распался на Бадахшан и Заравшан. Киргизия на северную и южную части, которые вспомнили родовые названия Ош и Чигили. Как во всякой горной стране в бывших союзных республиках процесс этногенеза там не состоялся, поэтому рода, племена и кланы продолжали делить между собой землю и воду. Было решено вывести из бывших республик все склады тяжёлого вооружения, оставив только стрелковое для полицейских функций. Туркестанский ВО передислоцировался в Алма-Ату, оставив крупные базы ВВС с корпусами охраны в Ташкенте, Самарканде и Душанбе.

В Казахстане националисты тоже попробовали воспользоваться правом на референдум, но добились только того, что северные и восточные области, включая Алма-атинскую и Кзылординскую, отошли в состав РСФСР. Отдельными гособразованиями стали Кыпчакистан, сложившийся из родов младшего жуза на территориях Уральской, Гурьевской и Актюбинской областей, Найманистан из Джамбульской и Южно-Казахстанской областей из родов среднего жуза. Старший жуз отдельной территории в силу своей малочисленности получить не смог, только автономные районы в составе Алма-атинской и Кзыл-ординской областей.

К концу 1982 года границы между новыми государствами были демаркированы, межгосударственные договора о взаимном признании подписаны и жизнь потекла своим чередом в ожидании выборов в местные органы власти.

Константин Устинович очень любил эту старую уже дачу, уютно раскинувшуюся на склоне горы Могаби, в знаменитом парке Нижней Ореанды. Ему здесь дышалось не в пример лучше, чем в Москве, не смотря на эмфизему лёгких. Не дураки были Романовы, когда место для отдыха выбирали. К концу апреля температура воздуха на Южном берегу Крыма уже прогревалась до +25. Утром ещё конечно свежо, но зато чудесно пахло хвоей и цветущей акацией. Двухсотметровая стена горы Крестовой защищала парк от северных ветров, поэтому все растения начинали цвести раньше.

Сегодня новоиспечённый глава СССР собрал очередное совещание по проблеме «братского польского народа». Народ хоть и назывался братским, ни как не хотел спокойно жить и работать в общем социалистическом лагере. Константин Устинович не мог понять, что полякам ещё нужно. Зарплату подняли практически всем работающим в государственном секторе, договоры с СССР на строительство нескольких танкеров и контейнеровозов заключили. Казалось бы, живи и радуйся. Нет! Какие-то «права человека» им подавай. У них и так прав больше чем у любой другой соцстраны! Просто поганцы какие-то. Настроение у Константина Устиновича испортилось.

Он немного постоял, любуясь открывающимся видом на море. Потом повернулся к молодому охраннику.

— Капитан, ты не слышал, прибыли там эти?

— Поляки уже здесь, чехи и немцы тоже прилетели, но говорят, ещё в Симферополе.

— Хорошо. Можно будет после обеда собраться и первый раунд провести. — Черненко хлопнул по плечу охранника. — Давай, топай на место, а то ещё наряд получишь, за нарушение режима охраняемого лица. А я пойду готовиться.