– Стало быть, на следующей неделе и свадьбу сыграем, – бодро подвела итог Прасковья Никаноровна, и Дарка от неожиданности чуть со стула не сверзилась.

– Как на следующей? – только и пискнула она.

– А шта тянуть быка за яйки? Быстрее обженитесь – быстрее хозяйство наладите. Глядишь, уж к следующему лету и внука мне родишь. Ты не боись, нянек у нас хватит, поможем. Ну шо, пошли что ли, мужики?

Мужики в унисон кивнули и одновременно поднялись из-за стола. От пирогов остались лишь крошки. Кисель тоже кончился. Дарьяна с ужасом думала, что готовить свадебное пиршество надо начинать уже завтра. Если у Гриньки вся родня такая прожорливая, то она свихнется непременно.

Ну, хоть сестры его помогут да мать, да тетка Маланья.

Ох, дел-то теперь невпроворот. Платье из сундука свадебное достать да перешить – мамка-то выше, чем Дара была. Гостей позвать. Столы да стулья по всей деревне собрать. А все, что Дарке внезапно хотелось – это забиться в сарайчик к своему дракону и сидеть там, носа не высовывая.

Родня новая вдруг отчего-то встала на пороге, не смея выйти.

– Доча, ты бы зверя своего отозвала, – шепотом попросила Прасковья. – А то шо-та он смотрит недобро. Голодный, небось?

Дарьяна вздохнула, вышла на крыльцо и ногой драконью морду отпихнула. Непонятливые такие, видно же, что дракон смеется. Морда у него вовсе не злая, а наоборот, очень даже умильная.

Бочком, бочком, под насмешливым взглядом ее чешуйчатого друга гости быстро покинули двор. Тот вдруг сморщился и вслед им чихнул огнем. Дарьяна догадалась – специально, но даже ругаться не стала. Просто села прямо ему между лап, голову обняла белую и вздохнув, прошептала:

– Гвидончик, почему так глупо все получается? Вроде всё правильно делаю: девке место за мужем. И Гринька – он хороший, добрый, рукастый. Красивый вполне. И мне бы радоваться только, что такого жениха отхватила. И мамка у него с пониманием, и жить в моем доме будем. Отчего ж тошно так, а?

Гвидон только вздохнул душераздирающе, а может – зевнул.

Дарьянка же посидела с ним еще немного и спать пошла. Утро вечера мудренее.

А дракон, рыча и нервничая, рысцой поскакал в лес. Дашка его, конечно, дура несусветная. Но дура красивая и вообще – его. Отдавать ее какому-то деревенскому Гриньке ему совершенно не хотелось.

Ему было тошно, он понимал – ревнует. И в то же время в таком вот обличье сделать ничего не мог. Но однажды она уже сняла ошейник, а значит – и второй раз снимет. И больше он своего шанса не упустит.

К тому же его красотуля ошейник второй раз одела на дракона криво, когда он был вполне себе в “летучей” форме. Спасибо Создателю и за эти небольшие радости. А еще – он совершенно не голодал, был полон сил и энергии, а значит – мог летать высоко и далеко. Чем и собирался заняться.

Несколько ночей подряд он пытался понять, какая дрянь заключена в его ошейнике, кроме абсолютного запрета трансформации. Напасть на хозяйку тоже было нельзя, не то, чтобы он этого хотел… но все же в тот единственный раз, когда он посмел на нее огрызнуться, ошейник не хило так перекрыл ему кислород. Против прямого запрета хозяйки тоже было выступить нельзя – он на курицах проверил. А вот летать ему Дашка не запрещала и охотиться едва ли не прямым текстом позволила, поэтому сейчас Гвидон парил над лесом и мрачно размышлял о бренности бытия. И планировал, как это самое бытие под себя прогнуть.

Гвидон дураком никогда не был. Просто растерялся в этом мире поначалу. Теперь мозг его работал в полную силу, он совершенно серьезно продумывал стратегию похищения своей хозяйки и все последствия этого демарша. Под утро вернулся усталым, но довольным и спокойным. План имелся, плацдарм для отступления тоже. Крылья, правда, болели с непривычки и голова слегка кружилась, но это, право – такие мелочи!

День свадьбы приближался неотвратимо и стремительно. Если раньше и Дарьяна, и дракон наслаждались долгими летними вечерами, то теперь маленькая хозяйка с каждым днем все больше грустнела и бледнела. Есть почти не ела, спала плохо, зато суетилась изрядно. Платье перешила, половиками весь двор устелила, постоянно что-то пекла и варила. Гвидон бы ее пожалел, но его в эти дни кормили как на убой со словами:

– Маленький, тут у меня ватрушки кривобокие вышли, скушай, не побрезгуй, спаси меня от позора.

Или:

– Нет, это не колбаса, это отрава какая-то, мясника убить мало.

Кстати, нормальная была колбаса, просто чеснока слишком много. Ну, и в тонких нотках закуски чуткий драконий язык обнаружил немного крысиной шерсти.

До свадьбы оставался всего лишь день. Всё было готово – и столы, и угощение, и наряд. И даже телега о шести колесах была украшена цветами и лентами – именно Гвидону полагалось торжественно доставить Дашку к дому старосты Погорелок, который внесет в свою толстую книгу имена молодоженов.

Гвидон тоже не мог спать, все продумывал каждый свой шаг. Как лучше – утащить ее ночью, пока все спят, сонную, или прямо со свадьбы, чтобы еще и шоу устроить? Нехорошо людей лишать развлечений, верно? И в том, и в другом случае могли возникнуть проблемы, да что уж говорить – они непременно возникнут, но лучше сделать и жалеть, чем вовсе не пытаться.

– Пошли, маленький, – неожиданно возникла перед ним бледная как смерть невеста. – Погуляем немного.

Дракон вздохнул. Погулять – это можно.

Дашка довела его до самой опушки леса, обхватила его за шею, прижалась доверчиво и шепнула:

– Знаешь, жалеть буду. Уже жалею. Но свобода – самое ценное, что есть в жизни. Сама себя я сделать свободной не могу, а ты, мой друг, лети. Может, найдешь себе еще самку, построите гнездо и все такое. Будешь счастливым. Негоже тебе, сильному и могучему, в сарае жить, да еще знаешь, не нравится мне, как Гринька на тебя смотрит. Слышала я, что он доспехи из драконьей шкуры обещал кому-то пошить, поэтому…

Сделала шаг назад, утерла слезы. В руках у нее был ошейник, который она с силой зашвырнула куда-то в траву.

– Ну что вылупился? Вали давай! Улетай, быстро, – Дарьяна кричала, подпрыгивая и размахивая руками. – Проваливай!

В этот раз Гвидон и не подумал играть в благородство. Расправил крылья, взмахнул ими, хищным движением схватил свою хозяйку передними лапами и взлетел над лесом.

Ах, как она визжала! У дракона закладывало уши, то и дело хотелось отпустить Дашку и постучать себя по голове, выбивая этот ультразвук. Не отпустил, конечно. До гор дотянул с трудом, уже на одном драконьем упрямстве. Так далеко и долго летать, да ещё и с грузом, он отвык, но показаться перед Дашкой слабаком Гвидон себе позволить не мог. Девица эта, на первый взгляд казавшаяся такой мелкой и легкой, теперь ощущалась весом в тонну, не меньше.

Опустился в заранее выбранном месте чисто как мешок с картошкой – уже не до изящества и красования, когда крылья сводит судорогой. Не будь тут Дашки – он бы просто лёг на землю, распластался бы тряпочкой, но этой комарихе ни в коем случае нельзя показывать слабость свою – мигом кровь выпьет.

Дашка испуганно оглядывалась по сторонам. Пещера, в которую ее притащил этот недоносок, была большой и неровной. Потолок с одной стороны спускался совсем низко, в середине в нем зияли чёрные провалы, а с другой стороны было что-то вроде ниши аккурат размером для дракона. Бежать было некуда: большая белая туша перегородила выход из пещеры.

Смерила его негодующим взглядом, огляделась еще раз и подняла с земли увесистый острый камень.

– Даже не думай, – неожиданно заговорил человеческим голосом дракон. – Руку откушу.

– Ты… разговариваешь, – в ужасе попятилась от него Дарьяна, наступая на длинную юбку. Упала на пятую точку, быстро поползла от него подальше.

– Только без ошейника, – буркнул Гвидон, скалясь. Он пытался изобразить улыбку, но напугал ее еще больше.

– Нет, не подходи ко мне! – взвизгнула глупая девка. – Не ешь меня, Гвидончик!