– Элиот призвал меня, и ты не сможешь помешать мне поговорить с ним, – Эрика показала язык. – Понял? Сам иди назад!

Старичок растянул в улыбке тонкие губы, прищурился. Элиот посмотрел на него.

– Син, ты что-нибудь понимаешь?

– Не тот друг, с кем ты всегда в согласии, а тот, с кем любую ссору переживёшь, – отозвался старичок и зажмурился.

– Тогда перед нами лучшие друзья, – пробормотал Элиот.

– Ты позвала его первая! – рявкнул Габриэль и сжал кулаки. Его шляпа съехала набок, как и галстук-бабочка, пиджак был застёгнут на одну пуговицу ниже. – Если ты думаешь, что можешь делать это каждый раз, когда…

– Могу делать всё, что захочу, ты мне не указ, – вскинулась Эрика. – Мы должны предупредить его!

– О чём? Ещё ничего не началось!

– Друзья! – не выдержал Элиот. – Вы ведь зачем-то позвали меня, давайте…

– Вот именно, зачем-то, – буркнул Габриэль. Он взглянул на Элиота. – Поверь, эта ерунда не стоит твоего внимания.

Эрика сложила руки на груди и демонстративно отвернулась. Элиот натянуто улыбнулся.

– Эрика…

– Побольше слушай этого, – недовольно отозвалась она. – Он всегда прав.

Элиот шагнул к девочке, опустился перед ней на колени. Мельком заметил, как Габриэль хмуро уставился в пол.

– Если ты меня позвала, значит, так надо, – мягко сказал Элиот. – Расскажи, что тебя беспокоит?

Эрика коротко оглянулась на Габриэля, затем снова посмотрела на Элиота.

– В храме кое-что произошло, – твёрдо сказала она. – Сегодня там появился один человек и попытался уничтожить алтарь Порождающего тьму.

Габриэль застонал, Эрика бросила на него победный взгляд и ухмыльнулась. Син с блаженным видом смотрел в потолок. Элиот ещё раз осмотрел всех троих и подумал о том, что если ему и не удастся сойти с ума с его работой, с его замечательными друзьями безумие ему гарантировано.

Правда, был один шанс его избежать: для этого достаточно было принимать правила игры и не задавать лишних вопросов. И Элиот счёл за лучшее именно так и поступить.

– Это вообще возможно? – спросил он. – Как… как вообще это случилось?

Эрика обернулась к нему и моментально стала серьёзной.

– Всё непросто, – сказала она. – Он пришёл в то время, когда в помещении храма никого не было, и попытался сорвать с алтаря вместилище. И не то что бы у него не получилось, но вместилище заметно расшаталось.

Элиоту стало не по себе. В основном помещении храма ничего и никогда не менялось по воле людей, разве что ароматические палочки приходилось постоянно зажигать заново; и то, если вдруг забудешь это сделать, они неведомым образом сами испарялись из упаковки и оказывались в курильницах, уже зажжённые. Вместилища же – небольшие штуковины, больше всего напоминавшие старые масляные лампы, но внутри каждой содержалась некая субстанция, имевшая отношение к богу, рядом с которым она поставлена – вообще невозможно было сдвинуть с места, как ни старайся. Считалось, что этим местом целиком и полностью повелевает само мироздание, его магия; и если кому-то было дозволено почти сместить вместилище с алтаря, это могло быть в равной степени как сигналом к переменам, так и к тому, что кто-то законы мироздания способен нарушить.

– И это не всё, – добавил Габриэль. – Другой человек попытался снять со стены табличку с именем Ведущей битву. И у него тоже не вышло, хотя, кажется, она покачнулась.

А в этом месте Элиоту стало совсем дурно. Потому что таблички, казалось, не были подвешены на стену, а были частью цельного куска мрамора, из которых и была составлена стена. Но нет, похоже, как-то они всё-таки крепились. И, видимо, недостаточно крепко, раз обычный человек мог их пошатнуть.

– И что вы насчёт этого думаете? – спросил Элиот.

– Что никто из смертных на такое не способен, – сказал Син, – а потому важно понять, кто за этим стоит. Мудро эти люди выбирают время: когда тебя рядом нет, да и помощников тоже. Даже студенты, и те в стороне остаются.

Элиот откинулся на спинку дивана. Дышать становилось всё труднее. Он положил руку на горло, как будто от этого могло стать легче, но нет, в горле как будто что-то стало комом. От внимания Габриэля это не ускользнуло.

– Ладно, мы тебя предупредили, – сказал он и многозначительно посмотрел на Эрику. – Уходим.

Девочка оглянулась на Элиота, на её лице отразилось беспокойство. Она кивнула и зажмурилась.

– Я отпускаю вас, – сказал Элиот и закрыл глаза.

Сразу стало легче дышать. Сквозь прикрытые веки можно было заметить, что света стало заметно меньше, однако он не исчез совсем. В следующее мгновение стало ещё теплее, как будто кто-то приблизился слева и сел рядом. Сердце забилось ещё чаще.

– А теперь я предупрежу по-настоящему, – послышался шёпот Эрики. – Элиот, что-то приближается. Я не знаю, будет ли это простой заварушкой, или перевернутся основы мироздания… но что будет тяжело, сказать могу точно.

– Это радует, – пробормотал Элиот. – Так значит, люди, устроившие всё это в храме, не обладали неизвестной силой? Это мироздание предупреждает, что скоро всё изменится?

Он собирался открыть глаза и обернуться к Эрике, но неожиданно не смог найти сил. Тепло чуть приблизилось к нему.

– Нет-нет, не вставай, – сказала девочка. – Отдыхай. А то, о чём ты спрашивал… скажем так: и то, и другое. Ничто не переменится, пока мироздание не позволит. Но чтобы что-то изменилось, нужно уничтожить старое, и кто-то должен стать орудием этих изменений, понимаешь?

Элиот кивнул, хотя и представления не имел, о чём она.

– Отдыхай, – повторила Эрика. Помолчала немного. – И ни слова Габриэлю, понял? А то он и меня запрёт, как других.

Иногда духи не являлись на зов, а если являлись – хранили молчание, даже если Элиот о чём-то их спрашивал. Они никогда не поясняли, почему так происходит, и Элиот думал, что у них есть свои причины для этого. Ну что ж, оказывается, причина есть, притом всего одна. Судя по всему, молчаливый дух у них там в некотором роде за главного… хоть какая-то новая информация о нём.

Тепло в воздухе растаяло – Эрика ушла не попрощавшись. Элиот задремал, задумавшись напоследок, стоит ли рассказать о произошедшем Сиири. В конце концов, это её табличка могла пострадать, и…

Он уснул, так и не приняв решение.

Дорога назад давалась нелегко. Вероника неожиданно поняла, как сильно вымотал её договор с Кайлом – настолько, что она проспала первый перелёт, хотя обычно не могла уснуть в самолётах. Правда, это дало всего чуть больше часа отдыха, а потом пришлось бодрствовать больше трёх – ожидание между рейсами.

Кайл удивился, увидев самолёты, стойку регистрации, огромные залы ожидания. Впрочем, его удивление началось ещё с Дивеево и автобуса, сначала до Нижнего Новгорода, а оттуда – до аэропорта. В те времена, когда он умер, все ещё ездили на лошадях, а об изобретении автомобиля, наверное, ещё и не мечтали.

Но это совершенно не поднимало ему настроение – скорее, наоборот.

– Мир слишком сильно изменился, – ворчал он из тени. – Я никогда к этому не привыкну.

Вероника пожала плечами. Мог начать и пораньше привыкать, например с телевизора и телефона, имевшихся в номере, или с её смартфона… если бы не исчез вчера. А он исчез, просто без предупреждения, и глаза Вероники светились синим – значит, Кайл воплощался и ходил в своём обычном облике. Из-за этого она оставалась беззащитной, о чём не преминула сообщить и устроить выволочку. Но последнее, конечно, получилось так себе – Кайл просто с хмурым видом спросил: «так что, что-нибудь случилось?». И поняв, к чему он ведёт, Вероника покачала головой и отвернулась. В ответ послышался тихий смешок, и на этом точка в разговоре была поставлена.

«Аден тебя побери, – подумала Вероника после этого. – Я ещё поставлю тебя на место».

Второй смешок показал, что она не до конца научилась скрывать свои мысли от напарника. Но на этот раз он был каким-то нервным, неуверенным, как будто Вероника подумала о чём-то, что Кайлу не понравилось. Она подумала о том, что стоило бы его расспросить, но встретила несогласное молчание. Оставалось только удивляться, как оно могло передаться по каналу телепатии.